Долгая дорога домой - Александр Афанасьев

– Нет, конечно! – возмущенно воскликнула Катерина. – Какая дикость! Почему...

– Потому что они тут так живут. Мы в чужой стране, и не следует судить ее хозяев, тех, которые здесь живут по своим законам, иногда нам непонятным. Это их страна. Мы можем взять его с собой, и тогда его не убьют, но я не могу брать в группу врага, понимаешь? Если ты хочешь, чтобы он остался в живых, ты должна убедить его, чтобы он пошел с нами по доброй воле. У тебя будет десять минут, поняла?

– Поняла, – согласно кивнула Катерина.

Британец показался Катерине молодым и каким-то... странным. Как только она его увидела сидящим со связанными руками в окружении бородатых боевиков-пуштунов – она его сразу пожалела. Это типичная черта русских женщин, и сейчас она проявилась в Катерине – русские женщины не столько любят мужчин, сколько жалеют их. Она представила, каково это – в плену, в окружении бандитов, которые хотят отрезать ему голову... и пожалела его еще больше. Сняв чалму, так, что ее светлые волосы, пусть неухоженные, но красивые, рассыпались по плечам, она присела перед ним на корточки.

– Как тебя зовут? – спросила она с произношением, которое сделало бы честь любому жителю Лондона.

Солдат вытаращил на нее глаза.

Принц Николас уже приготовился к смерти... прежде он никогда не думал, как это бывает, но сейчас он ждал смерти с каким-то куражом. Он хотел уйти, чтобы не позориться и не позорить семью и британскую армию. Тот, кто отошел от него – скорее всего, это был русский военный советник – наверное, спросит у начальства, что делать с британским солдатом, попавшим в плен, и получит ответ. Принц не сомневался, какой – он был на вражеской территории, объявленной войны не было, и он не мог рассчитывать на статус военнопленного. Ну, а как русские относятся к британцам, тем более, к британским солдатам, он хорошо знал.

Британцы к русским, надо сказать, относились не лучше.

Вместо этого советник вернулся с каким-то другим солдатом, который выглядел очень странно... тощий, и одет явно в то, что ему велико. Потом этот солдат размотал полотенце на голове, которое наматывают себе арабы и афганцы, и...

Святой Господь...

– Как тебя зовут? – спросила девчонка, присев рядом, своим произношением она ничем бы не выделялась даже в Букингемском дворце.

Забыв про мысли о смерти, принц Николас вытаращил на нее глаза.

– Ты англичанка?

– Я русская, но знаю твой язык, – девчонка не стала врать. – я много раз была в Лондоне, и мне понравился город. Меня зовут Катерина, а тебя?

– Катерина. Катэрин. Кэтрин... Меня зовут Алекс.

Из осторожности принц не стал представляться настоящим именем.

– Алекс... а дальше?

– Алекс Рид. Так меня зовут.

– Рада познакомиться. Ты пойдешь с нами, Алекс?

– Куда?

– Мы идем домой.

– В Россию?

– Да.

– Мне нечего делать в России.

– Тогда эти люди, – девчонка показала рукой на пуштунов, – отрежут тебе голову, потому что они ненавидят тебя. В России тебя никто не убьет.

– Есть вещи поважнее жизни.

– Какие, например? Ты хочешь умереть здесь?

Принц посмотрел в глаза девчонки и понял, что действительно есть вещи поважнее жизни.

– Как ты к ним попала?

– Они похитили меня. Нет, не эти, другие. Потом эти меня освободили, и мы теперь идем домой. Я бы хотела, чтобы ты пошел с нами.

Принц решил было упомянуть о чести, но тут кое-что вспомнил. Кое-что, что не хотел бы вспоминать никогда. Звериную клетку на базаре в Пешаваре, детские ручонки и синие глаза. О какой чести можно говорить ему, да и любому британскому офицеру, если на их земле безнаказанно творится подобное?

– Ты бы этого хотела?

– Да, я бы этого очень хотела. Я пойду рядом с тобой и помогу тебе.

– В таком случае... можешь приступать. Если бы ты помогла мне подняться на ноги... я был бы тебе очень благодарен.

Весь первый день они шли рядом, в трудных местах в одной связке – в качестве жеста доверия, если предстояло пройти трудный участок, принцу, назвавшемуся чужим именем, развязывали руки. После первого дня руки ему развязали совсем, бежать он не пытался – кругом были душманы. Форму с него сняли, дали взамен местную одежду, довольно удобную и теплую, хорошо подходящую для перемещения по горам.

Это не значит, что он не оставил мысль вырваться отсюда – попытался в первую же ночь. Дождавшись, пока все уснут, он попробовал выползти из лагеря, но, увидев мелькнувшую за камнями тень, все понял и вернулся обратно: душманы следили за ним. Да и мысль о побеге занимала его все меньше и меньше. Причина этого шла в нескольких шагах от него, прыгая с камня на камень, подобно быстроногой газели. Сегодня утром принц поймал себя на мысли, что ни разу за день даже не вспомнил о Люси.

– Подожди. Подожди меня! – Принц сделал усилие, чтобы идти вровень со своим личным проводником. Идущие рядом душманы неодобрительно посмотрели на него – они уже смирились с англизом в своих рядах, а неодобрение их относилось к его громкому голосу. Они были детьми и воинами гор и знали, как далеко в горах может разноситься голос, предупреждая врага, и как даже легкий шум может потревожить камни на склоне. Но это было не их дело, англиз не пытался бежать – и значит, все в порядке

– Где ты научилась так ходить?

– О... я люблю походы. У нас есть домик в шхерах, и я люблю там гулять, там очень красиво, лес и камни, скалы.

– Как ты сказала.... шхеры?

– Да... небольшие заливы, очень узкие.

– Понятно, как в Норвегии.

– Ты был в Норвегии? – удивилась Катерина.

Принц вовремя прикусил язык. В Норвегии он и в самом деле был, Его Величество король Норвегии был родственником Виндзоров, поскольку, когда король Хокон Седьмой, избранный, кстати, всенародным голосованием, взошел на престол в начале века – супругой его была британская принцесса. Принц прибыл туда на учебном судне HMS Britannia, потому что родственнички не теряли надежду сделать его морским офицером, и там он провел много времени, катаясь на байдарке и даже управляя большой яхтой. Но делиться этим не следовало.

– Нет, я смотрел видео. На Би-би-си много интересных передач о нашей планете, одна из них называется «Живая природа». Там показывали шхеры.

– Понятно... А у тебя есть дом?

Дом у него был. И не один... Один из них назвался Букингемский дворец. Черт... как сложно все время помнить о своей легенде.

– Да... у родителей есть дом в пригороде. Мы его выкупили...

– Выкупили?

– Да, у банка. В ипотеку. Разве у вас не так?

– Нет. У моей семьи есть квартира, и есть дом... даже два, в Финляндии и в Константинополе, верней, рядом с ним. Двор на зиму переезжает в Константинополь, и придворным нужно иметь как минимум два дома или две квартиры. Но я не слышала, чтобы родители брали деньги в банке для покупки дома или квартиры. У нас в России, если ты не можешь купить дом или квартиру, на это есть товарищества. Половину денег ты копишь сам, вкладывая их, как в банк[112], а вторую половину одалживает Его Величество без процентов.

– У тебя, наверное, богатые родители...

– Да... papa – Катерина произнесла это слово, как произносила мать, на французский манер, с ударением на последнем слоге, – в министерстве работает, его скоро товарищем министра сделают. А мама искусствовед, доктор искусствоведения, эксперт. Ее приглашают в разные города оценивать предметы русского изобразительного искусства, она может определить, подлинники это или нет. Сейчас развелось много аферистов...

– Так ты была в Лондоне?

– Да, много раз. Маму обычно приглашают, если Кристи или Сотби[113] проводит аукционы по картинам русских художников. Ее даже приглашали в Букингемский дворец, чтобы оценить картину художника Верещагина, которая там висит. Правда, Ее Величество она не видела.

Принц снова прикусил язык – чуть не ляпнул: «Жаль, что мы не встретились».

– А ты чем занималась в Лондоне?

– О, много чем. Мама считает, что я еще маленькая, поэтому я или сижу в номере отеля, или она отправляет меня на экскурсии. Иногда мы ходим по магазинам или музеям.

– И как, нравится?

– Нет, – фыркнула Катерина, – в России все дешевле, просто удивительно, как вы там живете.

– Да я про музеи.

– Ах, это... Познавательно. Но у нас в Санкт-Петербурге музеи лучше.

Этикету принца учили с детства, поэтому он почувствовал, что девушке эта тема надоела, и решил сменить ее, но Катерина успела первой.

– Скажи, а почему ты пошел в армию?

Вопрос был простым – и одновременно очень сложным. Принц Николас и сам до конца не знал... верней, знал, но сам себе не признавался в том, что в армию он сбежал. Сбежал от того, что творилось дома.

– Я хотел защищать Британию. Любая страна нуждается в защите.

– Понятно, а как ты оказался здесь?

– Мой самолет... он упал, никого в живых не осталось, – принц мысленно попросил прощения у майора МакКлюра, которого и впрямь к этому моменту не было в живых.