По дороге жизни. Сборник рассказов - Геннадий Михайлович Черкасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова вернёмся к нашему герою – Науму Прокупцу. Наум взялся серьёзно за тренировки. Выиграл в сезоне 1971 года все отборочные соревнования, включая чемпионат СССР, и поехал на чемпионат мира, который проходил в Белграде. Готов был на все сто, но что-то не пошло. Такое в спорте бывает. На анализ времени нет. В разговоре со мной, откровенно признался: «Думал, всё – конец карьере. Спишут на флот!» Взял ящик пива, пошёл на берег, закурил, стал угощать зрителей. Подтянулись спортсмены, которые закончили выступления на чемпионате, и тут к Науму подошёл его друг по сборной Александр Виноградов, попросил: «Не пей. Бросай курить. Завтра гоняемся с тобой в двойке на десять тысяч метров». На следующий день выиграли дистанцию, как говорят, «в одни ворота» и стали чемпионами мира. Допинг-тесты в те годы не делали. Александр Виноградов впоследствии завоевал на Олимпийских играх две золотые медали (в 1976 году – в Монреале и 1980-м – в Москве).
И вот опять ноябрь, ровно год спустя. Москва, ЦСКА ВМФ, актовый зал. Та же дата и тот же докладчик – невозмутимый замполит Самаркин. Да и аудитория практически та же. «Наум Прокупец – яркий представитель армейского спорта и правофланговый советского спорта. Вы должны на него держать равнение. А ещё – он аккуратно ведёт тетрадь по самоподготовке». Наум чуть не зарыдал от смеха. Многие из присутствующих спортсменов еле сдерживались, чтобы не захохотать.
После собрания нам дали увольнительные. Поехали отметить события. За столом поднимали тосты и за тетрадь, которой, как вы понимаете, и в помине не было, и за капитана второго ранга Самаркина. Наум обладал тонким чувством юмора: «Ребята, ну почему, когда я проигрываю соревнования, мне дают понять, что я еврей, а вот русский так не сделал бы! Когда жея выигрываю медали на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы, я становлюсь правофланговым советским спортсменом, на которого надо равняться?» Всё, как в известном еврейском анекдоте: «Дяде Васе, слесарю ЖЭКа, дали билет в одесский оперный театр на концерт знаменитого на весь мир скрипача-одессита. Дядя Вася выходит после концерта, разводит руками и говорит: «Отними у него скрипку, так такой же еврей, как и все!»
Наум достойно прошёл путь советского спортсмена, призёра Олимпийских игр в Мехико, неоднократного призёра чемпионатов Европы, чемпиона мира, стал семикратным чемпионом СССР. Он имеет государственную награду Советского Союза – медаль «За трудовое отличие». Почётно уйдя из сборной команды СССР, продолжил службу, выступая за Группу советских войск в Германии.
Когда спортсмены ехали в ГСВГ, они говорили, что едут в страну «Кримплению». Кримплен в те годы – очень модная ткань. Изделия из неё, как женские, так и мужские в СССР были в цене. Для ребят это был неплохой дополнительный заработок. Так же хорошо продавались сервизы «Мадонна» да ещё ковры.
Вот история из жизни Наума того периода. Он купил ковёр на продажу, не для себя. В комнате, где в Москве проживал Наум, не было места, где можно было бы повесить ковёр. Наум с другом Николаем – известным спортсменом, раз в две недели разыгрывали «спектакль». Втихую выносили ковёр, а затем, возвращая его, проходили мимо общежития, где жили семейные спортсмены, громко обсуждали «очередную» покупку Наума. Делали это специально, чтобы женщины это слышали. В результате по городку разнёсся слух: Наум уже третий ковёр купил. И жёны выговаривали своим мужьям: «Вот еврей уже третий ковёр купил, а вы, русские, дураки!» При этом все спортсмены знали, что ковёр – то один. Конечно, об этом представлении проведал «особист», но на карандаш не взял. Они с Наумом были друзьями, часто вместе выезжали в город погулять.
Уехал Наум из СССР в 1991 году, несмотря на то, что в его жизни всё складывалось хорошо. Отдельная квартира, должность старшего тренера в спортобществе «Трудовые резервы». Но так захотела мама, отец его к тому времени умер. А для еврея мама – это всё. В Израиле работал на заводе микроэлектроники рабочим. Предложили возглавить сборную Израиля по гребле, но он отказался. Наум и сейчас жив-здоров, у него жена, взрослая дочь. Всё хорошо.
Увольнение
Вспоминаю события, которые произошли пятьдесят лет назад. В то время я проходил срочную службу строевым матросом в Школе высшего спортивного мастерства ЦСКА ВМФ. Особых проблем с увольнительными не было. Многие спортивные объекты находились за территорией клуба, и каждый день спортсмены получали увольнительные, которые выписывались на всю команду. Так что прибывать в клуб надо было всем вместе. А вот увольнительные на выходные дни получить было не просто, так как они выписывалось на каждого в отдельности. Целый день с восьми до двадцати двух тридцати был в твоём распоряжении. Успевали потренироваться, встретиться с друзьями и, конечно, уделить внимание девушкам. Увольнительные до утра выписывались в основном женатым и очень редко холостым.
Вот наступило тридцать первое декабря. Получили увольнительные на каждого. Разошлись. Отдельно первого января также отпускали в увольнение, но только тех, кто не «запалился», имею ввиду опоздавших и нарушивших спортивный режим до такой степени, что скрыть это было невозможно. В основном, ребята подобрались крепкие, как в нашем коллективе выражались, «кремни». Бывали случаи, которым я свидетель, когда матрос чётко докладывал дежурному о прибытии, отдавал увольнительную, и затем падал навзничь. Его подхватывали и бегом по трапу – в кубрик. Дежурный всё это видел, но ничего не предпринимал. «Вернулся вовремя, доложил чётко, увольнительную не потерял». Дежурные офицеры – все флотские, бывшие и действующие спортсмены, чемпионы СССР, Европы, мира и Олимпийских игр. Но в наряды ходили все.
Как-то и я попал в «ситуацию». Смутно помню свой доклад. Но расскажу всё по порядку. У моего тренера, Бориса Марковича Вайсберга, был день рождения. Мне выдали увольнительную до двадцати трёх часов. На дне рождения принял по-флотски. До части добрался на такси, но от проходной до плавказармы или «баржи», как мы её называли, метров двести надо было дойти. Собрав и силу, и волю, устремился вперёд, взбежал по трапу и устоял. Дежурный не вышел, сидел курил. Как потом рассказывали матросы, доложил чётко, отдал увольнительную. Дежурный: «Боря мне звонил. Отдыхай. Свободен». Только после этих слов я узнал в нём
