Князь черного заката(мгмж-2) - Марина Дементьева

Марина вросла в каменную стену, наблюдая широко распахнутыми глазами за бешеным хороводом черных теней. Ей показалось, что впустую замахнулась мощная лапа, ведь Демиан не вскрикнул, даже не пошатнулся. А алые брызги, разлетевшиеся с длинных выпущенных когтей, всего лишь почудились. Это зло шутит с ней богатое и, одновременно, больное воображение, отравленное продолжительной чередой кошмаров и подогретое обстановкой. Девушка вздрогнула, когда ее притянул к себе за плечи Ильнарель. Застыли чуть позади и отчего-то вместе непривычно бледные и растерянные мастер Коган и Кристалина, молча отдувался, не сводя напряженного взгляда с Демиана отставший от остальных мастер Грайлин. Демиан устало опустил правую руку с оружием, ладонь левой была прижата к груди, на пять дюймов повыше солнечного сплетения.

- Мэтр Демиан, - залопотал напуганный Кими, мигом растерявший всю свою петушиную храбрость, а заодно и наглость, - простите меня, что я вас не слушался, я так больше не буду…

- Ну-ну, как же, не будешь… Ты в порядке, малыш?

- В п-поряд-ке…

- Вот и хорошо, - слабо улыбнулся ведьмак. Марина в ужасе зажала рот ладонями, увидев, как между пальцев просачиваются ручейки крови. 'Ты твердо уверена в том, что нет ни одной царапины? Яд болотников очень коварен…' А это - далеко не царапина. 'Так вот к чему мне снился этот сон…' Мир испуганно съежился в капельку крови, сорвавшуюся с пальцев Демиана, и погас. Смертельно побледневшая, будто это по ее жилам сейчас растекается болотная отрава, Марина осела на руки Иля.

- Кто это тебя так подрал-то, парень? - добродушно улыбаясь, спросила степенная женщина в опрятно повязанном платке. Мягкие и уверенные руки порхали над парой рваных, неглубоких ран на боку рыжеволосого конопатого волшебника. - Граллы? Э, нет… Гули, вот кто постарался.

- Они самые. А вы неплохо в ранениях-то разбираетесь, - ухмыльнулся парень и поморщился, когда знахарка принялась споро обрабатывать порезы от когтей мелких, но крайне неприятных нечистиков.

- А как же иначе, - хмыкнула женщина, накладывая перевязку. - Насмотрелась я за свой век на вашего брата. Такого насмотрелась… Поневоле научишься тут различать, какая тварюга о себе памятку оставила. Коготочки крепкие, широкие… Как раз, чтоб землю раскапывать. А лапы маленькие. У граллов царапки-то позазубреннее будут. Так вот и определяю. Ну, чего рубаху-то мнёшь, одевайся давай, свободен. Сейчас найду тебе снадобье одно, на всякий случай, и да хранит тебя всеблагой Витал. Седмицу порезы смазывай, ежели что, не приведи Хозяйка, так мигом ко мне, понял? Веда, милая, поищи там, на полке… кажись, на второй снизу, склянка была такая, из синего стекла, с настоем полуденника и алой горчавки. Плесни-ка в… Родная, что с тобой?!…

Стройная девушка с ясными зелеными глазами, которая всего миг назад рассеянно перебирала бутыли с зельями, побелела, как снятое молоко, и судорожно схватилась скрюченными пальцами за грудь. Растерянный ведьмак поддержал безвольно обмякшее тело, поднял целительницу на руки, тем временем старшая знахарка, бормоча себе что-то под нос, рылась в лекарствах. Раздраженно махнула мужчине в сторону низенькой лежанки, зубами сорвала пробку с маленького пузырька, поднесла флакончик с остро пахнущим снадобьем к лицу теряющей сознание подруги. Женщина и ведьмак закашлялись от распространившихся по помещению едких паров, девушка широко распахнула глаза, явно не узнавая ничего вокруг, и жадно глотала воздух. Знахарка спрятала пузырек, склонилась над той, чье имя было Веда. Но позвала она ее отчего-то иначе.

- Эста, что случилось?

- Демиан… - с трудом выговорила Веда-Эста. Подняла на старшую подругу полный ужаса и отчаяния взгляд. - Я чувствую его боль. - Ведьмак, о чьём присутствии женщины успели давно позабыть, никак не мог сообразить, с какой стати вообще здесь его начальник. По крайней мере, никого другого, носящего имя Демиан, он не знал.

- Тю! - как можно более легкомысленным тоном произнесла знахарка, хотя руки ее нервно теребили завязки передника. - Можно подумать, этот парень впервые попадает в переплёт. Жизнь у него, знаешь ли, не слишком спокойная и безопасная. Так чего ты вдруг забеспокоилась? Словно раньше ничего подобного не происходило.

- Вот именно, что происходило и раньше, - слабо проговорила Веда, осторожно приподнимаясь на лежанке. Спустила на крепко подогнанные половицы узкие маленькие ступни в простеньких стоптанных башмаках. - Это приходит как знание. Я ведь каждую его рану, любую царапину чувствую, как свою. Разное бывало… Но такое - в первый раз.

- И куда ты теперь собралась? - Женщина, скрестив руки на груди, наблюдала за действиями подруги из-под низко повязанного платка.

- К нему, куда же еще… - Веда смахивала в объемистую мешковатую сумку баночки, скляночки, какие-то мотки, пучки, беспорядочно, бессмысленно, будто хотела унести с собой всё, что только есть у них из лекарственных средств.

- Узнают, - уверенно припечатала женщина. - Теперь-то точно узнают.

- Ну и пускай, - губы сжались в тонкую бескровную линию. - Мне ни до чего больше нету дела. Так ты со мной, Ясна?

- Куда ж я от тебя денусь-то… - хмыкнула Ясна, снимая с крючка плащ и вешая на плечо свою сумку. - А ты веди нас, соколик, чего притих?

Марина очнулась в незнакомом помещении, лежащая на мягкой широкой кушетке. В распахнутые настежь окна врывались прямые солнечные лучи, доносились мелодичные трели и щебетание птиц, но царящая вокруг атмосфера, тем не менее, была более чем безрадостная. Иль сидел прямо на застланном цветастым ковром полу, откинув голову на край кушетки, и отрешенно смотрел в одну точку. Мастер Коган метался по комнате, как дикий зверь, запертый в тесной клетке. Время от времени он делал над собой видимое усилие и останавливался у какой-нибудь стены или в дальнем углу, но, не выдерживая в неподвижности и минуты, вновь начинал свое бессмысленное движение, чтобы хоть таким образом дать выход тому горькому и злому, что накипело в душе. Кристалина, босая, в простом домашнем платье, съежилась в кресле, обхватив руками стройные колени, обтянутые тонкой тканью. Черные волосы уныло свешивались, обрамляя осунувшееся лицо. Авалларка бросала на учителя Демиана взгляды из-под длинных черных ресниц, быстрые, обеспокоенные, и опять склоняла голову. Мастер Грайлин, сидя у окна за небольшим уютным столиком, без устали наполнял себе один бокал за другим, и единственного взгляда на вечно ехидного, степенного колдуна хватало, чтобы понять - дела плохи. Туда-сюда деловито сновали целители в своих раздражающе жизнерадостных зеленых плащах, сосредоточенные и немые, как муравьи. Их лица были привычно бесстрастными, но никого из тех, кто находился сейчас в проходной комнате и напряженно прислушивался к происходящему за дверью, не удалось бы обмануть этим показным спокойствием. Целители прекрасно осознавали, что их усилия бессмысленны, но, тем не менее, не имели права отказаться от пусть даже заведомо безнадежного случая, были обязаны до конца исполнять свой профессиональный долг. И их серьезное, уверенное выражение, которое они надевали на себя так же машинально, как зеленые одеяния, всё же дарило нелепую надежду, поддерживало в болоте томительного ожидания.