Джентльмены неудачи - Мария Жукова-Гладкова

Их с Серегой вопли долетали до нас то ли со второго, то ли с третьего этажа, становясь все тише и тише. Светка одержала убедительную победу? «Ну не Серега же», – решила я.

А пирамидостроитель, как я поняла, звонил Александру Евстафьевичу. Про нас с Татьяной, надо отдать ему должное, он даже не заикнулся. Просто сообщил, что Света «с мужчиной» в особняке, он сам им на глаза не показывался. Затем спросил, что ему делать дальше. Выслушав ответ, отключил связь, рассыпаясь в благодарностях, вернул мне телефон и рассказал: Александр Евстафьевич прибудет сюда часа через два, может, через три. Если мы не желаем с ним встречаться, то нам стоит решить вопрос со Светланой до появления ее уважаемого родителя.

– Нет, мы желаем встретиться с ее уважаемым родителем, – сказала я и поинтересовалась, почему гражданин – простите, как вас звать-величать? – не мог позвонить Ковальчуку раньше, если в доме, как нам только что сообщила рыжая, есть телефон.

Уважаемого пирамидостроителя величали Николаем Всеволодовичем (мы с Татьяной сказали, что нам очень приятно). По его признанию, до телефона было просто не добраться, так как единственный аппарат Светка перетащила в спальню, которую заняла вместе со своим мужчиной. Более того, жизнь Николая Всеволодовича в последние дни оказалась очень осложнена. Светке и ее мужчине на глаза попадаться было нельзя, поскольку его пребывание в доме Александра Евстафьевича должно было остаться тайной для всех. Питался Николай Всеволодович по ночам, да и то с опаской. Ведь кто может предсказать, когда Светке придет в голову идея попить чайку? Поэтому горячую пищу он принимал раз в день – часа в четыре утра. Делал запасы на весь день, как белочка. Но питаться днем ему приходилось без чая и без лимонада, которым холодильники тут не затарены.

– А тут большие запасы пищи? – удивилась Татьяна.

– О да! Ведь никогда не знаешь, когда придется выехать за город. Много полуфабрикатов, спиртное…

– А прислуги нет? – поразилась я.

– Когда Александру Евстафьевичу требуется, он присылает сюда домработницу. Он не хочет иметь большой штат прислуги. У него уже давно работает одна женщина – и в городской квартире, и здесь. Она и приезжает убираться. Но ведь это не каждый день требуется? Да ведь и супруга Александра Евстафьевича не работает, и Света. Так что… – он развел руками. – А садом занимается супруга Александра Евстафьевича. Она очень любит цветы… если вы приедете сюда, скажем, в июле, когда она тут будет постоянно жить с внуком… Тут такие клумбы! Такие запахи! А сейчас, раз тут я, Александр Евстафьевич домработницу и не присылает. И супруга с внуком пока не переезжают… Пока не решен вопрос.

– Я могу спросить, как вы думаете его решать?

Николай Всеволодович не успел ответить: послышался приближающийся голос Светки. Пирамидостроитель буркнул: «Простите мою невежливость, дамы» и юркнул под лестницу.

Мы с Татьяной переглянулись и с трудом сдержали смех.

Наверху лестницы появилась Светка и спросила:

– Вы что не проходите? Ну как не родные, в самом-то деле! Девки, – сказала рыжая без перехода, – я, по-моему, Серегу слишком сильно по башке стукнула. Пойдите взгляните.

Мы поднялись по лестнице и, удивленно поворачивая головы то вправо, то влево, проследовали за Светкой в большую комнату с отполированным до блеска паркетом. Серега лежал у стеночки, рядом – осколки от вазы. По всей вероятности, напольной. Так и оказалось.

– Вазу жалко, – вздохнула Светка. – Но ничего, папа новую закажет своему скульптору.

– А вазы и статуи вам один человек делает? – уточнила Татьяна.

– Ага, – Светка кивнула.

Я попросила адресок. Мне будет интересно сделать репортаж об этом человеке.

Мы с Татьяной склонились над Серегой, я приложила руку к его шее: пульс ощущался. Значит, жив.

– Надо бы что-то холодненькое к башке приложить, – заметила Татьяна. – В годы моей юности пятак прикладывали… Где теперь те пятаки?

– Приложи осколок, – предложила рыжая. – Зачем им пропадать?

Я ощупала голову Сергея: на макушке уже набухала шишка. Бывший милый застонал. Мы с Татьяной перевернули его и усадили. Серега открыл глаза, скривился, снова закрыл.

– Свет, принеси полотенце, – сказала Татьяна. – Только вначале смочи его холодной водой.

Светка ушла, не споря, а мы с Татьяной посмотрели на Сергея.

– Наркота где? – спросила соседка.

Серега резко дернулся, потом прошипел:

– Суки, и про это вынюхали!

– Как не вынюхать, если столько народу в одном месте копалось.

– Да, конечно, Сухоруков не мог вам не сообщить… – устало произнес Серега, снова закрывая глаза. – Может, вы отыщете. Все – суки!!!

«И этого мужчину я любила? – почему-то подумала я, глядя на его искаженное злобой и ненавистью лицо. – Из-за этого мужчины я страдала? Я пролила столько слез? Ради него я преодолевала различные препоны? Зачем?»

С другой стороны, не попади Серега в «Кресты», я никогда не занялась бы тюремной тематикой, не сделала бы столько репортажей, вызвавших большой резонанс в городе. Да и знакомство с Иваном Захаровичем оказалось плодотворным и просто интересным. Не будь Сереги, пересеклись бы мы с Сухоруковым? «Нет худа без добра», – сказала я сама себе.

– Так ты знаешь, где груз, или нет? – спросила я нейтральным тоном.

– Сидел бы я здесь сейчас, если бы знал, – хмыкнул Серега. – Давно бы вместе с Ящером за границу смотался.

– Кстати, ты знаешь, что с Ящера-то сняли все обвинения, а с тебя – нет? – спросила я. – Думаешь, Ящер стал бы ради тебя прилагать какие-то усилия? Кто ты ему? Он бы забрал наркоту и, в лучшем случае, дал бы тебе под зад коленом. В худшем же…

– Стерва! – рявкнул Серега и скривился. Видимо, боль отдалась в голове. – Сука! Все – суки!!!

– И как ты собирался пересекать границу? – подала голос Татьяна. – Ты не догадываешься, что объявлен в розыск?

– Или на финской таможне у тебя остались старые связи? – проворковала я. – Раньше-то ты там часто ездил. И все с контрабандой. Но тебе требовались денежки для дальнейшей безбедной жизни. Десять килограммов героина могли бы тебе ее обеспечить. Но ты выбрал не того партнера, Сережа!

– Так Ящер что, нашел груз? – Серега выпучил на меня глаза. – Он нашел десять килограммов героина?! Или… сколько?

– Он передо мной не отчитывается, – пожала плечами я. – Откуда ты знал про груз? От бывшего тестя?

Серега кивнул.

– Кто еще знал?

– Все мертвы. За исключением Сухорукова и его приспешников… Теща моя могла знать, но она, как тебе известно, тоже на небесах.

Насчет небес я очень сомневалась, считала, что Елена Сергеевна отправилась в диаметрально противоположном направлении, но вслух ничего говорить не стала. О мертвых, как известно, или хорошо, или никак.

– Как ты считаешь, кто мог прихватить наркоту из тайника?

– Елена Сергеевна, – отчеканил Серега. – Тещенька моя была женщиной страстной. Мужиков умела охмурять. Тестюшка точно не брал. Те два обормота, курьеры в смысле, – тоже. Если бы они взяли, то признались бы. Их же… страшно подумать, что с ними сделали. – Серегу передернуло.

– А местные жители?

– Дело было ночью, у леса. Потом, с какой стати они стали бы копаться в старом финском фундаменте? В том же районе вообще о старых финских домах всякие нехорошие слухи ходят. То там голоса слышны, то огоньки мерцают, то люди в белом появляются… Местные там не шастают. Днем еще – куда ни шло, ночью – никогда. Мальчишек вездесущих там тоже нет – вы же жили в деревне. Кто там остался? Летом люди приезжают, но, опять же, побаиваются.

Серега рассказал, что вначале два курьера показали другой брошенный фундамент, там строительство не шло. Люди Ивана Захаровича перекопали там все вдоль и поперек и фундамент из земли вывернули. Но ничего не нашли. Потом кто-то из приспешников Сухорукова, вроде бы Лопоухий, как самый хитрый, высказал предположение, что курьеры ночью ошиблись с местом. Темно, фонари на проселочной дороге приказали долго жить (базы-то и охотничьих домиков тогда еще не было), они даже фары боялись включать лишний раз, чтобы не привлечь внимания. Высветили фундамент – и вперед. Вначале вообще в лесу хотели закапывать, а тут узрели фундамент и решили там спрятать, чтобы легче искать потом было.

Тогда люди Сухорукова облазали все старые фундаменты в окрестностях и тоже их перекопали вдоль и поперек. Оставался один, над которым активно шло возведение известного нам особняка. Но там трудились строители, а привлекать внимание никому по-прежнему не хотелось.

– Сухоруков отдал приказ пристрелить нефтяного короля? Или тогда уже дом перешел к владельцу казино?

– Нет, дом был у нефтяника. Он фактически его и строил, то, что сейчас там есть. Я не знаю, почему его убили и по чьему приказу. Вдова отозвала строителей. Какая стройка? Люди Ивана Захаровича полезли в дом. А там уже все залито! Ну, сами понимаете, старый финский фундамент был взят за основу, потом поверх него что-то положили. Я не строитель, не могу объяснить, но там был гладкий пол, все заделано…