Мистик Томас Свит - Козлов Евгений Александрович

– Всего лишь?

– Может вам посчастливится на одном из светских раутов воочию видеть его, слышать, может и познакомиться с ним, но вы вряд ли будете ему интересны.

– К сожалению вы правы. – с досадой декламировала пожилая дама.

В гостиной зажгли свечи, поднесли фужеры и блюда, сидя в полумраке, беседовали две женщины, хозяйка и гостья, они любят поговорить, даже начинаешь верить в стирании одной кости женской челюсти, так археологи иногда определяют пол ветхих найденных останков. Поодаль за книгой находилась Даниэла, девушка с сосредоточенным взглядом утопала в бумаге, слегка шевеля губами, как бы проговаривая занимательное местечко в тексте. Ее мысли непроницаемы. Она ненадолго отошла, забыв оставить послание о скором возвращении.

– Вот недавно возникло желание пригласить достопочтенное семейство в наш, как говорят устаревший замок.

– Прекрасная идея.

– Исключительно заманчивое предложение. Наша дочь, хотя и не славится в высших кругах, зато новое лицо их непременно заинтересует, в особенности сэра Гарисона, уставшего от нападок ветреных девиц в коричневых платьях. Даниэла слишком заботится о своем уме, забывая о природной наследственной красоте, со временем боюсь, это будет все явственней видно. Напряжение головы является подспорьем морщин. Надеюсь джентльмен не из пугливых, а истинный ценитель женственности.

– Не слишком ли рано?

– Чем быстрее, тем лучше, пока она вовсе не погрязла в книгах. Супружеская жизнь озаботит ее, тем более материнство. Спасительная суета.

– И будем надеяться, ее не постигнет судьба той писательницы, Остен, кажется.

Здесь они дружно посмотрели в сторону Даниэлы, должно быть мысленно крестясь.

Девушка по изволению Создателя не склонна была к пустым разговорам, отчего мало кто мог припомнить ее речь, за редкость. В такие ситуации часто недооценивают человека, сомневаются в уме, доброжелательности, не стараясь проникнуть в суть личности, требует сей процесс усилий, а, как правило, лишние движения тела, души, затрачивают много времени и воли. К тому же рядом леность. Куда легче контактировать с общительным человеком. Думаю, не стоит упоминать о чем-нибудь подобном. Однако сопоставление вещь хорошая, влечет за собой различные формы выводов, обдуманных или скоропостижных, так или иначе смысл в том есть, позволяет искать и видеть то, что мы привыкли не замечать, или абстрагироваться от того.

Первая же встреча произошла примерно через месяц после выше столь кратко описанного диалога. Расположившись неподалеку от замка, в крайней близи с лесом, Даниэлой был устроен пикник на одну персону, она считала это хорошим занятием, так как на лоне природы, возможно с легкостью наблюдать, читать, слушать, сочинять без каких-либо помех извне. Несколько часов уединения.

Нарушившегося так же внезапно, как мысль о поджоге Рима. И этот пожар оказался жарче и обширнее, то был огонь, из-за которого горит сердце. Безжалостный, попирающий все ведомые и неведомые уголки души, сравни стихии и нежности первых чувств. В тот момент ее с легкостью можно было поставить на самую видную полку, с надписью “сентиментальная проза”, написанная не ради чего, не вопреки, а из-за. Джентльмен будто появился из неоткуда, в руке его покоилась шляпка с полями.

– Ваша матушка сказала, что я смогу найти вас здесь. Она попросила меня вручить вам эту шляпку от солнца.

– Спасибо, вы так добры.

– Что вы, я нахожусь в вашем чудесном замке на правах гостя, и просто обязан помогать по мере возможностей, и по мере поступления предложений. Красивое место, подтвердит любой художник, только немного мрачновато в сумеречное время суток.

– Так вы художник?

– Я, нет, забыл представиться, я Вильям, а вы, разумеется, Даниэла, ошибки быть не может.

– Вы правы. – чуть покраснев сказала Даниэла. – Несколько дней или неделю погостите?

– Хотелось бы дюжину, но гораздо меньше. Дела имеют дурную привычку накапливаться, и чем основательнее их не решаешь, тем настойчивее они лезут в личную жизнь. У наших отцов впрочем, их по горло, вряд ли в скором времени увидимся в общем семейном кругу. Я же успел многое отложить и могу с чистой совестью и с пустым кошельком отдохнуть в ваших владениях, которые, как я мельком мог заметить, обширны. Еще не заскучали от моей болтовни? Нет? Тогда позвольте присесть возле вас на уютный плед.

– Пожалуйста.

– Благодарю. Отсюда действительно открывается прекрасный вид, можно незаметно повернуть взгляд назад, представить средневековье, ничего не изменилось в увиденном мною сейчас. Может быть, я был бы закован в доспехи, сидя на верном коне, славившемся своей быстротой и решительностью, выносливостью. Но была бы одна неприятность, нам бы не позволили вот так находиться вместе. Дамы сердца обычно недоступны, пока не выйдут замуж за своего единственного или достойного поклонника. – говорил Вильям. – Знаете, что пугает меня в замке больше всего?

– Что же.

– То, что он переживет нас и неведомо, сколько еще поколений, будет возвышаться среди лесов, храня в себе бесчисленное количество имен, голосов, страстей и добродетелей, одним словом, он библиотека человеческих жизней.

– Отец говорит он уже приходит в негодность, несколько лет и вовсе обрушится, частично конечно.

– Вашему отцу видней. Я же любитель заглядывать наперед, предугадывать будущие ходы.

– И часто удается угадать?

– Вот сейчас, например, я интуитивно ощущаю ваше волнение стеснение, Даниэла. Ошибки быть не может.

– Это ваша любимая фраза?

– Увильнули от разговора о себе, значит я прав. Но меня терзает один вопрос, просто не могу его не задать. Даниэла, вы всегда так немногословны, или я на вас так пагубно влияю?

– Вовсе нет, я открыта, но мне непривычно, ведь мало кто пытается заглянуть мне в душу, большинство людей больше заботят материальные ценности, благополучие, устроенность, достаток, забывая о духовном или вспоминая лишь в трудные минуты. Да, “ошибки быть не может” я мало делюсь информацией, здешние разговоры влекут меня в уныние, в общем, я не любитель говорить.

– Вас я тоже утомляю болтовней?

– Нет.

– Это приятно слышать. Правильно подметили целенаправленность современности, попали прямо в точку, ведь я и сам редко когда посвящаю себя культуре, очень редко. Всё время провожу в замкнутом кабинете, перебирая бумаги, ставлю именные штампы. Но ради чего? Зачем? Бессмысленно если вдуматься и посмотреть со стороны, так и пролетит жизнь, будучи стариком, начну задумываться, стану больше проводить время на свежем воздухе, чаще буду читать, если глаза позволят, посещать музеи и выставки, навещать старых знакомых и наконец, являться на службу в церковь. Нужно было раньше, будут посещать такие неутешительные мысли, но не вернуть, ту пустоту не заполнить. Не знаю смогу ли я вырваться, когда-нибудь покинуть этот замкнутый круг.

– Я попробую вам помочь.

– Правда? Хотел бы я на это посмотреть. Думаю, я так крепко накрепко застыл, что лишнее движение, еще сильнее тянет меня на дно.

– Нужно нарушить ваш обыденный распорядок. Думать о помощи нуждающимся, еще знакомства с новыми людьми не помешают.

– Странно слышать от вас подобную речь, от той, что не крутится в общественных кругах, не посещает балы, вас знают только по фамилии, а иногда и этого не удостаивают вашу персону. Но, спасибо, вы мне помогли.

– Потому что я говорила про вас, а не о себе.

– Даниэла вы кажетесь такой простой, будто в вас просто не может поселиться тайна, на самом же деле леди загадочней и не проницательней я еще не встречал. И поверьте, я поведал многих.

– Но недавно вы преуспели в чтении души.

– Это было шагом слепца, действие без опоры и отчета, слова без основы. Угадал, значит, удача сегодня на моей стороне. Не скрою, и я взволнован, но научен, скрывать свои переживания, и практики предостаточно, ведь слишком важные требовательные заказчики легко могут манипулировать слабостью или наоборот гордостью.