Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов - Павел Бегичев

Давайте подведём итог:

В Евр. 13:17 Синодальный перевод верно передаёт мысль автора. Наставники дадут отчёт перед Богом за своё служение. Именно словом «отчёт» надо перевести в данном конкретном тексте греческое «λόγος».

А дешёвые сенсации оставим журналистам из жёлтой прессы…

63. Миф о золотых арфах и райских яблоках

Атеист:

— Скажите, а в раю будут туалеты?

Верующий:

— Если они вам нужны для полного счастья, то будут!

Наверняка, вас, как и меня, дорогие читатели, многие любопытствующие спрашивали: «Вот вы верите в рай. А не надоест ли вам там в раю целую вечность играть на арфах и кушать яблочки?»

Не знаю, как вы, а я поначалу в глубине души и сам ужасался этой картине…

— Ведь действительно надоест, — думал я про себя.

Подобные мысли, наверняка, приходили в голову каждому христианину. Это остроумно подметил когда-то Адриан Пласс:

Позвонил Ричарду Куку и спросил, что его больше всего радует при мысли о небесах. Он откашлялся, переключаясь на религиозный режим, и солидно произнёс:

— Больше всего я радуюсь тому, что у меня будет возможность прославлять и любить Господа всю вечность. Разве бывает радость выше и больше этой?

Ну, конечно, тут я полностью согласен… Это понятно. Без вопросов.

Меня всё ещё одолевают тоскливые мысли о смерти. Постоянно оглядываюсь и смотрю на старые, знакомые вещи и лица, а потом пытаюсь представить вместо всего этого нечто вроде нашей воскресной службы с той разницей, что продолжаться она будет не полтора часа, а всю вечность.

Начать рассуждение, наверное, надо с того, что нам всем очень хочется, чтобы на небесах «у нас всё было хорошо». Конечно, раз уж Бог обещал восполнить всякую нашу нужду (Фил. 4:19), то мы вправе мечтать о том, что на небесах нас ждёт нечто приятное: я там похудею, у кого-то вырастут волосы, кто-то обзаведётся бассейном, кто-то получит уединённый уголок…

— Но небеса… Сама мысль о небесах кажется мне такой… Не знаю, как сказать…

— Как вас зовут? — спросил монах.

— Адриан.

— Скажите мне, Адриан, чем вы больше всего интересуетесь? Что вам больше всего нравится — на самом деле?!

— Крикет.

Не собирался говорить правду. Само вырвалось.

— Значит, — кивнул отец Джон, — для вас, Адриан, Богу придётся сделать небеса по крайней мере такими же интересными и увлекательными, как выигрыш сотни в матче против Австралии на стадионе «Лордс». Кстати, это ваша жена, рядом с вами?

Энн улыбнулась и кивнула.

— Так что, если Адриан вдруг рухнет на землю от сердечного приступа и будет на грани жизни и смерти, теперь вы знаете, что делать.

— Ага, — рассмеялась Энн. — Быстренько нацеплю на него пару щитков.

Все это, прекрасно! Но мне кажется, что небесное существование будет настолько непохоже на земное, что наши земные блага покажутся нам смешными и ненужными. Так выросшему юноше, которому нужны мотоцикл и айфон, кажутся смешными детские игрушки. Если двадцатилетнему здоровяку подарить на день рождения игрушечного мишку, то он, чего доброго, и в глаз может дать…

Небесное превосходит земное, как растение превосходит семя. Именно в этом, по-моему, состоит смысл величественной метафоры апостола Павла из 1 Кор. 15:35–50.

Об этом же писал и К. С. Льюис:

Христос обещает нам так много, что скорее желания наши кажутся Ему не слишком дерзкими, а слишком робкими. Мы — недоумки, забавляющиеся выпивкой, распутством и успехом, когда нам уготована великая радость; так возится в луже ребенок, не представляя себе, что мать или отец хотят повезти его к морю. Нам не трудно, нам слишком легко угодить (К. С. Льюис. Бремя славы).

Ему же принадлежит интереснейшая мысль о «поглощении» земных желаний!

В другой раз наш друг, шотландец Макфи, приверженец скептицизма, громил христианское учение о Воскресении тел. Я подвернулся ему под руку, и он донимал меня вопросами вроде: «Значит, у вас будут и зубы, и глотка, кишки, хотя там нечего есть? И половые органы, хотя там нельзя совокупляться? Да уж, повеселитесь!» И тут Рэнсом взорвался: «Нет, какой осел! Вы что, не видите разницы между сверх-чувственным и бесчувственным?» Макфи, само собой, переключился на него; и тут выяснилось, что, по мнению Рэнсома, нынешние желания и возможности тела исчезнут не потому, что они атрофируются, а потому, что они будут «поглощены». Сперва он говорил о «поглощении» пола, потом стал искать подходящее слово для нового отношения к еде (отбросив транс- и пара-гастрономию) и, поскольку не он один был филологом, все стали искать такие термины… (К. С. Льюис. Переландра)

Поэтому даже брак и секс там будут не нужны… Не потому, что мы станем «духовнее», а семейные и сексуальные отношения «недуховны и грязны». Просто наше существование будет качественно другим. На качественно ином уровне радости!

Вот почему, когда мне становится грустно от того, что «… в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22:30) — я начинаю думать, что даже мои отношения с моей земной женой будут «поглощены» и «преобразованы» в качественно иной уровень радости.

Поэтому тот, кто ещё пребывает в христианском детстве, пусть мечтает о крикете в раю. Ничего страшного в этом нет. Со временем придёт иное понимание. Желать себе райской радости не грешно. Если только это желание не превращается в идола, в самоцель, в нечто, существующее вне отношений с Богом.

Поясню, что я имею в виду.

К сожалению, многие христиане представляют себе рай совершенно по-мусульмански. Ведь что такое рай для мусульманина? Это место, где тебе дадут то, что запрещали на земле. Там будет вино, гурии и юноши в зелёном.

Христианам мечтать о девственницах как-то совестно, поэтому они представляют себе рай, как место, где им дадут то, чего у них на земле не было вовсе или было недостаточно.

Но дело в том, что даже самые наши смелые мечты теряют свою привлекательность по мере исполнения.

Так было в детстве. Уж как ты мечтал, чтобы папа привёз тебе из Прибалтики игрушечную железную дорогу! Но свершилось чудо: папа поехал в командировку в США и привёз тебе не какую-то советскую пародию на игрушку, а почти настоящую железную дорогу. В первые минуты от счастья ты чуть не сошёл с ума. Но прошло время… Ты наигрался, отломал колёса от паровоза, потерял какие-то важные запчасти и забросил эту игрушку…

И так происходит почти всегда. Ты вырос и стал мечтать о своей квартире, а когда она появилась счастье ушло. То же самое случилось, когда появился автомобиль. Уже через неделю ты привык. А когда впервые отдал за ремонт круглую сумму, то даже усомнился — а был ли этот автомобиль благословением от Господа? Уж не проклятие ли сие?

И совсем другое дело, когда ты читаешь гениальную книгу. Ты понимаешь, что когда она кончится, наступит пустота. Эта книга не должна кончаться! Но она кончается, и ты не находишь себе места, пока не откроешь другую, столь же интересную.

Или ты уже пятый час сидишь на кухне с лучшим другом. Вы выпили ведро кофе, поговорили обо всём на свете, поспорили и посмеялись. И уже, вроде бы, не о чем говорить и глаза слипаются, но как же не хочется прерывать общение!

Примеры, конечно, не вполне удачны. Потому что книги и люди всё же не совершенны…

И вот тут мы подходим к очень важной мысли о сути вечной жизни. Христос когда-то сформулировал её суть так:

Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17:3).

Заметьте, ни слова об арфах и яблоках!

Бог — Существо бесконечное во всех аспектах! В том числе и в отношении «интересности». Он — такой Собеседник, Который никогда не надоест и в Котором никогда не разочаруешься! Он лучше самой интересной книги, потому что способен вечно удивлять нас!

Поэтому вечное общение с таким Богом — это действительно лучше, чем золотые арфы и молодильные яблоки!

До такого понимания вечности дошёл когда-то и Августин, совершенно не зря названный Блаженным (уж он-то знал, что такое настоящая радость и настоящее мучение!)

Представьте себе, что Бог явился к вам и сказал: «Я дам тебе очень много. Я дам тебе всё, что ты не попросишь — наслаждение, власть, славу, свободу, богатство, даже мир душевный и чистую совесть. Ничто не будет грехом, Я всё разрешу тебе, ты всё можешь сделать. Ты не соскучишься и не умрёшь. Но ты никогда не увидишь Моего лица». Августин. Enarrationes in Psalmos, 127,9 (Цит. по Питер Крифт, «Небеса, по которым мы так тоскуем»).