Гусары, молчать! Том 3 - Владислав Мацко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На второй день нам выделили всего шесть часов на отдых, после чего мы должны отправляться назад в Россию. Высшее руководство решило, что свою задачу мы успешно выполнили, так что можно возвращать нас домой.
В этот момент я понял, что сложно найти лучший вариант для некоторых вопросов, которые могу задать кому-то из медведей. Мимо как раз и «медведь-семь» проходил, которого я и умудрился вытянуть на коротенький разговор. Благо, что он какого-то неудовольствия не показывал, тут же согласившись поделиться какой-то информацией.
— Почему никто из ваших магов не превращается в огненную форму, как это могу делать я? — может это и покажется удивительным, но именно этот вопрос слишком давно висел у меня в голове.
Способность нереально мощная, мне потом сказали, что я умудрился завалить мага шестого ранга, которому совсем недалеко до пятого оставалось. Сами представьте — курсант не отучился и года в Суворовском училище, но умудрился уничтожить мага, воевавшего ни один год. Жёстко звучит, да?
— В смысле? Это же твое родовое умение, — внезапно опешил он.
— Какое родовое? Я же простолюдин, — удивился я не меньше его.
— Так это не прикрытие для бастарда какого-нибудь древнего рода? — «медведь-семь» продолжил отвечать вопросом на вопрос.
— Нет. Сына императора не прикрывали, а меня решили? С чего бы это? — не стал я разрывать этот порочный круг.
— Понятно… Что ж, тогда поздравляю, ты открыл родовое умение. Станешь сильнее, подкачаешься, можешь обращаться в имперскую канцелярию, чтобы тебе дали наследуемое дворянство. Я не слышал, чтобы хоть кто-то из наших магов был на подобное способен, — признался «медведь-семь».
«Так, а звучит вполне логично. Теперь понятно, почему я такой единственный и неповторимый», подумал я, погружаясь в свои мысли.
«Медведь-семь» явно заметил, что у меня, внезапно, вопросы и закончились. Он усмехнулся и куда-то отправился, предоставляя меня самому себе.
Опять, блин, есть о чём поразмышлять. В который уже раз за этот год разговор заходит о получении дворянства. Такое чувство, словно судьба сама подталкивает меня к попыткам что-то подобное заполучить. Сразу предложили контракт в армии, но двадцать лет служить ради чего-то, что может или изменить жизнь в непонятную сторону, мне не улыбается. Сейчас, вон, уже идёт разговор, что мне и делать ничего не надо. Получил какое-то родовое умение, шуруй его развивать, что я и так делать буду последующие три года, а потом требуй дворянство.
Что дальше? Тоже, возможно, не стоит ничего делать? В один прекрасный день в мой домик постучатся и принесут уже заверенную грамоту, что я какой-нибудь барон или граф?
Смотрю в спину «медведя-семь», который не особо далеко успел уйти за то время, пока у меня в голове бродят эти мысли. Понимаю, что нет никакого смысла пытаться его остановить. Вообще не помню, что ещё спросить хотел.
Хорошо, что я в армии. Если солдат в армии много думает, то у него плохой командир. «Медведь-семь» сделал верный вывод и дал общую команду собираться в полёт.
Так-то особо нечего и брать. Главное — надо всё сдать кладовщику, что превратилось в самый настоящий квест. Мой убитый автомат не только умудрились подобрать, но и вручили мне, когда я пришёл в себя. Говорю честно — его, судя по состоянию, куда проще отправить на металлолом, чем пытаться восстановить.
Это я и пытался донести до кладовщика. Вбивал ему в голову, что готов заплатить за уничтожение казённой собственности, когда вернусь в Москву. Или наличкой, или пусть вычтут из тех средств, что мне причитаются за эту командировку.
Кладовщик придерживался совсем иного мнения. Двадцать минут споров показали, что я лишь теряю своё время. Вот мне и пришлось возвращаться в казарму и пытаться хоть что-то сделать с этим куском металла.
Несколько часов промаялся, но умудрился отчистить его от песка и особо явных следов гари. Вот только выглядеть он после этого стал куда хуже, если честно. Искренне захотелось опять перемазать его в грязи, чтобы не смотреть на убитое мною оружие.
Самое интересное, что оплавился не только ствол. Я с удивлением заметил, что на рукоятке, которую я держал правой рукой, тоже заметны обгоревшие следы, которые уж очень сильно напоминали отпечатки моих пальцев.
Что это получается, я умудряюсь сам себя подпаливать, когда адреналин в кровь впрыскивается? Причем я пытался вспомнить, что ощущал в этот момент, но особо ничего не получилось. Как-то не обращал на себя внимание, пока пытался во врагов попасть.
Второй диалог с кладовщиком вышел ничуть не лучше, чем первый. Он увидел, что автомату реально полная задница. Минут тридцать он костерил «безруких курсантов, которым вообще ничего нельзя давать, потому что они способны в пустой запертой комнате сломать всё, что попадёт к ним в руки».
Я, знаете ли, весьма терпеливый человек, так что искренне держался, стараясь ему не отвечать. Вот только любому терпению приходит конец, когда тебя матерят, причем ни разу не повторяются в своих оскорблениях!
— Слышишь ты, гнида подзаборная… — прошипел я, подскакивая к замолкнувшему мужику, хватая его левой рукой за шею. Или он не ожидал получить от меня ответку, или опасается за свою жизнь из-за пистолета, который я снял с предохранителя и весьма ощутимо воткнул ему в бок.
— …Ты или принимаешь этот кусок металла, или пишешь, что мне надо за него заплатить. Если ты, тварь канцелярская, ляпнешь ещё хоть слово, я не только в тебя всю обойму разряжу, но и спалю тебя к чёртовой матери!
Да, с эмоциями мне реально надо работать. Уже к концу своей фразы я ощущал, что температура моего тела поднялась весьма ощутимо. Отодвигаюсь от кладовщика и замечаю, что на его шее остался ожёг. Да уж…
Хоть убейте, но я не соглашусь с тем, что мой гнев не справедлив. Этот кладовщик — единственный из всего местного гарнизона не принял участие в бою. Кадровый военный, который носит форму, отсиживался за закрытыми дверьми склада, ожидая, пока курсанты его защитят.
