Этюд с натуры - Виктор Тихонович Сенин

Оборона Могилева легла на плечи Ремезова. Враг действовал ударными танковыми группами. Сковать их продвижение можно было, лишь надежно закрепившись, построив систему противотанковых рвов, окопов, огневых точек. Помогло мирное население — стар и млад рыли траншеи, ставили надолбы. Приказ в полки Ремезов отдал один: окапываться и сдерживать врага до последнего.

В разгар событий на КП Ремезова прибыл командир 132-й стрелковой дивизии Сергей Семенович Бирюзов, впоследствии Маршал Советского Союза.

— Обрадовался пополнению, а его, как оказалось, и нет. Штаб дивизии лишь прибыл, а эшелоны с войсками двигались неизвестно где. Случалось такое. «Мне дивизия нужна, а не штаб, — сказал тогда сгоряча. — Штабов и без того много, войск нет…»

Гудериан бросил под Могилев свежие силы и попытался захватить город со стороны Оршанского шоссе, но путь фашистам преградила 110-я стрелковая дивизия и дралась на занятом рубеже до 26 июля, вырвалась из окружения и продолжала бои в составе партизанских соединений. Главную тяжесть боев за Могилев вынесла 172-я стрелковая дивизия. Окруженная со всех сторон, она сражалась с поразительным упорством. Как и весь 61-й корпус генерала Ф. А. Бакунина.

Подробно описывает события тех дней Константин Симонов в своих дневниках и в романе «Живые и мертвые». Есть у него эпизод: журналисты приходят к Серпилину, полк которого в круговерти отступления не дрогнул и уничтожил тридцать девять немецких танков. Это было, как вспоминает Ремезов, на участке 388-го стрелкового полка 172-й дивизии. Командовал полком полковник С. Ф. Кутепов. В дневнике Симонов так передает настрой Кутепова.

«Вот говорят: танки, танки! А мы бьем их. Да! И будем бить. Утром сами посмотрите. У меня тут двадцать километров окопов и ходов сообщения нарыто. Это точно. Если пехота решила не уходить и окопалась, то никакие танки с ней ничего не смогут сделать…»

Через два дня, когда фашисты слева и справа от Могилева прорвутся к Днепру, окруженный полк, как и вся 172-я дивизия, вступит в смертельную схватку. Бой будет продолжаться несколько суток, бойцы подожгут бутылками с горючей смесью, подобьют из уцелевших орудий десятки танков, сотни солдат и офицеров пробьются из окружения.

Поставленную задачу 13-я армия выполнила. Маршал Тимошенко успел сгруппировать силы и обрушить удар на врага, разгромив 18-ю моторизованную дивизию немцев, освободив Рогачев и Жлобин.

Ремезов решил воспользоваться моментом и выбить врага с захваченного плацдарма за Днепром, у Шклова. Контрудар наметил на четыре утра. К сожалению, разрозненность и несогласованность в действиях корпусов и дивизий задержали наступление, противник упредил удар. Ремезов поспешил в войска, чтобы на месте уяснить обстановку.

За полем шел бой. Путь преградила подбитая полуторка. Командарм велел объезжать. Показалась цепь. Свои, враг — не опознать. Вдруг по «эмкам» полоснула пулеметная очередь, рванули поблизости мины. Отстреливаясь и прячась во ржи, группа бросилась к лесу. Ремезова ранило в бок, осколком оторвало пятку. Положение казалось безнадежным, генерал достал пистолет…

И тут из лесочка выскочила рота наших автоматчиков. На грузовике Федора Никитича доставили в госпиталь, а затем самолетом вывезли в Москву.

Не долго пришлось Ремезову отлеживаться на больничной койке. В первых числах августа позвонил Ефим. Афанасьевич Щаденко, начальник Главного управления формирования и укомплектования войск.

— Не довольно ли лечиться, не пора ли потрудиться? — спросил шутливо.

— Готов выполнить любое задание. На костылях пока, правда.

— После войны долечишься, Федор Никитич. Есть для тебя назначение. Маршал Шапошников велел быть у него завтра утром.

Начальник Генерального штаба Борис Михайлович Шапошников встретил Ремезова тепло, вспомнили дни совместной службы, комкора Примакова. Но тут Шапошников снова посуровел:

— Принимай, генерал, Северо-Кавказский военный округ. И немедленно. По всем данным, в ставке Гитлера метят ударить по Ростову.

Директивой от 30 июля фашистское командование повернуло армии на юг. Захватив Киев, гитлеровцы начали операцию под кодовым названием «Тайфун» по взятию Москвы. Одновременно развернула действия 1-я танковая армия генерала Клейста, которая должна была захватить Ростов и отрезать советскую столицу от юга. Гитлер приказал взять Ростов к седьмому ноября.

— Омрачим Сталину праздник, — заметил при этом Гальдеру.

Прибыв в Ростов, Ремезов предпринял все меры для обороны города. В короткий срок была создана Таганрогская оперативная группа войск. В нее вошли полки 9-й армии, конвойный полк НКВД, курсанты артиллерийского и военно-политического училищ, бойцы народного ополчения. На реке Миус эти части заняли позиции. Свой командный пункт генерал оборудовал в совхозе «Политотдельский», в 45 километрах от Ростова.

— Мальчишки да рабочие, а как дрались! Надо было продержаться два дня, чтобы могли сосредоточиться наши дивизии. Но ни седьмого, ни восьмого, ни девятого октября враг на Миусе не прорвался. Не удалось хваленым танковым дивизиям одолеть этот рубеж и через неделю…

К исходу 16 октября Ремезов получил приказ Верховного Главнокомандующего приступить к формированию 56-й отдельной армии и назначался ее командующим. Ядро армии составили части, прошедшие боевое крещение на Миусе. Новая армия испытывала острую нужду в артиллерии. Единственно, чем помог маршал Шапошников, — самолетом прислал 50 противотанковых ружей да по четыре боекомплекта к каждому из них.

А Клейст торопил своих генералов: по приказу фюрера чеканили уже медали «За взятие Ростова». Гитлер обещал переименовать город в честь его, Клейста, и задержка на Миусе ломала планы.

Не прорвавшись на участке только что сформированной 56-й армии, гитлеровцы ударили по 9-й армии. И опять враг потерпел неудачу. Зная, что 56-я армия пока малокровна, Клейст снова обрушил танковый удар на один из ее флангов в направлении села Большие Салы. На кургане Бербер-оба полегла батарея лейтенанта С. А. Оганяна. Двое суток артиллеристы отражали атаки, около трех десятков танков дымилось на поле боя. Наконец умолкло последнее орудие, но продвинуться фашисты не смогли. Подоспела направленная Ремезовым 32-я дивизия, она выгрузилась на перегоне из вагонов и с ходу вступила в сражение.

Вечером 17 ноября маршал Тимошенко, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления, вызвал по телефону Ремезова.

Тимошенко: Это хорошо, что вы отбросили немца к Большим Салам. Но все решится завтра. Завтра у Клейста наступит кризис. Или он двинет все свои танки на север, или начнет отступление. Третьего выхода я не вижу. Так вот, Федор Никитич, схватите Клейста за хвост и держите его всеми силами… Пусть не смущает вас превосходство врага в танках.

Ремезов: К этому превосходству, товарищ маршал, у нас уже привыкли…

Знал ли Клейст, кто командует 56-й армией? Думается, знал. Почему же он пошел на риск? Анализ показал, что Клейст уверовал в собственные силы и военный опыт.

Клейст рвался в Ростов, хотя потерял при этом треть своих танков. А Ремезов упрямо оттягивал на себя основные его