Адвокаты Гитлера. Правда о войне, или Почему врут историки - Олег Козинкин

Так делалось в КОВО. А теперь сравните с тем, как ответил на «вопрос № 2» генерал П. П. Полубояров, начальник автобронетанковых войск ПрибОВО, в котором все и всё делали «по собственной инициативе»:

«16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность…

18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.

16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус… который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».

По-военному чётко, коротко и вполне ясно. Тут и комментировать особо нечего. Полубояров довёл до своих комдивов не выдумки об «учениях» или «лагерных сборах», а то, что положено им было знать согласно ПП и их обязанностям. А если в ПрибОВО пришла Директива от 12 июня с изменениями «Плана прикрытия» округа, то Полубояров своих командиров дивизий и корпусов ориентировал не на «лагерные сборы», как это делали на Украине и даже в Прибалтике сами командующие. Им ставилась задача именно с учетом появившихся изменений в новом приказе. Но механизированные корпуса, части второго эшелона (изменения касались, видимо только стрелковых дивизий и корпусов?) подняли «по боевой тревоге» и отправили в районы именно согласно окружного «плана прикрытия»: «командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы». Т. е., фраза – «вывести их в запланированные районы» означает именно – согласно «Плана прикрытия» округа.

В ПрибОВО, под командованием генерала Полу-боярова было всего 2 механизированных корпуса (6 дивизий – 4 танковых и 2 моторизованных) и оба были приведены своим окружным командованием в полную боевую готовность после 16 июня, т. е. после получения директивы о «повышении боевой готовности…» от 12 июня. И они начали выход в район сосредоточения после 18 июня, согласно тому самому приказу ГШ от 18 июня, о котором сообщает генерал Абрамидзе. Эти корпуса входили в состав армий округа, и Полубояров не мог командовать ими напрямую, но он отвечал за них как начальник службы. И он мог и должен был контролировать приведение этих корпусов в боевую готовность. Иначе его после ВОВ не трясли бы, задавая вопросы Покровского.

Теперь остается только попробовать ответить на простые вопросы:

Почему в ПрибОВО, получив директиву НКО и ГШ от 12 июня, всё же стали выполнять план прикрытия округа (даже и с изменениями первоначального майского плана прикрытия), а в соседних – «не очень»?

Почему в ПрибОВО, как фактически и предписывала директива НКО от 13 июня, поднимали войска по боевой тревоге 18 июня и выводили их в запланированные ранее районы к 20–21 июня? А в КОВО и тем более в ЗапОВО её просаботировали и устроили «учения» и «лагерные сборы», не доведя до своих генералов ни планы прикрытия округов, ни суть приказа Москвы от 12 июня на исполнение плана прикрытия, тем более (и особенно) с учётом новых районов? Почему в Прибалтике (или в КОВО) «правильно поняли» директиву от 12 июня, а тот же Павлов – нет?

А вот что ещё показали генералы из ПрибОВО.

«Генерал-полковник М. С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии ПрибОВО). Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня. Я отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частям. Другие соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии. Об этом штаб корпуса был извещён. Боеприпасы приказывалось не выдавать. Разрешалось только улучшать инженерное оборудование обороны. Однако 20 июня, осознав надвигающуюся опасность, я распорядился выдать патроны и снаряды в подразделения и начать минирование отдельных направлений.

21 июня в штабе корпуса находился член военного совета округа (корпусной комиссар П. А. Диброва. – В. К .), который через начальника штаба приказал отобрать боеприпасы. Я запросил штаб армии относительно письменного распоряжения по этому вопросу, но ответа не получил.

1952 год».

Не только в ПрибОВО действительно отдавались устные приказы о приведении в боевую готовность. Но притом, что выдвижение на рубежи обороны шло более-менее чётко, самим командованием округа также давались и «странные приказы» насчёт боеприпасов и т. п. Вот что показал по ПрибОВО:

«Полковник С. М. Фирсов (бывший начальник инженерных войск 11-й армии). 20 июня начальники отделов и управлений армии были собраны у начальника штаба генерал-майора И. П. Шлемина, который объявил о выходе в ночь на командный пункт. Нас предупредили, что это мероприятие проводится в учебных целях.

Привести инженерные части в боевую готовность не разрешили. Тем не менее командование не возражало против минирования участков на государственной границе при условии, если я сам буду нести ответственность за эти действия. Начал работу. Однако на следующий день ( 21 июня. – О. К. ) меня вызвали к начальнику штаба армии, где ознакомили с телеграммой из округа, командующий войсками округа, – указывалось в ней, – обращает внимание командующего 11-й армией на самовольные действия начальника инженерных войск армии подполковника Фирсова, выразившегося в снятии с оборонительных работ двух сапёрных батальонов и в постановке им задачи по проведению минирования на границе. „Командующий округом объявляет подполковнику Фирсову выговор и приказывает батальоны вернуть, а работы по минированию не проводить”.

8 октября 1955 года».

Как видите, и в ПрибОВО вместо того, чтобы ориентировать командиров на то, что дело идёт к войне (просто предупредив о «неразглашении»), их армейские начальники в штабах армий настраивали подчинённых именно на «учения». (Почему Кузнецов запрещал минирование на границе, поговорим в следующей главе).

Другие ответы генералов на вопрос о выводе «в районы, предусмотренные планом прикрытия», или «согласно прилагаемой карте» ещё более интересные. Продолжим с ПрибОВО, где процветала «личная инициатива» командующего войсками округа Ф. И. Кузнецова.

«Генерал-лейтенант В. И. Морозов (бывший командующий 11-й армии). На основании устных распоряжений командующего войсками округа соединения 11-й армии выходили на подготовленный рубеж обороны. Делалось это под видом усовершенствования полевых укреплений.

На границе находилось по одному полку от каждой дивизии, усиленному, как правило, артиллерийским дивизионом. В начале июня была произведена замена одних полков другими.

В начале июня 1941 года дивизии в своих районах имели развёрнутые командные пункты, на которых постоянно дежурили офицеры.

1952 год».

Слова полковника Фирсова о том, что войска шли на «учения», а не на рубежи обороны в принципе подтверждает и:

«Генерал-лейтенант И. П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии). Ни о каком распоряжении о выводе войск на государственную границу не помню. По всей видимости, его не было, так как 28-я и 33-я стрелковые дивизии находились в непосредственной близости от неё, а 5-я – влаге-ре (в 30–35 км от границы).

Во второй половине июня под предлогом выхода в полевой лагерь в районе Ковно сосредоточилась 23-я стрелковая дивизия из Двинска.

В июне, числа 18-20-го, командиры пограничных частей обратились в штаб армии с просьбой оказать им помощь в борьбе с диверсантами, проникающими на территорию Литвы. В связи с этим было принято решение под видом тактических учений дивизиям занять оборону на своих участках и выдать бойцам на руки боеприпасы которые, однако командующий войсками округа приказал отобрать и сдать на дивизионные склады.

Таким образом, к 20 июня три стрелковые дивизии заняли оборону с задачей прочно удержать занимаемые рубежи в случае нападения противника.

16 мая 1952 года».

Обратите внимание на действия Ф. И. Кузнецова. Он так лихо проявлял «инициативу» в приведении в боевую готовность войск округа, что не только инженерным частям 11-й армии прямо запретил приводить их подразделения в боевую готовность и проводить необходимое минирование, но также и боеприпасы приказывал отобрать у дивизий своих двух армий, 8-й и 11-й, занимавших рубежи обороны.

...

( Примечание: Всего в западных округах на начало войны было: