Из Лондона с любовью - Сара Джио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я прокручиваю эту мысль в голове, чувствуя, как земля на мгновение закачалась. Если бы она выбрала другого мужчину – Эдварда, – то была бы счастлива, а я…
Милли кладет руку мне на плечо.
– Извини. Тебе, должно быть, очень тяжело это слышать, но разве ты не видишь, что в этом есть и своя красота?
Я качаю головой. Какая там красота! Я вижу одну только горечь.
– А больше всех на свете, моя дорогая, она любила тебя.
Я прислоняюсь спиной к краю прилавка, осознавая серьезность слов Милли. Я хочу ей верить, но это так трудно.
– Если это правда, скажи мне вот что: как можно бросить человека, которого любишь больше всего на свете?
Милли открывает рот, но не произносит ни слова: может быть, объяснения нет, а может быть, в этой истории есть что-то еще, чего она просто не хочет рассказывать.
Я качаю головой: как в этом разобраться? Хорошо бы мама была здесь, чтобы хоть как-нибудь – как угодно – объяснить, почему она так внезапно ушла из моей жизни. Но если она не может дать мне ответов, в которых я так нуждаюсь, вдруг их может дать тот человек, которого она любила?
– Милли, а этот Эдвард… все еще в Лондоне? Они соединились, когда она вернулась сюда?
– И да, и нет. Он в Лондоне, но, боюсь, у них так и не было такой возможности. К тому времени он женился, у него была семья. – Ее глаза смотрят отстраненно. – Этот вариант отпадал.
Я киваю. Мне хочется узнать больше о человеке, которому принадлежало мамино сердце.
– Каким он был, кроме того, что ты мне уже рассказала?
– Ну, – начинает она. – Насколько мне известно, он был успешным бизнесменом и преданным отцом. Спустя годы после того, как Элоиза с твоим отцом уехали в Калифорнию, я однажды видела, как он вез детскую коляску в Риджентс-парке. – Она улыбается. – Элоиза рассказала мне об… интересной татуировке у него на плече.
– Татуировка?
– В виде скрипки.
Я склоняю голову вправо.
– Он что, играл?
Милли качает головой.
– Вообще-то это довольно забавно. Твоя мама рассказала, что он сделал татуировку, чтобы всегда слышать «музыку в ушах».
– Зависнешь дома, подруга? – спрашивает Лайза, когда мы вместе поднимаемся наверх в мою квартиру.
– Да, наверное. Мне просто… многое нужно обдумать. – Я опускаюсь на диван, она садится рядом.
– Понимаю, – отвечает она. – И сочувствую. Если тебе от этого станет легче, то в двадцать три года я узнала, что у моей мамы десять лет был роман с одним учителем из моей начальной школы. Неким мистером Хартли. Это было непостижимо. Дело в том, что этот тип имел привычку, сидя за столом, подстригать волосы в носу.
Я смеюсь.
– Серьезно, брал ножницы из коробки для рукоделия и совал прямо в нос. Ужасная гадость. До сих пор не пойму, что мама в нем нашла. – Она улыбается, но тут же снова становится серьезной. – Послушай, Вэл, есть кое-что еще об… Эдварде, чего Милли не сказала, потому что она… не знает.
– Что же?
Лайза делает глубокий вдох.
– Перед смертью Элоизы он… навещал ее. Прямо здесь.
– В самом деле? Откуда ты знаешь?
– Потому что видела, как он поднимался и спускался по лестнице. Он приносил ей еду навынос, цветы, даже водил ее в парк. – Она изучает мое лицо. – Однажды, когда я пришла проведать ее, она рассказала мне, что его зовут Эдвард и что она встретила его целую жизнь назад. Она выглядела такой счастливой.
– Лайза, почему ты мне не сказала?
– Извини, – говорит она. – Я не пыталась ничего скрывать, просто… не хотела тебя расстраивать.
Я киваю.
– Но почему мама скрыла это от Милли? Странно. Они же были близкими подругами.
Лайза пожимает плечами.
– Понятия не имею. Знаю только, что Элоиза попросила меня сохранить ее тайну, и я так и сделала. – Им осталось не так много времени до ее смерти, но он бывал здесь каждый день. Милли правильно его описала. Он замечательный человек.
– Мне нужно с ним встретиться, – говорю я. – Ты можешь мне помочь?
– Увы, нет, – говорит она. – Я не знаю, где он живет, и даже как его фамилия.
– Спрошу у Милли.
– Попробуй, – отвечает Лиза. – Но если твоя мама не хотела, чтобы она знала об их последних встречах, то, возможно, это не лучший вариант. Я имею в виду, зачем ей скрывать нечто столь грандиозное от ближайшей подруги, если на это не было очень важных причин?
– Да нет, я не расскажу Милли об их воссоединении, просто спрошу, не поможет ли она найти его. Фамилию она наверняка знает.
Лайза пожимает плечами.
– Может, знает, а может быть, и нет. Милли у нас…
– Крепкий орешек, – говорим мы хором и смеемся.
– Как хорошо, что ты не просто арендатор, но и друг, – говорю я ей. – На лучшее я и надеяться не могла.
Она улыбается.
– А теперь расскажи-ка, что у тебя сегодня за важный вечер.
– В семь я встречаюсь с Дэниелом в Королевском автомобильном клубе. С нами будет еще одна пара – его старый друг с девушкой.
– О-ля-ля, – говорит Лиза. – Двойное свидание! Непременно надень свое лучшее платье и какое-нибудь из маминых ожерелий.
– А туфли? – спрашиваю я.
– Можешь взять мои черные «лабутены».
– Ну, не знаю, – говорю я. – На шпильках я как корова на льду.
– Уж послушай личного помощника, – заверяет она меня. – Королевский автомобильный клуб – самое подходящее место для шпилек, вот увидишь.
Таксист, не преминув перед этим обратить мое внимание на Даунинг-стрит, 10, высаживает меня у величественного входа в Королевский автомобильный клуб, где ждет Дэниел.
– Я так и знал, что ты придешь на пять минут раньше, – говорит он, приветствуя меня быстрым поцелуем, который, как ни странно, уже кажется мне чуть ли не привычным. – Выглядишь просто восхитительно.
Если я выгляжу восхитительно, то он выглядит потрясающе в своем сшитом на заказ синем костюме и узорчатом галстуке. Брючный ремень идеально сочетается по цвету с мокасинами, и я не могу не подумать о женщине, которая научила его подбирать одежду так безупречно.
Он берет меня за руку и ведет внутрь, в просторное фойе с огромной хрустальной люстрой. Лайза права. Женщины здесь одеты элегантно, и туфли на шпильках – как раз то, что надо, хотя и жмут во всех мыслимых и немыслимых местах.
Клуб выглядит одновременно чужим и знакомым, как будто я видела его однажды во сне или, может
