Афганский дневник - Юрий Лапшин

Мы (то есть саперы) сдружились с полком и особенно с 9-й ротой. Последняя, уже по традиции, постоянно прикрывает ООД. В этой последней операции (Кундуз) прикрывала рота 180-го мсп. На подходе к Кундузу, километра за два-три до города, попали в засаду. «Духи» били из гранатометов и безоткатных орудий. Огонь плотный. Саперы попрыгали кто куда. Открыли ответный огонь. А пехота растерялась. Командир полностью потерял управление. Зам. комбата вообще появился только тогда, когда все стихло. Наводчики БМП стали выбрасывать из башен подушки и матрацы, и только тогда смогли работать. Первое время «духи» почти безнаказанно расстреливали колонну. Только в БМР попало четыре гранаты. Механику первой же оторвало ногу. Парень не растерялся, сам себе наложил жгут, ввел шприц-тюбик и продержался до конца боя, пока ему не помогли. До двадцати человек ранены. Основные потери от осколков гранат, которыми «духи» били по кронам деревьев. Саперы говорят, что если бы прикрывали вы, то ничего похожего не было бы. Да и под Хуркабулем Щербань говорил, что мы, мол, только с 345-м ходим спокойно. Приятная оценка.

На «боевых» ему пришлось доставать и составлять из кусков разорванные тела после взрыва у саперов, да еще вытаскивать Акчурина с двумя солдатами, которых «духи» изуродовали до неузнаваемости. После всего этого проехал, говорит, по всем блокам, призывал к бдительности. Тут еще перехват дал информацию о духовском замысле взять «языка».

Сижу на КП, — рассказывает он дальше, — приходит солдат и говорит, что вызывают главного замполита. Кто? Да, афганец. Двор дувала разделен чисто символически колючей проволокой на две части. По одну сторону КП, по другую пост «зеленых». Стоит холеный, хорошо одетый, рослый афганец. Улыбается, тянет руку. Как взял за руку, так и не выпустил до конца. Надо, мол, поговорить. Ладно, думаю, часовой рядом, а вот и скамейка со столом буквально в пяти метрах. Нет, афганец тянет за забор. Там тоже скамейка. Ну ладно, думаю. Ведет дальше, руку не отпускает, заводит в дом. Длинный темный коридор, поворот, еще поворот. Тут уже я напрягся. И все равно какая-то заторможенность, наивная вежливость. Открывает дверь, подталкивает вперед. Вмиг окидываю взором все и вижу: слева у стены бородач с автоматом, перед ним хорошо одетый молодой с ножом на поясе. По центру стол с закусками и еще несколько приторно улыбающихся морд. Тут уже я изобразил, что из вежливости войду только после провожатого. Спрашиваю, что надо, а сам держу дверь и прикидываю, кого ударить ногой и как бежать. Те жестами приглашают к столу, дыню, мол, поешь. Потом один из них достает свернутую карту, машет ею и говорит, что надо посоветоваться. Говорю, что некогда, резко закрываю дверь и буквально вылетаю на улицу. Слышу топот за собой, выскакивают следом и стоят, смотрят. На вышках какие-то бородачи, но во дворе наш часовой и БТР стоит с развернутым в их сторону пулеметом. Отстали. Я, — говорит, — как колючку перешагнул, так у меня ноги отнялись, и дрожь бить стала. Потом, через некоторое время осмотрели то место. Все бородачи и в доме, и на вышках исчезли. Афганец командир поста пожимает плечами, мол, ничего не видел, никого не знаю, ничего не понимаю. Н. Самусев до сих пор все это рассказывает с содроганием. Понять можно. Сам, мол, всех призывал к бдительности, а шел, куда вели, как жертвенный баран.

Вернулся из Кабула. Маленький выходной взял себе с учетом того, что В. Востротин сегодня улетел в отпуск, а я на эти пятнадцать данных ему дней остался за командира. Теперь уже не отлучишься из полка.

Путь на Кабул прошли спокойно. Много колонн и одиночных машин нам навстречу, на Саланг. На дороге, судя по множеству разграбленных машин и сожженных остовов, творится форменный разбой. Чаще других попадаются машины «Афсотра», смешанной советско-афганской транспортной организации. Но попадает и частникам. В одном месте наблюдали взымание «платы за проезд»: на дороге стоит перегруженный автобус, а от него отходит «дух» с автоматом, пересчитывая толстую пачку денег. На обочине сидит группа дорожных флибустьеров. Стригут купоны со своего участка дороги, «борцы за веру»…

В Мирбачакоте на базаре непривычная тишина. Открыто всего несколько лавок. Зато целый ряд дуканов сожжен. Тянет свежим запахом пожарища. Уже сегодня, на обратном пути там же, проезжая, увидели множество «духов». Сидят, стоят, ходят в одиночку и группами по дороге вдоль домов все увешанные оружием. Много гранатометов. Бандюги, пробу ставить некуда. Угрюмо рассматривают нас, но не трогают. Неприятное, вынужденное сожительство. При желании, им прямо здесь сжечь нас и перебить, как курей, не составит никакого труда. По одному танку на окраинах для них бутафория. Никто не поможет. Ко всему, и на свою пехоту надежды нет. Когда сидели вечером у Серветника (ЗКВ 103-й гв. вдд), он поведал, как несколько дней назад на Саланге били колонну дивизии. Двое убитых, десяток раненых, но ни один советский пост не открыл огня. Потом, когда их крыли матом, услышали в ответ: «Вы уйдете, а нам тут жить». Вот гады, в голове не укладывается, но так и есть. Пришел приказ по этому случаю. Наказывают, а надо судить, как за предательство.

Видел в дивизии расклеенные по казармам плакаты с информацией о Казбеке Худалове. Бывший старший лейтенант, начальник заставы, 1959 года рождения. Осетин. В 1984 году ушел к «духам», а сейчас вернулся с террористической группой. С фотографии смотрит довольно красивое лицо. Смотришь и не веришь, все кажется, что враг должен выглядеть как-то иначе.

Все живут надеждой на скорый выход. Так или иначе, но разговоры все сходятся в этой точке. Скорее бы. Кундуз опять показал, что это необходимо. Сходили туда, отбили, а только ушли, как город опять оказался у противника. По другим данным, вроде нет. Какая-то бессмысленная борьба за жизнь мертворожденного ребенка.

Будучи в Кабуле, побывал у Игоря Романова в «Кремле» (317-й гв. пдп). Первый раз встретились на афганской земле. Обменялись последними новостями. С Сергеем (350-й гв. пдп) поговорил накоротке. Сегодня утром они ушли на обеспечение застав. Тут еще получил сообщение об обстреле одного из постов. Прямое попадание РС в казарму. Один убит, трое ранены. После всех встреч поехали на аэродром, чтобы узнать насчет борта на Баграм, и неожиданно встретили командира. На его же БТРах и вернулся. Сразу на совещание. Взял бразды правления в свои руки.

Д. Савичев третий день лежит в госпитале. Подозрение на тиф.

Осень вступила в свои права. Афганцы семьями убирают виноград. Везде попадаются на глаза обширные коричнево-фиолетовые поляны сохнущего под солнцем винограда, кишмиш.