Коварное бронзовое тщеславие - Глен Кук

– Кое-кто из этих парней шпионил за мной и Тарой Чейн некоторое время назад.

– Да, – ответил Джон Растяжка. – Раньше они не проявлять такой смелость. Я полагать, здесь отличный место, спросить у них, почему. Спасибо, что вы сообщить.

– Лучшее место для вопросов во всем городе.

Кстати о Таре Чейн: куда она подевалась?

Она на кухне с Дином.

Значит, хотя бы одно из его сознаний не было занято полностью.

Паленая наградила меня самым пронзительным из своих взглядов.

– Тара Чейн? Неужели?

– Лунная Гниль, если хочешь. Нужно же как-то ее звать.

Ее взгляд немного сместился. Вопрос будет записан. И всплывет снова. Я понятия не имел, в чем дело. Она должна была понимать, что с волшебницей проблем подобного рода не возникнет.

– Что они рассказали? – поинтересовался я.

– Прошу прощения за грубое вторжение, джентльмены, – сказала Паленая. – Это Гаррет. Он владелец дома и считает сей факт поводом для злоупотребления.

Самый лоснящийся серый произнес что-то на невнятном диалекте.

Мне их язык столь же непонятен, но я разберусь. Он берет свое начало от карентийского, на котором говорили беднейшие из нищих два столетия назад.

Джон Растяжка ссутулил плечи и кивнул. Покойник включил его в разговор. Крысюк пока не привык слышать голоса в своей голове.

Паленая тоже кивнула.

Вошла Тара Чейн. Она вооружилась моей любимой большой кружкой. В кружке плескалось ароматное «Отборное темное». У меня потекли слюнки.

– Здесь воняет, как в обезьяннике, – сообщила Тара Чейн.

Серые съежились.

Прочие крысюки тоже почувствовали себя неуютно.

Все они знали, кем она является, а возможно, и кто она такая. Ее предки вполне могли поучаствовать в создании их предков.

– Удалось ли нам что-нибудь узнать? – поинтересовалась она. И отхлебнула пива.

– Друг Злобный Лин только начать история, – ответил Джон Растяжка, у которого тоже потекли слюнки.

– Может, ты будешь переводить, Фунт? – предложила Паленая.

– Но…

– Есть более подходящая кандидатура?

– Нет.

Он просто не хотел признавать, что контактирует со столь презренными созданиями.

У каждого из нас есть кто-то, на кого мы смотрим сверху вниз.

– Злобный Лин? – переспросил я.

– Такие имена любить те крысюки. Он и Злобный Пэт – один помет.

Злобный Пэт. Я знал это имя. Серый лидер клана.

До сегодняшнего дня я не имел ничего общего с серыми крысюками. Не представлялось такой возможности.

69

– Вот что мы узнать, – сказал Джон Растяжка. – Их отправлять следить за Гаррет, ведь думать, что отряд мой не замечать других крысюков. Они давно быть вместе с тот заказчик, имя какой они не выдать, может, сами не знать его.

– Дешевка, – проворчала Лунная Гниль, очевидно, ни к кому не обращаясь.

Судя по напряженности, она подозревала, о ком идет речь. Быть может, знала кого-то, кто имел привычки нанимать серых. И не хотела делиться своими мыслями, хотя пытаться скрыть что-либо в моем доме бесполезно.

А может, ей в голову ударило пиво.

Зря она отказалась от той сосиски.

Она думает, что за этим стоит ее сестра. Время – вот загадка. Я не могу определить, когда имел место контакт. У серых почти нет представления о времени, относительном или точном. Прошлое и будущее сплетаются с настоящим.

Но?

Действительно. Разрозненные обрывки в сознании Ниэи свидетельствуют о том, что Лунная Плесень время от времени наносила ночные визиты в Четтери.

Тогда почему он не отреагировал на близнеца Лунной Плесени?

Он никогда ее не видел. Он ведет дневной образ жизни. Слышал одни лишь разговоры. А из поведения Лунной Гнили не следовало, что она знакома с кем-то из собора. У него не зародилось осознанного подозрения, но он почувствовал охотничий зуд.

В этом Старые Кости хорош. Выявление взаимосвязей, с помощью не только хлама из головы Ниэи, но и обрывков теней в голове Тары Чейн, сдобренных полученным от всех нас.

Тара Чейн начала ворчать и хмуриться.

– Чем больше ты делаешь, тем большего от тебя ждут, – пробормотала она.

Пенни просунула в дверь голову.

– Собаки поели. Я подготовлю их к выходу.

Итак. Плеймет и Хагейкагомей прибыли. И Пенни отвела их к Покойнику.

Именно. Двигай.

– Двигать? Что, куда и зачем?

– Мы отправляемся к моей сестре. Спасти, если попросит. А на самом деле схватить и притащить ее костлявую задницу сюда.

Я запутался.

К сожалению, это не редкость. Пожалуйста, поторопись.

– Только мы с Тарой Чейн? Против Операторов?

Да. Они старые. Ты же быстр и свиреп, а кроме того, тебя будут сопровождать четыре диких волкодава. Плюс, вероятно, половина танферской тайной полиции и посыльных Релвея.

– Но…

Быстро. Скорость – существенный фактор. Они могут перевезти ее, когда узнают, что этих четверых схватили.

Проклятие! Ну конечно! И тут же появятся их новые коллеги.

– В таком случае мне тоже придется пойти, – заметила Паленая.

Она выбралась из-за стола и пробилась сквозь толпу. Джон Растяжка махнул Доллару Дэну. Дэн кивнул и вышел в коридор в ожидании тела, которое ему предстояло хранить.

Паленая раздраженно зарычала.

Она не любит, когда к ней относятся как к сопливой девчонке.

– Не тратьте время на споры. Наденьте походную обувь, – сказал я.

– Я тоже хочу пойти, – провозгласила Пенни.

Ты нужна мне здесь, дорогая.

– Я могу о себе позаботиться.

Разумеется. Я бы ни на секунду в этом не усомнился. Ты определенно справишься лучше, чем некоторые другие члены команды. Ты используешь голову не только для того, чтобы ломать кулаки и дубинки. Но мне действительно нужна твоя помощь. Паленой и Гаррета не будет дома, а здесь посторонние. Если они проявят агрессию, Дин с ними не справится.

То есть Дин слишком стар, чтобы самостоятельно вышвырнуть распоясавшихся гостей на улицу.

Пенни помрачнела, но уступила.

Интересно, Покойник действительно в ней нуждался – или просто хотел, чтобы с его питомицей ничего не случилось?

Он меня на сей счет не просветил. Вместо этого дал мне ментального пинка, чтобы я шевелился.

Надувшаяся Пенни скрылась в глубинах дома. Мы с Тарой Чейн начали продвигаться к выходу. Доллар Дэн нервно дергался, поджидая Паленую. Он притаился в проеме открытой двери, а мы двое застыли на ступенях, с руганью наблюдая за незнакомым подростком, который возился с лошадьми на глазах у пары жестяных свистков, не обращавших на него внимания.