Крепость живых - Николай Берг

– И почему мне нерадостно? – так же шепотом спрашивает меня Николаич.

– Потому, что ничего радостного нас там не ждет. Вряд ли нас зовут фазанов стрелять, – так же тихо отвечаю ему я.

Пока все слушают седого флегматичного сапера. Оказывается, кроме люфтклозета имени Генриха с Германом его команда развернула будки над канализационными люками, и в целом на кучу народа хватает сидячих мест.

Усилена защита на флангах крепости, сделаны предмостные укрепления и два помоста для снайперов. Пока не удалось полностью обеспечить защиту бензоколонки, потому что пришлось заняться производством разборных заграждений к завтрашней операции у Адмиралтейства. Вчерне укрепления готовы, на день работы еще осталось.

Заканчивает комендант. Просит всех усилить бдительность, чтобы не было повторов сегодняшнего ЧП. Просит Николаича выполнить просьбу базы. Просит остаться сапера. Просит остаться начарта. Всем спасибо, все свободны!

Отдаю Охрименко карабин. Мрачно забирает его и ставит к окну.

Выкатываемся со Званцевым.

– И что такого сладкого вы для нас припасли? – ядовито интересуется Николаич.

– Такую работу, которую не хотелось бы давать своим? – подхватываю я.

Званцев смотрит на нас удивленно:

– А что вы хотели от вышестоящего командования? Конечно, грязную, тупую и выматывающую работу. И скажите спасибо, что она не бессмысленна и не бесполезна, как обычно бывает.

– А, ну тогда все в порядке, а то мы уж испугались.

– Раз вы все понимаете, давайте где-нибудь поговорим с вашими людьми.

Где ж еще говорить, как не в «Салоне». Тем более что время завтрака.

Званцев приятно удивлен, что у нас его поят чаем и угощают сыром, варенными в шелухе яйцами и даже пиццей. Булка тоже разогретая и потому кажется свежеиспеченной. (Дошло и до нее дело – а на первом этаже как раз микроволновка.)

Я успеваю заскочить к Саше. Странно, дрыхнет без задних ног, температура спала, и в общем впечатления больного не производит. Ничего не понимаю. Правда, потливость видна невооруженным глазом, но это не то, что я видел у Сан Саныча.

Пока завтракаем, о делах не говорим. После завтрака традиционно уже все отдыхают «сидя на спине», чтоб «кусочки улеглись». Так, лежа, и собираются слушать боевую задачу, что для морского строевого офицера невероятно. А когда после завтрака Званцев пытается встать и вроде как на разводе зачитать боевую задачу, то встать не дают, и говорить ему приходится в позе отдыхающего римлянина – полулежа. Это его смущает, и он бурчит что-то про одалиску из гарема…

– Ситуация такая. Вчера ваши «расписные» и впрямь устроили праздник непослушания на барже – занялись грабежом, одну даму порезали и чуть не поимели пару девчонок. Остальные женщины оказались неробкого десятка и девчонок отбили. По прибытии на место этих блатных встретил усиленный патруль.

– Судя по голубиной кротости Змиева, вы «расписных» там и расстреляли?

– Так точно. Они сдуру оказали сопротивление, потом стали качать права, звать адвокатов и прокуроров. В ходе оказания сопротивления пытались порезать ножом одного из патрулей. И что прикажете с такими делать? И потом, после того как их угомонили, ни у кого не было желания везти их в больницу. Чтобы они не обратились, их пристрелили. В головы. К слову, большая часть эвакуированных встретила это с одобрением.

– Успокаивали, надо полагать, тоже автоматным огнем?

– И им тоже. «Расписные» совершенно растерялись – они ожидали, что мы с ними будем миндальничать, как в мирное время. Ан уже поздно было. В итоге одного, самого борзого, установили на перекрестке в виде дорожного указателя с табличкой на расписном торсе «За уголовщину – расстрел», остальные валяются неподалеку, и к ним активно идут мертвецы. Как и докладывала врач Кабанова. Штаб выделил два грузовика – их усилили и защитили дополнительно, в кунгах сделаны амбразуры. Задача: привязать к грузовикам свежее мясо и проехать по наиболее пораженным мертвецами кварталам.

– То есть тупой отстрел зомби?

– Так точно. Только для вас это отстрел, а для наших военнослужащих это не зомби, а соседи и родственники. Еще в состоянии боя они могут по ним стрелять. А здесь надо проводить именно отстрел. Чистить город. Потому психологически это будет очень трудно. А возможности для психов у нас большие… Представьте такого же сумасшедшего, как стрелок с колокольни, только не с карабином, а с пушкой… Или на складе торпед и мин…

– А мы, значит, железные. И потом к нам будут предъявы всяких морально нестойких матрозов, что мы их мамочку порешили, а гордые морские офицеры будут брезговать с нами в одном поле срать.

– Это личная просьба коменданта Змиева. Поддержанная всем штабом. И лично мной. Если и найдутся чересчур щепетильные придурки, то единицы. Большая часть будет благодарна за помощь. А те, кто пытался разбудить в своих родственниках-мертвецах родственные чувства, уже в основной массе погибли.

– Говоря проще, этакая команда имени Дирлевангера[28]. Для зачистки мирного населения.

– Нет, уголовники Дирлевангера ликвидировали живых женщин и детей. Это воинское преступление. Общепризнанное. Немцы их стеснялись. А мертвецов придется вышибать всем нам. Но легче это делать, стреляя по лично незнакомым мертвецам.

– Мы так потратим несколько тысяч патронов…

– Разумеется, работать будете с нашим обеспечением. По выполнении задачи получите снаряжение и оружие выше классом, чем то, что у вас сейчас есть. Кроме того, в ходе чистки отработаете ряд вопросов, связанных с поведением мертвецов.

– Ну что скажете, ландскнехты и дикие гуси?

– Чего тут говорить, – рассудительно отзывается Андрей. – Надо помогать.

Остальные соглашаются.

Николаич распоряжается всем взять на работу ППС. Укладываю свою вторую рыжую ТКБ Приблуду к первой – такой же рыжей. Не любит Николаич универсальность. Впрочем, почему мы берем в этот раз ППС, мне понятно.

Что СКС Николаича, что мой ТКБ, что оружие Андрея и Ильяса рассчитано на полевой бой. Когда глубоко наплевать, куда и как полетит пуля, лишь бы зацепить врага в любое место его тела – винтовочные и автоматные пули наделают дел. ТКБ имеет дальность боя под километр. Убойность пули из «калаша» (а ТКБ – тот же «калаш» по своим параметрам) такова, что у нас под Питером случайный выстрел часового в эшелоне за полтора километра завалил садовода на участке. Наповал. Без всхлипа. Судмедэксперт была потрясена, когда у умершего вроде бы от инфаркта инженера обнаружила дыру в сердце и пульку с нарезами… На коже-то вошедшая на излете пуля оставила такую малую ранку, что все ее приняли за комариный расчес или ссадинку, каких много бывает у садоводов в разгар работ.