Красный (СИ) - Казаченков Дмитрий

Теперь мы смогли, хоть и с трудом, разобрать, что же такое он хрипит в своём бреду:

— Отстаньте… Оставьте меня в покое… Девочка… Я должен за тобой присматривать… Отпустите… Девочка… Девочка… По кусочкам… Отпустите… Курт… Собирали вдвоём… Коннорс, где ты… Помогите… Ничего не чувствую… Девочка…

И так по кругу он повторял одно и то же. Невооружённым глазом было видно, насколько сейчас Петра напряжена и сосредоточена. От её успеха зависит жизнь единственного близкого человека, который при встрече даже не заметил её. Человека, что собственными руками вытащил её с того света, но напрочь об этом забыл, бросив её в одиночестве. Сейчас она предельно сосредоточена, но не надо иметь докторских степеней, чтобы понять, внутри неё сейчас бурлит поистине адская смесь из эмоций, и остаётся только гадать, в каком виде этот чудовищный коктейль найдёт выход наружу, и как долго продержится маска стойкого супера на лице хрупкой девушки.

Наконец, оба последних щупальца были отсоединены. Доктор Октавиус продолжал бредить на руках Лауры, в то время как мы с Петрой подхватили механические конечности с пола. Первым по лестнице поднимались мы с закреплённым на спине доктором. Щупальца были переданы Лауре.

Оставшиеся на верху товарищи мутантки кинулись было к нам с расспросами, но были прерваны холодным голосом Петры:

— Вы — со мной, остальные ждите здесь.

После чего твёрдым шагом девушка направилась в лабораторный комплекс. Пройти пришлось довольно много, но в итоге мы оказались в просторном помещении, больше напоминающем операционную, нежели лабораторию.

— Здесь меня собирали по кускам.

Пояснила подруга, после чего указала на кушетку:

— Клади его туда лицом вниз.

Механические конечности они сложили у стены, после чего Петра подошла к шкафу с прозрачными дверцами, коих здесь было множество, и набрав инструментов, колбочек и всего прочего, подошла к столу. Красный вновь вернулся под кожу, передав управление телом мне. Девушка же протянула мне одну из трёх масок — респираторов, что взяла в шкафу. Вторую надела сама, а третью протянула Лауре.

— Подозреваю, что операция будет крайне сложная.

Это была последняя фраза, которую я от неё услышал, прежде чем она вспорола грязный рваный плащ клинком, расположенным на её предплечье. В ту же секунду смрад гниющего мяса многократно усилился, заполнив всё пространство операционной. Даже через маску чувствовался этот тошнотворный запах, страшно представить, что было бы, будь мы без масок. Следом были разрезаны те тряпки, что и одеждой-то уже не назовёшь — настолько рваными и грязными они были. Сразу же стала понятна причина вони — вдоль всего позвоночника располагался механический его аналог, закреплённый на пояснице. Вокруг него мясо попросту сгнило и, судя по всему, некроз и не думал останавливаться. Отто Октавиус гнил заживо.

Быстрым и точными движениями Петра подключила несколько датчиков, после чего перевела взгляд на экран монитора и стала быстро вводить команды. Аппаратура пищала, выдавала ошибки и уныло завывала на одной низкой ноте, но девушка не прекращала своих попыток. Но, видимо, что-то всё-таки пошло не так, поскольку в сердцах стукнув по металлическому столику и оставив на нём чёткий отпечаток своего кулачка, она пулей рванула на выход, жестом указав мне следовать за ней.

Оказавшись в лаборатории доктора Октавиуса, она первым делом извлекла из ящика стола пару ампул и шприцы. Мне же досталась участь носильщика — пришлось тащить здоровенный аппарат с кучей проводов и небольшим экраном. Не задавая вопросов, я просто выполнял то, что от меня требовалось — не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что сейчас счёт идёт на минуты, если не секунды.

Когда мы вернулись началась операция. Лаура с любопытством наблюдала за действиями героини, пока та, не обращая ни на что внимания сначала вкалывала препарат, от которого хрипы доктора плавно превратились в спокойное, хоть и затруднённое сиплое дыхание. Затем она подключила все провода от принесённого мной устройства к металлическому позвоночнику и запустила какой-то тест. А потом… Потом она с тяжёлым вздохом взяла в руки скальпель…

Сколько по времени продлилась операция я не знаю. Закончила девушка лишь к концу следующего дня, в течение которого ни единого раза не присела и даже не отвела взгляда от своей работы. Ни разу её руки не дрогнули, хотя, то, что я увидел, было страшно. Даже безэмоциональная Лаура прониклась, что уж говорить обо мне: у доктора Октавиуса сгнил позвоночник от четвёртого шейного позвонка и до поясницы. От копчика сгнившую часть отделял всего один позвонок. Петре было необходимо вырезать всю отмершую плоть, что превратилась в однородную серо-бурую кашицу, после чего максимально быстро установить механический позвоночник на место родного, подключив к нему нервы, дабы организм попросту не умер из-за того, что органам, что должны всегда работать, вроде того же сердца, не поступает никаких сигналов.

Даже этого всё ещё было недостаточно: Петра вновь потащила меня в лабораторию Отто, где мы вместе ставили задачу станку на изготовление полноценного протеза позвоночника, поскольку тот, к которому крепились щупальца работал в аварийном режиме, лишь не давая пользователю умереть, и выполнять все функции родного позвоночника он был попросту неспособен. Ну как мы, я снова выполнял роль носильщика, загружая в станок всё необходимое сырьё. И только когда задача была поставлена, а аппарат стал издавать размеренный гул, означающий, что работа начата, девушка позволила себе немного расслабиться, попросту упав в кресло и отрубившись. Я тоже решил воспользоваться передышкой — всё равно Красный разбудит, если что.

Симбионт действительно разбудил. Вот только не сигнал станка послужил причиной, а входящий звонок.

— Слушаю.

Произнёс в динамик немного сонным голосом.

— Короче, привезти его не получилось — по дороге возникли проблемы.

Голос на том конце не узнать было довольно сложно — Наташа. И слышалась в её голосе неприкрытая усталость.

— В общем… На некоторое время мне придётся вернуться в Щ.И.Т. Мака Гаргана я забираю с собой.

После этого связь оборвалась. И как это понимать?

«Она сказала, что проблемы возникли по дороге.»

— Да. И почему-то мне кажется, что они как-то связаны с просьбой здоровяка о помощи в поимке симбионтов.

Оставшееся время я провёл в раздумьях, наблюдая за тем, как аппарат заканчивает свою работу. Едва прозвучал сигнал об окончании, как Петра сразу же подорвалась с кресла. Забрав готовый имплант, она подключила к нему провода и принялась вводить что-то на клавиатуре, внимательно отслеживая всё, что отображалось на экране. На это ушёл примерно час, после чего, она отключила искусственный позвоночник и с ним в руках помчалась обратно в операционную, где вновь началась долгая операция, по подключению уже его к остаткам родного позвоночника доктора и того, что управлял щупальцами к новому импланту. Поскольку помочь я ничем не мог, то решил просто заказать пиццу, поскольку уже прошло полутора суток без еды. Естественно, коробки мы с Лаурой принесли в кабинет Октавиуса, где и остались ждать.

Спустя три часа к нам ввалилась Петра. Устало плюхнувшись в кресло, она сняла с себя сначала респиратор, а затем и маску, после чего сделала глубокий вдох.

— Получилось?

Спросил я, опасаясь худшего.

— Да.

Кивнула девушка, развеяв мои опасения.

— Жить он будет, даже ходить и руками двигать, но теперь у него будет всегда два позвоночника…

Она посмотрела мне в глаза. На её лице читалась смертельная усталость, белки глаз испещрили полопавшиеся капилляры, а по щекам текли слёзы, но…

— Я смогла… Я спасла его…

Она сейчас испытывала огромное облегчение. С её плеч упал неподъёмный груз ответственности за жизнь человека, так что за эти двое суток, она наконец, позволила вплеснуться наружу кипящему внутри коктейлю эмоций и просто расплакалась. Я не придумал ничего лучше, кроме как перебраться на подлокотник и приобнять девушку за вздрагивающие плечи.