Ура, Хрустальная Корона! - Василий Доконт

Примерно в полдень Тахат находился на смотровой площадке левой башни Восточных ворот: по приказу Яктука он "учился быть солдатом" - изучал тонкости караульной службы. Сейчас он исполнял обязанности наблюдателя и, придерживая рукой висящий на шее сигнальный свисток, добросовестно выглядывал между зубцами башни на окрестности Раттанара. В двенадцать его сменят и - снова в казармы, обучать солдат рукопашному бою.

Из дальнего леса потянулась длинная вереница всадников и нескончаемой лентой легла на дорогу к городу: передние были уже хорошо различимы, а хвост колонны всё ещё не выполз из леса.

С удивлением разглядев алые плащи заградотряда, Тахат перегнулся внутрь, к воротам и, крикнув:

- Закрыть ворота! - дунул в сигнальный свисток.

Внизу засуетились: тяжёлые створки ворот со скрипом поползли навстречу друг другу, а на башню, запыхавшись, выбежал командир дежурной полусотни:

- Что случилось, Тахат?

- Заградотряд.

- Ну и что?! Заградителей не видел, что ли?

- В полном составе, и через Восточные ворота? Заградителей никогда не вызывают с побережья, тем более всем отрядом. Пошли лучше кого-нибудь к лейтенанту: гляди, и обоз с ними.

Передние всадники достигли рва и остановились перед подъёмным мостом, увидев закрытые ворота.

- Что так негостеприимно встречаете? - один, с нашивками капитана, въехал на мост, - У вас учения? Так нам, с дороги, ждать некогда. Отворяй ворота!

Тахат высунулся между зубцами:

- Предъявите вызов военного министерства.

- Мы приехали записываться в священный отряд, пацан. Открывай ворота! Я попрошу твоего командира объявить тебе благодарность за хорошую службу. Открывай ворота!

- Командор Тусон не принимает дезертиров, капитан.

- Я для тебя - господин капитан, сопляк! И кого это ты обвиняешь в дезертирстве? Я сражался с гоблинами, когда ты ещё под стол ходил, недоносок!

- И теперь оставили свою часть берега им на разграбление. Это ли не дезертирство?

- Храбрый ты, я погляжу, с башни орать. Спустился бы, да повторил свои слова мне в лицо здесь, на мосту.

- Это следует понимать как вызов?

- Именно так это и следует понимать. Спускайся, и я научу тебя разговаривать со старшими.

Тахат снял свисток и отдал его дежурному капралу. Тот с досадой посмотрел на Тахата: мальчишка сам напросился на поединок, и вмешиваться было против правил.

- Почему ты носишь кольчугу с коротким рукавом? Посечёт он тебе руки, а потом и голову снимет. Возьми хоть мои наручи.

- Спасибо, не надо: люблю, чтобы руки свободные были.

- Это не игра в войну, и не фехтовальный зал. Он тебя убьёт, не задумываясь.

- Посмотрим.

Капитан на мосту быстро подогнал своё вооружение, и, подтянув ремешок шлема, но так, чтобы не мешал дышать, прокричал:

- Эй, герой, ты что, за отцом побежал, или за старшим братом?

Приехавшие с ним рассмеялись.

Тахат вышел на мост через дверь башни:

- Я говорил, что вы дезертир, капитан. Вы звали - я здесь, - он изо всех сил старался выглядеть опытным бойцом, но шлем без забрала не мог скрыть по-мальчишески пухлых губ и его наивного взгляда,

- Да ты совсем молокосос! И какой-то баран навесил на тебя нашивки капрала. Сбегай-ка лучше за отцом, победа над тобой не сделает мне чести.

- Вы, ко всему, ещё и хвастун, капитан. Хвастливый дезертир…

Тахат не договорил - капитан кинулся в атаку: слишком нахально держался этот щенок, да и время… Время шло, а ворота всё ещё были закрыты.

Атака была яростной: удары сыпались один за другим, и под их градом Тахат медленно отступал к воротам. Дежурный капрал был прав: это был не фехтовальный зал, где можно было победить, изобразив атаку или легонько коснувшись соперника тупым мечом. Оба меча были остры, и их прикосновение могло стать для кого-то последним.

Тахат никак не мог заставить себя нанести капитану удар, зная, что этим поранит его. А руки уставали сдерживать мощные рубящие удары заградителя. Собравшиеся на внешнем берегу рва солдаты в алых плащах дружно поддерживали криками своего капитана. На обеих башнях Восточных ворот молчали.

Уставший Тахат неловко двинулся, и меч соперника распорол ему левую руку от кисти до локтя.

"Посечёт тебе руки, а потом снимет голову", - вспомнил Тахат и понял, что сейчас его убьют. И ещё вспомнил слова Тусона: "- Тренированное тело само знает, что ему делать. Доверься ему, перестань мешать себе мыслями".

Как легко было следовать этому совету в зале, где он ничем не рисковал, и как тяжело выполнить его в бою.

Кружилась голова от усталости и потери крови, и Тахат перестал соображать, где он и что делает. Он и потом не мог вспомнить, как и когда нанёс победный удар. Ему рассказывали, и он верил - но не помнил.

Не помнил, как выманил капитана на колющий выпад, не помнил, как ступил шаг в сторону и шаг вперёд, не помнил, как лезвие его меча вошло капитану в горло, разрезав ремешок шлема, и как тот упал ему под ноги, а шлем скатился с моста, гулко стукнув о лёд замёрзшей во рву воды.

Он помнил только мертвое лицо человека с перерезанным горлом, и булькающий в разрезе воздух, и крупную бородавку, поросшую чёрным волосом, над правым глазом.

Ещё он помнил проносящихся мимо конных копейщиков и голос лейтенанта Яктука: "- Молодец, капрал!"

И себя помнил у тела первого убитого им человека - стоящим на коленях (уже не держали от слабости ноги), и меч - в правой руке, и быстро растущую лужу крови - около левой.

Помнил склонившееся над ним лицо землистого цвета и жёлтые белки глаз.

А победного удара так и не вспомнил.

Его положили на носилки и перенесли в башню. Человек с землистым лицом оказался ротным магом-лекарем. Он оторвал разрезанный и пропитанный кровью рукав рубахи и полез пальцами в рану.

Тахат застонал, а потом, с облегчением, потерял сознание.

- Это неслыханно, господа, - Маард влетел в кабинет Рустака, - Пятый заградительный отряд ушёл с побережья без приказа, и пытался проникнуть в город, будто и без них у нас тут мало проблем, Почти тысяча двести всадников на улицах Раттанара!

- Можно подумать, что в Раттанаре никогда не видели всадников.

- Я имел в виду дезертиров в полном вооружении, барон Геймар.

- И чем же деле кончилось?

- Их остановил какой-то мальчишка из роты Яктука. Закрыл ворота и убил капитана Ульсана на поединке. И пока они решали, что им делать дальше, подоспели Яктук со своей ротой и командор Тусон. Обошлось без крови: Тусон пристыдил солдат, и они ушли обратно на побережье.

- Ну, с солдат какой спрос - им приказали, они и пошли. Откуда солдату знать: имеют они право покидать позицию или нет? Вся вина, безусловно, на капитане. Так вы говорите - он мёртв?