Духовный отец в Древней Восточной Церкви - С. И. Смирнов

«Ανθρωπος, άνθρωπος, φησίν, των υΙων Ισραήλ §ξ ών άπαξ ε'ιπέΐν άνθρωπος διπλασιάζει δέ δμως, δνα δείξη τόν έν περιτομη κα έξακροβυστίφ ταύτην φυλάξαι τήν έντολήν όφείλον. δς έάν, φησίν, βηρέύση βήρευμα βηρίον, ή πετεινόν, ό έσβεται κα έκχεέϊ τό αμα, κα καλύψει αύτό τη γη. ή γάρ ψυχή πάσηc σαρκός afya αύτου έστιν. πάς ό έσβων αύτό έξολοβρευβήσεται. βήρευμα τοίνυν έάν τις βηρεύση, του έστιν άμαρτάνον καταλάβη τούτο γάρ πνευματικόν εύρέϊς είναι τό βήρευμα, θηρίον μέν τόν άγε λάΐον, ώc ύλώδη κα βοσκηματώδη, πετεινόν δέ τόν των γήϊνων πραγμάτων έαυτόν άποστήσοντα νοήσης. έάν οδν τόν άμαρτάνοντα που «καταλάβη έκχεέϊ μέν τό αμα τήν άμαρτίαν, ήν έπλημμέλησεν. έκχεέϊ δέ αύτό έξομολογήσεως καΐ καλύψει αύτό τη γη, των γάρ έξομολογουμένων τη γη καλύπτει τά άμαρτήματα ώς κάτω μένοντα, κα τη μετανοί<£ Οαπτόμενα. κατά τούτο γάρ ό νομοθέτης, διaτaξdμεvoc προσέθηκεν ή γάρ ψυχή πάσης σαρκός αμα αύτου έστν, παρεγγυων της κατά πάντων άδικίας άπέχεσβαι, κα μή προτιβέναι, κα δημοσιεύειν τά παρά γνώμην των άδελφων άμαρτήματα, άλλά παραδιδόναι τη γη, του έστιν, σιγη του φοραθέντος, δηλαδή, αμα καλύπτοντες άυτου τό άμάρτημα σιωπή κα συγγνώμη, αίμα γάρ ό έσθιών κα ψυχήν έκπομπεύων τό του πλησίου άμάρτημα, ε'ικότως λογισ&ήσεται έπειδή θάνατος ψυχής άμαρτία καβέστηκεν. συμπάσχειν άλλήλοις όφείλομεν, ώς όντες κα αύτο έν τισι σφάλμασιν. μόνος γάρ ό θεός άναμάρτητος.

(Изборник Святослава, изд. О. М. Бодянского. Чтения Общества истории и древностей. 1882. Кн. IV. С. 126–127). В поздних греческих рукописях попадается статья, представляющая сокращение приведенной, и тоже с именем какого‑то св. Кирилла: Των έξομολογουμένων άνβρώπων ή γη καλύπτει τά άμαρτήματα е5с καταμένοντα (κάτω μένοντα) κα τη μετανοί<£ βαπτόμενα κα μή δημοσιεύειν τά παρά γνώμην των άδελφων παραπτώματα, άλλά παραδιδόναι τη γη, καλύπτovτεc αότων τά άμαρτήματα σιωπή κα συγγνώμη. Αίμα γάρ έσβίει κα ψυχή ν ό έκπομπεύων τούτου πλησίου άμάρτημα* συμπάσχει ν γάρ όφείλομεν άλλήλοις, о5с όvτεc κα αύτοι έν σφάλμασι («Когда люди исповедуются, земля покрывает грехи, как пребывающие внизу и погребаемые покаянием, чтобы не делали явными согрешения против воли братии, но предавали земле, покрывая их грехи молчанием и прощением. Ибо поедает кровь и душу открывающий грех ближнего, потому что мы должны сострадать друг другу, как пребывающие и сами в грехах») {СуворовН. С. К вопросу о тайной исповеди… С. 106–107, примеч.).

Важно прежде всего, что тайна исповеди здесь предписывается со всей решительностью, что разглашение греха, принятого на исповеди, прямо считается беззаконием, но это свидетельство любопытно еще и с другой стороны: оно заслуживает внимательного рассмотрения в связи с не разработанным в литературе вопросом об исповеди земле — исповеди наших древних стригольников.

ПРИЛОЖЕНИЕ II (к с. 201 и след.). СВИДЕТЕЛЬСТВА ОБ ИСПОВЕДИ АНАСТАСИЯ СИНАИТА И ПЕТРА ХАРТОФИЛАКСА

Эти два свидетельства: Анастасия Синаита (из его Ερωτήσει*:. VI вопросо–ответ. Migne. P. G. LXXXIX, 370375) и Петра Хартофилакса (из его Ερωτήματα три последних вопросо–ответа: Ραλλή κα Πότλη, Σύνταγμα τ. Ιερών κανόνων. V. С. 372–373. То же у Леунклавия. Jus graecoromanum, Т. I. lib. IV. P. 395–397) отчасти сходные буквально, обычно приводятся в подтверждение своих мнений учеными совсем несходных воззрений на покаянную дисциплину, в частности на институт духовного отца в период Вселенских Соборов, и приводятся, на наш взгляд, без достаточной критической проверки. Мы считаем себя обязанными сделать небольшой критический экскурс по части этих важных свидетельств.

Текст Анастасия почти целиком приведен в нашем исследовании (с. 201–202). Петр же Хартофилакс, свидетельство которого будет рассмотрено во второй части нашей работы, пишет следующее[862]:

«Вопрос. Хорошо ли исповедовать наши грехи духовным мужам? Ответ. Хорошо и весьма полезно, но не таким, которые неопытны и невежественны в этом отношении, чтобы неразумным снисхождением и управлением или безвременным и нерассудительным наложением епитимий не сделали из тебя презрителя, или равнодушного,. или бесстрашного[863]. Если же найдешь мужа духовного и опытного (άνδρα πνευματικόν κα έμπειρον), могущего уврачевать тебя непостыдно и с верою, исповедайся ему как Богу, а не как человеку[864].

Вопрос. А если я не найду мужа, в котором имею полную уверенность, чтобы исповедоваться, что должен я делать? Ответ. Исповедайся Богу втайне, осуждая себя и говоря по примеру мытаря: «Боже наш, Ты ведаешь, что я грешник и недостоин никакого снисхождения, но спаси меня ради милости Твоей».

Вопрос. Исповедуясь же Богу, должен ли я вспоминать и перечислять каждый грех, который сделал? Ответ. Никоим образом, особенно если согрешил телом и блудом. Ибо если ты захочешь вспоминать здесь один [грех] за другим, то осквернишь свою душу. Вообще хорошо говорить по примеру мытаря: «Боже, милостив буди ми, грешному»».

История вопроса в русской ученой литературе, вызвавшей нашу заметку, следующая. Н. С. Суворов в своей докторской диссертации «Объем дисциплинарного суда и юрисдикции Церкви в период Вселенских Соборов» (Ярославль, 1884. С. 113–114) в доказательство того, что в указанный период тайная исповедь не была вполне сложившимся церковным институтом, ссылается на свидетельство Петра Хартофилакса, жившего в конце XI в., при имп. Алексии Комнине (10811118). О, том, что начало показаний Петра буквально сходно с началом свидетельства Анастасия, ученый не сказал, и это можно признать упущением с его стороны. Н. А. Заозерский в своем разборе книги Н. С. Суворова «Покаяние и суд в Древней Церкви» (Православное обозрение. 1885, февраль–март) в доказательство совсем обратного мнения, что в Церкви Вселенских Соборов тайная исповедь была институтом организованным и ее органом являлся пресвитер, ссылается на показание Анастасия и дает перевод почти всего его (Февраль. С. 262–264). Было упущено профессором из внимания сходство этого свидетельства со свидетельством Петра (по крайней мере, не упомянуто об этом) и ошибочно указано время жизни Анастасия Синаита как вторая половина VI в. († 599), тогда как оно падает на VII в. († ок. 680–685; см.: Сергий. Полный месяцеслов Востока. Ч. II. С. 149 (2–я паг.) и 115 (1–я паг.). По мненио Крумбахера, время его деятельности — 640–700 гг.). Н. С. Суворов в своем ответе рецензенту «К вопросу о тайной исповеди и о духовниках в Восточной Церкви» (Ярославль, 1886. С. 54–58) делает попытку уяснить взаимоотношения обоих свидетельств, причем, кроме изданных текстов, он пользуется тремя греческими рукописями (одна XV или XVI в., другая XVI и третья XVII в.). В первой содержится вопросо–ответ* близкий к тексту, известному по Миню как Анастасия Синаита, но без надписания его имени; в двух последних с именем Анастасия (впрочем, помещенным на поле) читаются вопросоответы Петра Хартофилакса со значительными вариантами против помещенных в Афинской Синтагме. Ученый при этом указывает то общее соображение, что Синтагма Ραλλή и Πότλη более критическое и более каноническое издание, чем Патрология Миня. Хотя здесь и нет определенных выводов об отношении обоих свидетельств, однако можно догадываться, что Н. С. Суворов отдает предпочтение тексту, надписанному именем Петра Хартофилакса и изданному в Афинской Синтагме, — его именно признает первоначальным.

А. С. Павлов в своем новом издании «Номоканона при Большом Требнике» (М., 1897. С. 472–474) приводит свидетельство Анастасия Синаита (неправильно называя автора патриархом антиохийским) по Миню в доказательство того же положения, что и Н. А. Заозерский, а именно что Анастасий имел в виду действительных духовников, облеченных священным саном. А об отношении к этому свидетельству вопросо–ответа Петра Хартофилакса замечает следующее. Нет ничего удивительного в том, что последний повторил слова Анастасия Синаита, жившего за четыре столетия, — таких примеров можно немало найти в позднейшей литературе (приводится в пример дословное повторение Вальсамоном многих толкований Зонары, его недавнего предшественника в деле истолкования канонов). Оригинальность ответа Анастасия доказывается, по мнению А. С. Павлова, полным его текстом, из которого Петр Хартофилакс выписал только незначительный отрывок, находящийся в тесной логической связи с дальнейшим содержанием его ответа. Соображения А. С. Павлова не убедили, однако, Н. С. Суворова, и он остался при прежнем мнении. В своем разборе некоторых частей названной книги А. С. Павлова (Вопрос о Номоканоне патр. Иоанна Постника в новой постановке. Ярославль, 1898. С. 83–84) он опирается на результаты прежнего своего исследования и, согласно надписаниям обследованных им рукописей, готов считать свидетельством Анастасия то, что представляют вопросо–ответы Петра Хартофилакса, изданные в Афинской Синтагме.