Механикус практикус (СИ) - Крыс Виктор

— Спасибо, — улыбнулся я и уверенно повернулся туда, где раздавались выстрелы, но все же я не дурак, и потому открыв небольшую дверцу в потолке я полез на крышу вагона.

Во мне бушевала метель, леденящая, что успокоила во мне эмоции.

— Пусть я убийца, — холодно прошептал я. — И я готов ответить за свои грехи, да, я скорее злодей нежели герой, и пусть будет так. Я буду самым ровным злодеем в этом мире.

На крыше огромного вагона я встал во весь рост и взглянул, как в свете луны прекрасен этот мир, по горной железной дороге несся паровоз, из его трубы вместе с паром вылетали языки пара, отчего пар наливался багряным светом. Ущелье внизу пугало чернотой своей бездны, а холодный воздух бил в лицо, я шел по крыше вагона не таясь, не думая о том, что я злодей, думая лишь о том, что иногда ты должен делать что должен, а там будь что будет.

Шаг за шагом я проходил вагон за вагоном, а звуки выстрелов все усиливались, и вот на крыше за два вагона от поезда я заметил двух стрелков, что лежали с ружьями и высматривали цель. Я не стал задумываться кто это, меня уже не волновало бандиты это или кто еще, мне было некогда их подслушивать, тем более они молчали, и явно пытались кого-то пристрелить в паровозе. Я просто одним рывком скинул их с вагона, без сожаления смотря как их тела ломает о насыпь железной дороги.

— Сдавайтесь! — кричали внизу прямо подо мной, пока я проверял винтовки, оставшиеся от полетевших в пропасть стрелков. — У нас командир поезда, и я его прибью, если вы не сдадитесь!

— А мне насрать! — прозвучал в ответ из паровоза суровый голос. — Через полчаса мы будем в Гиндербурге и вам конец! Пошли вон с моего поезда! А если полезете вновь получите по морде лопатой!

— Сташи! — взревел мощный голос подо мной. — Я сожгу паровоз! Прямо сейчас! И мне плевать, что взорвавшись, он погребет под собой половину вагонов.

— Я отдам вам паровоз лишь через свой труп! — кричал машинист из-за стальной двери. — Ну что же, значит настала пора умирать! Огненный, ты и я! На площадке, и кто победит тот и войдет на паровоз!

— Согласен! — воскликнул внизу голос и я даже сверху увидел вспышку света, что мелькнула внизу.

Огромная стальная дверь скрипнула, и из недр паровоза вышел машинист в кожаном фартуке, весь в саже и с лопатой для угля, что блестела во тьме словно ритуальное оружие жреца какого-то бога, а позади него горел огонь жерла вулкана паровоза, из трубы рвалось на свободу яркое пламя из преисподней.

— Пустой, — удивился я, смотря как на некрытый вагон выходит мужчина, пусть и сильный духом, но не одаренный, вооруженный лишь лопатой.

— Я вам всем лопатой по морде! — Орал машинист с меня ростом, пусть и широкий в плечах, будто показывая всем, вот он я, герой с лопатой.

— Тебе конец, Сташи! — взревел пламенный голос, и во тьме разгорелась вспышка. К машинисту шел объятый пламенем человек, высокий, сильный, и желтое пламя охватило все его тело, а с рук вот-вот готов был сорваться поток огня. Демон, а не человек шел на встречу с машинистом, у которого в руках была лишь лопата.

Время остановилось, замерли все кто был в низу, я видел, как срывается пламя с рук одаренного огнем, я видел как сверкает лопата машиниста, слышал как готовят залп бандиты внизу.

— Если этому миру нужен злодей пусть так, — промелькнула мысль когда я повернулся спиной к машинисту в сторону, но руки крепко держали оружие в руках, мгновение я стоял на краю вагона в нерешительности, и вот начал падать назад. Произнесенные мной слова услышали все, как бандиты, так и огненный. И даже машинист, что пер вперед с лопатой наперевес на исчадие ада, пылающее в желтоватом огне.

— Добро должно быть с кулаками! Я убиваю во благо.

Я летел вниз и еще не упав на спину начал стрелять в тех, что не ожидали, что перед ними появиться бронированный воин. Два выстрела из ружья унесли сразу три жизни, револьвер забрал еще одну жизнь. Пиропатрон сработал вовремя, еще до момента как я коснулся платформы спиной ноги первыми ударили металлическими трубками об пол, подкидывая меня на ноги, во тьме блеснули потайные лезвия на руках, и гидравлика с хрустом понесла меня вперед, в то время как за спиной полыхало сражение. Пламя против лопаты, владеющий против пустого, мужество против жажды наживы, я уже мысленно попрощался с машинистом, но пообещал отомстить за него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вышиб всем своим телом дверь вагона, два удара по бандитам, что стреляли меня в упор, были бесхитростными, но очень сильными. Я чувствовал как в меня вонзаются пули не в силах разорвать скрытую под плащом многослойную кольчугу и застревая в ней, а в экзоскелете щелкали бойки пиропатронов, разгоняющие гидравлику, которой я еле мог управлять. Под лезвиями ломалось дерево, разрывался метал, что ненароком попадало под мой удар, а плоть я и вовсе не чуял. Крушил, а не убивал, неожиданность сыграла мне на руку и через мгновение вокруг было пятеро истерзанных, но еще живых тел, и я повернулся к своему самому опасному противнику, одаренному огнем.

— Не может быть! — воскликнул я, — Он жив!

На платформе под вой ветра родилась легенда, раскаленная докрасна лопата сражалась с потоком пламени, что лилась от пылающего огнем владеющего. Красный от температур, обожженный машинист в кожаном фартуке пер вперед охваченный огнем на владеющего, он не сдавался, и умирать явно не собирался. Его оружие лопата, а дело его правое, и словно боги смилостивились над пустым, что сражался с одаренным, дали ему в руки оружие богов, что приняло вид лопаты.

Это зрелище завораживало, лопата против огня, нигде такого больше мне не увидеть, но и медлить нельзя, в данный момент время не на стороне ни моей, ни машиниста.

— Я должен успеть, — прокричал я что было сил и активировал последние пиропатроны в ногах, и понесся огромными скачками по три метра на пламенного, что пытался заживо спалить машиниста, который похоже забыл что такое поражение и смерть.

— Врешь, не сожжешь! — кричал Машинист наступая на врага, осознавая что ему осталось недолго. — Ща я те по морде лопатой!

Я летел вперед молча, зная, что повернись ко мне огненный, то я вспыхну в мгновение, а следом за мной и аккумулятор вместе с масленым покрытием моего экзоскелета вспыхнет как факел. И вот осталось полметра до шеи одаренного, я вытянул руку с клинком на предплечье и кончик острия накалился докрасна. Рукав кожаного плаща вспыхнул желтым пламенем, и вдруг скрежет внутри экзоскелета возвестил меня о том, что аккумулятор сдох, и я замер на месте, чуя как жар начал меня нагревать. Через пару секунд взорвется аккумулятор, я уже чую, как плавится нехитрая проводка.

— Сука, я горю! — взвыл я, понимая, что не могу двинуться с места как в тот раз с Даргом, и сейчас меня можно не только сжечь, но и все что угодно, хоть насиловать.

— Что? — воскликнул огненный, только сейчас поняв что за его спиной есть кто-то, но это уже никак не повлияет на мою печальную участь, всего пару сантиметров вперед и я прибил бы владеющего, но техника стала моей могилой.

— Мне конец, — пронеслось в моей голове, я смотрел, как пламенный разворачивался ко мне, но вот позади него в пламени мелькнула красная сталь.

Из огня вынырнул он, весь красный, обожженный, жутко злой и с лопатой наперевес машинист, и вот его лопата несется к голове владеющего.

— Хрясь, — раздался мощный удар и владеющего откинуло прямо на мой клинок, который вошел ему в шею, дробя позвонки. И огонь, что бушевал вокруг, вдруг исчез, оставив после себя лишь всполохи на моей одежде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Еще один!? — взревел машинист, заметив, как замертво упал владеющий, и его взору открылся я, замерший статуей, с вытянутой рукой и клинком на конце руки. — На и тебе по морде!

— Не надо! — заорал я что было сил, видя, как мне в голову несется раскалённое до красна оружие богов, что по превратности судьбы превратилось в лопату, которой кидают уголь.

— И тьма забрала меня, и качала меня в своих объятиях. Вот и сказочке конец, Тера, а кто слушал молодец. — произнес я конец своего рассказа и во тьме наступившего вечера вновь вслушался в спокойный, монотонный стук колес за окном уже совершенно другого поезда, на который я днем пересел вместе с Терой с того, что был отбит у бандитов. Этот поезд мне нравился больше, особенно сейчас, чувствуя, как в вагоне-ресторане уже приступили к готовке ужина, и запах жареного мяса ласково щекотал мои ноздри.