Заблудшая душа. Переселенец - Григорий Шаргородский

Помещение Малого зала занимало площадь как минимум пары футбольных полей. Высокий, метров пятнадцати, потолок поддерживали два ряда квадратных колонн, которые напомнили мне опоры зданий советского стиля. С правой стороны от «заднего» входа в зал, где-то на уровне второго этажа, виднелся балкон для музыкантов, а по периметру всего зала установлено несколько десятков уставленных снедью столов.

Похоже, гостей сегодня будут не только развлекать, но и кормить.

Мое появление из небольшой дверцы за малым троном было встречено шумом, похожим на многократно усиленный гул пчелиного роя. Конечно, прилично воспитанные придворные не позволяли себе громких звуков, но как минимум трехсотенная толпа в совокупности дала довольно сильный шум, тут же подхваченный и размноженный эхом большого Малого зала.

Стараясь не смотреть на толпу, я быстро подошел к трону и аккуратно уселся на мягкую подушку. Подобная предосторожность вполне понятна: массивный «стульчик» был полностью отлит из серебра и украшен «голубыми слезами» – большими бриллиантами с синеватым блеском. Так что даже в летний день можно было заработать геморрой.

Все эти подробности я отмечал очень внимательно, стараясь отвлечься от лицезрения огромной толпы, которая в момент моей посадки на императорский насест вдруг замолкла и синхронно поклонилась. Это вновь едва не вогнало меня в панику. Наличие десятка гвардейцев с церемониальными алебардами не успокаивало. Больше всего мне хотелось сбежать и закрыться в самом маленьком помещении дворца, даже если это будет чулан со швабрами. Но, увы, свою роль придется отыгрывать полностью, о чем тут же напомнил голосистый малый, который уже более тридцати лет являлся голосом императора.

Полноватый барон густейшим басом донес до толпы новость о решении императора незамедлительно жениться, дабы осчастливить империю наследником. В толпе началось бурление, и псевдопчелиный гул значительно усилился.

«Сейчас меня будут убивать». Мысль, конечно, не самая умная, но другой в голову не приходило. Интересно, откуда взялся этот страх перед толпой, ведь не боялся же я многотысячной массы легионеров! Неужели это скрытые страхи императора?

Нехорошие предчувствия усилились, когда от толпы отделились несколько человек и направились прямиком к трону. Как ни странно, гвардейцы на это событие никак не отреагировали.

К счастью, я успел заметить, что среди них находятся Гвиери и Лара. Зацепившись взглядом за ее изумительно серые глаза, которые от волнения и испуга стали практически голубыми, я начал успокаиваться. Давно заметил, что растерянность близкого мне человека всегда заставляла меня собраться и придавала смелости.

– Ваше императорское величество, – дрожащим то ли от страха, то ли от еле сдерживаемого негодования голосом сказала княгиня, приседая в глубоком реверансе. – Вы оказали мне честь своим предложением, и я незамедлительно явилась на встречу с будущим супругом.

Лучше бы она так не наклонялась. В отличие от империи княжество Сатар славилось меньшей строгостью нравов, что сильно сказывалось на глубине декольте. В горле моментально пересохло, и я с трудом сдержался, чтобы не встать с трона, – трудновато совладать с земным воспитанием, которое запрещало сидеть, когда дама стоит. Конечно, в современном обществе, особенно европейских стран, эмансипация дошла до того, что, казалось бы, естественное желание уступить даме место в общественном транспорте может вызвать возмущение оной особы, но мне кажется, это явление имеет временный характер.

В империи правила хорошего тона имели привычное содержание, но император стоял как бы в стороне от общего этикета. Для него, то есть и для меня тоже, дамой являлась только императрица, все остальные были просто подданными без пола и возраста. Поэтому Лара встала рядом с троном.

Как подсказывала память Хвана, ей в такой ситуации разрешалось в крайнем случае облокотиться на спинку серебряной конструкции. Ситуация изменится только после свадьбы и коронации будущей императрицы – ей будет предоставлено посадочное место в виде хоть и очень красивого, но все же деревянного креслица возле трона.

Я даже не представляю, какой скандал учинила бы земная феминистка в этом случае. Причем ее возмутил бы не сам факт стояния или сидения, а размер и высота стульчика. Впрочем, я не поддерживаю и не порицаю движения за равноправие полов, просто не совсем понимаю – сказывается «неправильное» воспитание.

Уделить Ларе чуть больше внимания я не мог, хотя очень хотелось. Единственное, что позволил себе, – это мягкая улыбка, заметив, как сильно сжаты пальцы будущей супруги императора. Хотелось бы сказать «моей» но, увы, это не так.

Ответом на мою улыбку стало робкое движение губ девушки. Сразу стало как-то теплее и уютнее. Даже выстроившихся в колонну придворных благодаря присутствию рядом Лары я воспринял без особого напряжения.

Похоже, вся эта толпа решила меня поздравить. Единственное, что успокаивало, – поздравления были краткими.

Если первую десятку я еще как-то воспринял, выуживая из памяти, что это: канцлер империи Сарас Кольно, главный казначей Маати Паладжу, герцог Тиирос Киренго, герцог Ладау Невсер и так далее. Причем все они явились с супругами, которые то ли ввиду возраста, то ли по причине отсутствия вкуса явно решили напугать императора своими нарядами и прическами. Но «император», закаленный последствиями детских травм современных земных модельеров, не испугался.

Эту первую четверку я отметил не только из-за нарядов дамской части пар, но и потому что все они присутствовали в подписанном мною приказе на арест. А также являлись членами клики заговорщиков против жителей империи во имя собственного долголетия. Глядя на довольно молодую жену совсем дряхлого казначея, можно хоть как-то понять его мотивы, но мое понимание казначею уже не поможет. Думаю, сразу после раута они скопом отправятся в темницу.

Лица поздравляющих мелькали со скоростью «кислотного» видеоклипа, и я начал терять концентрацию. А зря.

– Ваше императорское величество, вы меня не узнаете? – Одна из дам после поздравления не уступила свое место следующим поздравителям, а задала не совсем уместный вопрос.

Довольно симпатичное личико с немного увядшей красотой не вызывало никаких ассоциаций. Поверхностный осмотр чужой памяти также не дал полезных результатов, а реагировать на сие действо нужно было оперативно. Невинно эта ситуация выглядела только внешне. За спиной назойливой дамы в недорогом голубом платье стояла очень колоритная парочка – герцог Чаако Увиер и его супруга Идалия. Было видно, что подобный конфуз их не смутил, напротив, они впились в меня взглядами, ожидая реакции. Странным было и то, что хоть и дальний, но все же родственник императора стоит во второй части «придворной» очереди, а не в ее голове.

Ох, неспроста все это. Интересно, на что меня пытаются развести? Не на одержимость же. Скорее, хотят обличить в старческом маразме.

К счастью, в голове мелькнуло даже не воспоминание, а его тень.

– Увы, сударыня, в сеннике было слишком темно, а вино у вашего супруга очень крепкое, поэтому не узнаю.

Моя ухмылка была ехидной, краска стыда на лице симпатичной дамочки натуральной, а вытянувшиеся физиономии герцогской четы раздосадованными.

Эти двое явно что-то подозревали. С другой стороны, пусть об этом болит голова у графа. Надо будет поинтересоваться у Гвиери, не стоит ли внести в «чудесный» список и эту парочку. Не скажу, что являюсь большим физиономистом и знатоком людских душ, но переселение в казематы таких людей вряд ли осиротит вселенную.

Наконец-то поздравления закончились, и народ разбрелся к столам, мигрируя от одной группки к другой.

Еще минут через двадцать оживились музыканты, и стало совсем скучно. И дело даже не в том, что мне не хотелось танцевать, а в том, что императору не положено опускаться до этого занятия. Оставалось только созерцание, а смотреть, честно говоря, не на что.

Княгине было скучно не меньше, чем мне, так что я принялся копаться в чужой памяти, пытаясь найти повод для отступления с этого «праздника жизни».

Повод нашелся быстро – оказывается, я мог уйти еще минут десять назад.

– Княгиня. – Я встал и повернулся к Ларе. – Вам не кажется, что здесь стало скучно?

– Кажется, ваше императорское величество, – едва заметно присела сатарка. – Мне больше нравится тишина и уединение.

– Думаю, Зеленый кабинет даст нам и то и другое, конечно, если моя компания не покажется вам обременительной, – максимально мягко улыбнулся я и протянул руку.

– Ну что вы, мой император, как вы могли такое подумать! – Лара вложила свои тонкие пальчики в старческую руку императора и улыбнулась в ответ.

И все же в этой улыбке имелась не очень хорошая нотка – как отблеск стального клинка, спрятанного в ворохе бархата.