ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ - Кодзима-хоси

Противник сверху навалился на нагрудную пластину Накагири, ухватил его за пряди волос на висках и хотел было обезглавить, но в это время Накагири вместе с мечем противника крепко сжал кисть его руки.

— Послушайте, — сказал он, — я должен вам кое-что сказать. Отныне вам меня не позабыть. Если бы сейчас у меня был меч, он и определил бы победу. Кроме того, если бы за мной следовали мои сторонники, они поддержали бы меня, а в этой свалке мне помочь некому. Раз это так, то, если вы даже изволите забрать мою голову, вам не будет хватать её опознания, и славы вы не добьётесь. Я — низший вассал его милости Рокухара, зовут меня Рокуротаро, так что меня вряд ли кто узнает. Чем брать на душу грех, беря голову ни к чему не годного слуги, вы, может быть, лучше сохраните мне жизнь? В благодарность за это, поскольку я знаю, где его милость Рокухара спрятал свои деньги, шесть тысяч кан[740], я провожу вас туда и отдам их вам, — так он сказал.

Бродячий воин подумал, что это, наверное, правда, вложил в ножны обнажённый меч, поднял лежавшего внизу Накагири и не только даровал ему жизнь, но и всячески одарил, угостил сакэ, а когда привёз в столицу, Яхати отправился на пожарище в Рокухара и обманул его:

— Это на самом деле было закопано здесь. Не иначе, кто-то раньше нас выкопал клад и забрал себе. Я хотел сделать вас богачом; у вас тонкий слух, но нет везения, — потом деланно засмеялся и повернул назад.

Пока Накагири выполнял свой замысел, его величество прибыл на ночлег в Синохара. Здесь запросили паланкин грубого плетения, и пешие воины внезапно стали напоминать носильщиков паланкина и следовали впереди и позади паланкина августейшего. Местоблюститель секты тэндай принц второго ранга Кадзин до этого места изволил сопровождать государя, но он не думал, что сможет предстоящую дорогу преодолеть со спокойным сердцем, а потому раздумывал, где бы укрыться на некоторое время, и спросил:

— Есть ли здесь кто-нибудь из братии?

— В придорожной битве прошлой ночью, — ответили ему, — некоторые были ранены и остались, некоторые, видимо, дрогнули и бежали. Кроме двоих, советника среднего ранга содзу Кете, и второго ранга настоятеля храма Дзесе, нет ни одного сановника, исполняющего обет в храме, или священнослужителя.

Подумав что в этих условиях он вряд ли сможет совершить дальнее путешествие, принц отделился от остальных и направился отсюда в сторону Исэ. На собственных конях он со спутниками поехал по горам Судзука, изобилующим разбойниками, положив на коней серебряные сёдла. Считая, что они могут стать помехой в пути, всех коней пожаловали хозяину гостиницы, а настоятель монастыря[741] в длиннополом монашеском одеянии набросил накидку из листьев веерной пальмы без подкладки, Кете-содзу в чёрном одеянии поверх белья держал в руках чётки из кристаллов и не передвигал ногами. Не было такого человека, который бы не подумал, что это беглецы.

Однако, видимо, благодаря защите Великого наставника[742] и богов Горного короля[743] встреченные по дороге горные дровосеки и косцы, косившие траву на обочинах дороги, вытаскивали принца за руки и подталкивали в бёдра, так что он перевалил через горы Судзука. И вот принц уже настоятельно просит священнослужителя в святилище Исэ, и тот священнослужитель, имея благородное сердце, и не вспомнил о лишениях, которые ожидают его. Во всяком случае, когда он спрятал принца, тот укрывался у него больше тридцати дней, а когда в Киото стало немного спокойнее, изволил возвратиться назад и в течение трёх или четырёх лет жить в уединении в павильоне Бякугоин.

8

О ТОМ, КАК НАКАТОКИ, ГУБЕРНАТОР ПРОВИНЦИИ ЭТИГО И ЕГО ВАССАЛЫ СОВЕРШИЛИ САМОУБИЙСТВО

Между тем, когда стало известно, что двое из Рокуха-ра, потерпев поражение в Киото, отбыли в Канто, из Атака, Синохара, Хинацу, Оицу, Этикава, Оно, из павильона Сорока девяти обетов, Сурихари, Бамба, Самэгаи, Касивабара и других мест к подножью горы Ибуки и к окрестностям реки Судзука за одну ночь прискакали верхом две или три тысячи разбойников, воров и бродяг. Пятый сын прежнего императора[744] затворился от мира И втайне пребывал у подножия горы Ибуки. Об этом доложили великому полководцу, он высоко поднял парчовое знамя государя и поднялся на вершину Кояма, что находится к востоку от гостиницы Бамба на самом трудном участке тракта Тосандо, стал ожидать его между узкими дорогами, спускающимися с обрыва.

Когда рассвело, Накатоки, губернатор провинции Этиго, покинул гостиницу Синохара и поторопил императорскую процессию углубиться в громоздящиеся горы. До вчерашнего дня, когда она отбыла из столицы, воинов сопровождения было две с лишним тысячи всадников, теперь же, по-видимому, из-за того, что многие сбежали, осталось лишь меньше семисот всадников.

— Если нас будут преследовать, стреляйте! — приказал судья Сасаки Токинобу арьергарду.

— Если мятежники перегородят дорогу завалом, растаскивайте его и расчищайте путь! — приказал Касуя Сабуро, подъехав к передовому отряду.

Фениксов паланкин[745] следовал сзади, а когда путники преодолели перевал Бамба, дорогу им перерезал многотысячный противник, который ожидал, выставив перед собой в ряд щиты и наконечники стрел. Касуя увидел его издалека и проговорил:

— Здесь наверняка собрались злодеи из этой и той провинции, чтобы содрать доспехи с павших. Если их сразу бросить им, вряд ли придётся сражаться, не жалея жизней. А ну-ка, одним ударом нападите и отбросьте их!

Вместе с этими словами тридцать шесть всадников построили в ряд своих коней. Пятьсот с лишним бродячих воинов, которые держали первую линию обороны, отогнали на далёкие вершины, и они смешались с воинскими силами второй линии.

Касуя в этой битве одержал победу над первой линией и, успокоившись, подумал: теперь злодеев больше нет. В одно время с тем, как стал рассеиваться утренний туман, стало видно далеко ту дорогу через последнюю гору, которую нужно будет пересечь. Там пять или шесть тысяч воинов с парчовым знаменем, развевающимся под порывами горной бури, ожидали беглецов в неприступных местах.

Касуя, увидев два лагеря крупных сил противника, остановился изумлённый. Если попытаться ещё раз прорваться, — и люди, и кони устанут, а противник продержится на крутом обрыве. Если сблизиться с ним и устроить лучный бой, то после того, как будут до конца израсходованы все стрелы, у противника ещё останутся очень большие силы. Так или иначе, решив, что это им по силам, беглецы спустились к подножью горы, где на перекрёстке дорог стояла пагода, и стали там поджидать силы арьергарда.

Губернатор провинции Этиго, услышав, что авангард ввязался в бой, пришпорил коня и прискакал туда. Касуя-но Сабуро, обратившись к губернатору Этиго, сказал:

— Есть правило, которое гласит, что те, кто владеет луком и стрелами, считают постыдным, если они не умирают там, где должны умереть. Мы — люди, которые должны были погибнуть от стрел в столице, однако, дорожа каждым днём своей жизни, бежали до этого места. Теперь мы попали в руки бродяг без роду и племени, а на наши трупы будут ложиться придорожные росы. Это достойно сожаления. Поскольку противник находится только в одном этом месте, мы можем с риском для жизни напасть на него и пройти насквозь. Но, как я предполагаю, семья Доки прежде всего и с самого начала находилась во главе заговора, поэтому мы не сможем, пользуясь случаем, не пройти через провинцию Мино. Семья Кира тоже часто не отвечает на приглашения властей; ходили слухи, что она строит замок в провинции Тотоми, поэтому мы вряд ли избежим столкновения с нею. Встретившись с такими противниками, уничтожить их, вряд ли по силам и войску в десять тысяч всадников. Более того, с тех пор, как мы стали беглецами, и люди, и кони у нас устали, не осталось сил выпустить даже одну стрелу, так до каких пор мы сможем ещё отступать?! Подождём только войско Сасаки из арьергарда, повернём на провинцию Оми, на некоторое время затворимся там в замке и подождём, пока войско из Канто двинется на столицу.

Тогда Накатоки, губернатор провинции Этиго, заметил:

— В этом смысл есть, но я думаю, что сейчас, может быть, Сасаки стал каким-нибудь мятежником и ненадёжен, и когда немного поразмыслил, над вашей просьбой, то решил, что о движении отсюда нужно спросить мнение разных людей. Это значит, что обязательно проведя в этой пагоде некоторое время, мы дождёмся Токинобу и посоветуемся.

После этого все пятьдесят с лишним тысяч всадников спешились во дворе пагоды, что у перекрёстка дорог.

Всего в одном ри за судьёй Сасаки Токинобу скакали триста с лишним всадников. Это было какое-то дьявольское поведение. Некоторые говорили:

— Господа из Рокухара окружены на перевале Бамба бродячими воинами. Перестреляли всех до одного.

Токинобу тогда заявил:

— Теперь я делать не должен ничего! — и от реки Эдзикава повернул назад, сдался в плен и поехал в столицу.