Ветер удачи - Павел Молитвин

«Как же ты сделки с прибылью заключаешь, богатства наживаешь, а жену возвратить домой не можешь? Дай мне десять чогов, помогу твоему горю».

Дал хозяин Шеке связку чогов, хотя и не надеялся, что удастся тому уговорить упрямую и сумасбродную женщину, пока та сама домой вернуться не пожелает.

А Шека ее и уговаривать не стал. Купил несколько яиц, положил в плетенную из рисовой соломы корзину и пошел по той улице, где жила у своих родителей купеческая жена. Идет и кричит: «Кто продает хороших куриц и яйца? Приносите, покупаю! Завтра у моего хозяина свадьба!»

Выкрикивая это, прошел Шека под окнами дома, где гостила жена купца. Выглянула она на улицу, увидела: кур и яйца слуга ее мужа покупает, забеспокоилась.

«Это что же значит? Чуть я за порог, а супруг мой новую жену в дом ведет? Небось и драгоценности мои и наряды — все себе мерзавка присвоит, ежели я на нее укорот не найду!» — подумала она, подхватилась и бегом к мужу.

— А знаете, как Шека лекарем был? — спросил пахнущий кожами ремесленник. — Пришел к нему ростовщик и жалуется: так, дескать, и так, денно и нощно у меня голова болит. Сил нет, как мучаюсь. Ну, Шека осмотрел его, языком поцокал, лоб наморщил и подает склянку:

«Вот тебе чудодейственный настой. Выпей вечером чашку. А утром, если проснешься, еще две. Тогда уж наверняка поможет».

Собравшиеся за столом посетители «Веселой калебасы» захихикали. Хамдан покосился на Эвриха и произнес:

— Есть у меня знакомый лекарь, так он не хуже Шеки с недужными управляется. Сварливую Небо-жительницу, например, на тысячу хворей жаловавшуюся, одной фразой вылечил.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался хозяин постоялого двора, присевший к низкому столику, дабы послушать побасенки посетителей.

— Он сказал ей, что все ее болезни не что иное, как признаки приближающейся старости И хвори, разумеется, в один миг прошли. А еще он любит приговаривать, — Хамдан доверительно склонился к трактирщику, — что самые большие его друзья — повара. Они безнаказанно отравляют доверчивых посетителей харчевен, и потому ремесло его всегда в цене.

Хозяин «Веселой калебасы» закряхтел, остальные слушатели радостно захлопали ладонями по коленям.

— Уж не о моем ли знакомце ты ведешь речь? — вступил в разговор Аджам. — Тот тоже изрядно дельные советы дает. Пожаловалась ему Небожительница, что муж ее разговаривает во сне, а он ей и говорит: «Так ты ему позволяй днем говорить, и забот не будет».

— Вай-ваг! Наверное, мы говорим об одном и том же человеке! — притворно обрадовался Хамдан. — Пришел к нему как-то пожилой оксар и просит: «Помоги мне, во имя Великого Духа! У меня перед глазами все время какие-то зеленые круги плавают».

«А ты какой цвет предпочитаешь?» — спрашивает лекарь.

— Не аррант ли он часом, этот твой знакомец? — ухмыльнулся Аджам. — Золотоволосый такой, курчавый красавец со шрамом на щеке?

— Он самый, — ответствовал Хамдан, демонстративно отворотившись от Эвриха, в то время как остальные расположившиеся вокруг стола посетители, пересмеиваясь, во все глаза уставились на безмятежно потягивавшего пальмовое вино арранта.

Они с любопытством ожидали, чем же тот ответит на подначки спутников, но Эврих, чувствуя приятную усталость и удовлетворение от хорошо выполненной работы — ему таки пришлось изрядно потрудиться над толстобрюхим купчиной, умудрившимся сломать ногу в собственной спальне, и целой оравой его недужных домочадцев, накинувшихся на лекаря, словно стая шакалов на подраненную газель, — лишь добродушно улыбался, слушая байки развеселившихся телохранителей.

— Так вот, осматривает раз этот самый лекарь-аррант умирающего. И, чтобы хоть как-то утешить его, говорит: «Выглядишь ты, уважаемый, очень неплохо. Сердце бьется ровно, кашель сухой, цвет лица замечательный…»

«Слава Тахмаангу, — прошептал умирающий. — Значит, я отправлюсь в обитель Великого Духа здоровым».

— Да бросьте вы болтать про своего лекаря! Послушайте лучше, как Шека изобличил вора, — вновь вступил в разговор каменотес, язык которого заплетался все сильнее и сильнее. — Это случилось на базаре. Указал мясник на зажиточного медника и кричит: «Держите вора, он украл мои деньги! Он один стоял у прилавка, когда я отвернулся, больше никого не было».

Схватили медника, а он твердит, что ни о каких деньгах ведать не ведает и мошенником мясника обзывает. Притащили обоих к базарному старосте, вершить суд и расправу…

Подвыпивший ремесленник громко икнул, опустошил следующую чашу с рисовой водкой и, сделав чудовищное усилие, дабы вернуть связность речи, продолжал:

— Староста, понятное дело, только руками развел: «Свидетелей нет, а на деньгах, похищенных у тебя якобы медником, имя твое не отчеканено. Деньги, они, знаешь ли, все одинаковые. Как же я угадаю, чьи они — твои или его?»

А в это время Шека проходил мимо, и кто-то догадался позвать его, чтобы он рассудил по-умному. Узнал Шека, из-за чего спор, и велел принести миску горячей воды. Подивились его требованию, но миску принесли. Тогда Шека взял деньги, отобранные у медника, н бросил в миску. «Поглядите, — сказал он, — на поверхности воды блестит жир. Значит, это деньги мясника».

Истощенный последним усилием, ремесленник откинулся к стене и закрыл глаза.

— Н-да-а-а… — неодобрительно протянул хозяин постоялого двора. — Ну ладно, байки про Шеку тут изо дня в день травят, а вот про чудного лекаря-арранта мне прежде слыхать не приходилось.

— Вот те раз! Да ведь вся столица нынче только о нем и говорит, — не моргнув глазом, принялся плести небылицы Хамдан. — Вот, например, произошел с ним давеча такой случай. Приходит к нему селянин и просит: «Выручи советом, почтеннейший. Сделай что-нибудь, век за тебя молиться буду. Чешутся у меня ноги, ажио спать не могу!»

«Да ты, братец, моешь ли их хоть изредка?» «А что, — спрашивает селянин, — помогает?»

— Аррант наш врачеватель хоть куда! — не желая отставать от товарища, взял слово Аджам. — Вот осматривает он раз оксара и приговаривает: «Хорошо, хорошо, просто прекрасно!..»

«Чего же хорошего-то?» — с недоумением и надеждой спрашивает оксар.

«Хорошо, что у меня такого нет!» — с чувством отвечает лекарь.

«Вот уж трепачи так трепачи! Все-то переврут! Таким молодцам попадись на язычок, мигом превратят в плута, балагура и хитреца, вроде легендарного своего Теки, — лениво посетовал Эврих, ощущая, как наливается тяжестью тело и все сильней начинают слипаться глаза. — Заночуем-ка мы тут, незачем нам тащиться на ночь глядя в „Мраморное логово“. Тем паче что купца с домочадцами неплохо бы завтра поутру проведать, ибо мнителен он сверх меры и все едино за мной пошлет…»