Предсказатель прошлого (сборник) - Кир Булычев

После недолгого путешествия по анфиладе дворцовых комнат процессия, возглавляемая императором, влилась в обширную залу — опочивальню императора, посреди которой, кораблем в просторной бухте, замерла гигантская квадратная кровать под высоким розовым балдахином — именно та самая, которую Кора отыскала на вилле предсказателя. Это был оригинал, а у предсказателя стояла копия.

— Ну и как? — спросил император, оглядывая запущенную и пыльную опочивальню. — Хочется ли тебе погибнуть на этой постели? — Она не хуже любой другой, — ответила Кора. Кора достигла своей цели, теперь следовало каким-то образом сбежать. Она стояла перед кроватью и думала, что все факты, нужные следствию, она уже собрала. От шампуров до кроватей-двойняшек. Надо было сделать еще шажок и назвать убийцу. Но она должна была признаться, что никакой гипотезы в ней не родилось. Шампуры, предсказатель и три кровати не сливались в одну картину.

Может быть, пойти ва-банк и признаться императору, что она видела эту кровать, когда осматривала виллу Парфана? И что это ей даст? Она лишится своей тайны. А император, вернее всего, расхохочется ей в лицо, затопает толстыми ногами, будет доволен.

— Ну, как? — спросил император. — Мы готовы начинать?

Кора оглянулась. Следом за ними в опочивальню проникли лишь Гим и два незнакомых охранника. Чем меньше зрителей, тем лучше — не очень приятно сознавать, что сейчас тебя будут мучительно убивать на глазах у зевак.

Император нервно облизал губы. Он был почти влюблен в земную женщину Кору Орват, но не мог себе в этом признаваться и уж тем более не намеревался признаваться в этом Коре. Но так как он был садистом, Коре следовало принять все меры, чтобы остаться в живых. Пока что Кора тянула время. Она подошла к кровати и принялась вслух удивляться ее роскоши и несказанной красоте, на что император грубо заметил:

— Не притворяйся, ты отлично знаешь, что это глупое провинциальное рококо. Ты будешь раздеваться или так ляжешь?

Гимушка нервно хохотнул. Он был возбужден и все время потирал узкие ладони.

Кора быстро и по мере сил внимательно осмотрела кровать. В ней должен был скрываться ответ на тайну виллы предсказателя. Ведь не от безделья император приказал изготовить такую махину, а Парфан втиснул ее к себе в лабораторию, в самую гущу приборов и механизмов.

Кровать, говорила себе Кора. Думай быстрее, думай! Кровать — три кровати! Значит, на них надо лежать. Почему три, а не одна для всех? Потому что каждый должен лежать на своей кроватке! Почему каждый должен лежать на своей кроватке? Чтобы видеть свои сны… уже теплее, теплее… сны! Предсказания! Биотоки мозга! Они еще не найдены, но не исключено, что Парфану удалось чего-то достичь в этом направлении или хотя бы сделать вид, что он чего-то достиг. Да, похоже, что она может быть права. Ее размышления прервал невежливый толчок в бок. Император был недоволен тем, что она задумалась. — Что такое? Я имею право подумать! — Раздеваться будешь? — Нет, а то вы еще на меня наброситесь. — Не принимай нас за банальных насильников, — возразил император. — Мы эстеты, — добавил Гимушка. — Все равно лучше вас не волновать, — сказала Кора. — Мое тело настолько прекрасно, что я за вас не ручаюсь.

— Видели и получше, — ответил император. — А твоим телом я еще понаслаждаюсь. — Почему? — насторожилась Кора. — Когда выиграю у тебя спор. — Ах, спор…

Кора сделала вид, что у императора нет для того никаких шансов, хотя понимала, что с каждым часом ее положение становится все более трудным. Земляне все еще сидят в тюрьме в ожидании неправедного суда, убиты не только друзья покойного императора, но и единственные здесь защитники Коры — Нкомо и представитель ООП, неизвестна судьба предсказателя… черт побери, куда она положила его кассету? Теперь ее цена возрастает…

— Ты раздеваешься или будешь орошать своей кровью белые одежды?

— Орошать, — сказала Кора. Она рассудила, что ткань ее платья все же хоть какая-никакая, но защита от глупого тупого шампура. — Ложись!

Кора присела на край кровати. Мягкие пружины поддались нажиму ее тела, и все сооружение нежно застонало.

Вернее всего, кровать одновременно является прибором, может, в ней скрыт механизм. Ведь от ее дубликата во все стороны тянутся провода и трубки. Здесь их не видно, но это не означает, что их нет. Вернее всего, они искусно запрятаны, чтобы не смущать школьные экскурсии и иностранных туристов, которых сюда порой заводят, чтобы показать, как спали в прошлые века великие императоры Нью-Гельвеции. Как бы узнать, в чем секрет кровати? — Ложись, — приказал император. — Не вечно же нам с тобой здесь возиться! Начинай эксперимент! Сейчас мы тебе покажем, шпионка, как убивают императоров!

— Ну, что ж, если вы иначе не умеете обращаться с женщинами, — вздохнула Кора, — придется мне терпеть.

Император не поддался этой демонстрации, а Гимушка, ревнуя, произнес:

— Она сама хочет, чтобы ее помучили, сама просит, ваше величество.

— Если так, — ответил император, — то она еще пожалеет.

Его рыжие глазки метали молнии из своих пещер. Кора медленно улеглась на кровать и утонула в ней. Удобно было — сказочно! Подумалось: жили же императоры! А подсознание подсказывало: и их любовницы.

Она метнула короткий взгляд на императора, который склонился с шампуром в короткопалой веснушчатой лапе. Нет, только не эта рыжая рожа!

Кора потянулась, незаметно ощупывая кровать — как бы включая датчики на всем своем теле. И части тела безмолвно рапортовали ей: пятки — ничего не почувствовали. Мягко и удобно. Левая икра — мягко, правая икра и бедро — некоторое возвышение, которое может оказаться результатом неаккуратной работы постельничего; правая ягодица — ничего интересного, левая ягодица — а нет ли здесь проводка? — Ты о чем задумалась? — спросил император. — О своей неладной судьбе, — ответила Кора. — Может, откажешься от испытания? — И что тогда будет?

— Тогда ты проиграешь спор, мои адъютанты покинут опочивальню, а я сниму с себя одеяние и присоединюсь к тебе в постели, — сообщил император. — А если ты вздумаешь сопротивляться, то через три минуты окажешься в тюрьме вместе со всеми земными шпионами.

— Или под автобусом на улице! — добавил Гим. Он все еще ревновал и мечтал, чтобы Кора помучилась.

— Ладно, — сказала Кора, протягивая руки за голову так, чтобы пальцы могли проверить часть ложа, примыкавшую к спинке и столбам балдахина. — Начинайте. И не мучайте меня больше, чем необходимо,

ладно?

— Я первый! — сказал Гим. — Можно, я первый буду ее мучить?

— Стыдно, — откликнулся император, коротким энергичным жестом отсылая из комнаты всех, кроме Гима, людей. Остальным не хотелось уходить, потому что они лишались увлекательного зрелища. Но пришлось подчиниться, хотя дверь осталась чуть приоткрытой и за ней слышалось бормотание, возня и поблескивали блудливые глаза.