Туз в трудном положении - Джордж Мартин

Джек снова сгреб парнишку за кожаный воротник и дернул назад изо всей силы. Паренек снова стал нематериальным еще до того, как его ноги оторвались от пола, однако Джеку удалось придать ему некоторое ускорение, так что паренек отлетел назад и вверх. Джек увидел, как его побагровевшее от ярости лицо исчезает в потолке. Нижняя часть оставалась видимой и начала стремительно опускаться.

– Господи! Господи! – Сара царапала дверную ручку, пытаясь отпереть дверь. – Черт!

Джек уже понял, в чем дело. Чтобы использовать свои руки-пилы, пареньку надо было материализоваться. Когда он пытался убивать, то становился максимально уязвимым.

Насколько все было проще, когда он мог просто хватать машины, набитые убегающими нацистами, и переворачивать их вверх тормашками.

Сара сумела открыть дверь и с воплями убежала в коридор. Кожаный парнишка начал плавно опускаться: уже показалась его голова. Джек нанес ему несколько ударов: на всякий случай, чтобы он не попытался снова стать плотным.

Продолжая парить, горбун прошел через стену к Джеку в спальню.

– Дьявол! – ругнулся Джек.

Он подумал, не стоит ли ему идти следом сквозь стену, но не стал, опасаясь застрять на половине дороги. Бросившись к двери, он пробился сквозь нее в яркой вспышке света. Паренек в кожанке, уплотнившийся и вставший на ноги, мчался к стене, которая отделяла номер от коридора. Убийца снова стал нематериальным и нырнул в стену головой вперед.

– Дьявол! – повторил Джек, развернулся и бросился к двери в коридор.

Парнишка оказался прямо перед ним. Сары не видно было: наверное, она успела выбежать на галерею.

«Не плачь по мне, Аргентина», – донеслось снизу.

Джек разогнался, замахнулся кулаком, но не попал парнишке по шее. Инерция замаха утащила Джека в сторону, и он врезался в стену, отстав от паренька.

Видимо, тот услышал у себя за спиной Джека: добравшись до галереи, он обернулся со своей безумной улыбочкой. Одним ударом руки – исключительно ради показухи – он отрезал кусок бетона от стены галереи.

Джек продолжал бежать вперед, успев приобрести немалое ускорение. Резко остановившись перед мальчишкой, он погасил свою инерцию, согнувшись в поясе, и при этом ударил правой рукой парня в грудь, вложив в удар всю свою силу.

Убийца снова дематериализовался.

Мощный удар Джека со вспышкой золотого света унес его через перила галереи.

Она выбежала из номера и помчалась по коридору, потому что лестница сжималась вокруг нее, собираясь отрастить руку, которая разрубит ее пополам. Ужас твердым комом стоял у нее в горле.

Она понятия не имела, куда бежит. Какой-то уголок ее разума отметил, что сейчас паника работает на нее. Потому что по логике бежать ей некуда, но паника лучше, чем отчаяние.

«Мне стоит просто вернуться и подставить горло!» – мелькнула у нее безумная мысль, однако ноги ее продолжали бег.

А стена действительно вырастила руку, которая схватила-таки ее за запястье.

Она заорала. Казалось, сердце у нее взрывается – и этот звук рвется из ее глотки. Она в ужасе поникла.

– Вставай, – приказал какой-то голос, тихий, но властный.

Она подняла голову и посмотрела в лицо того старика, который подходил к ней после того, как она похерила завтрак Тахиона. Вместо футболки с Микки-Маусом на нем была пронзительно-зеленая тенниска.

– Вставай, – повторил он. – Теперь ты знаешь, что я говорил правду.

Она не сопротивлялась, когда он потянул ее за руку, заставив подняться на ноги. Слов у нее не было. И она где-то потеряла туфли.

– Тогда пошли со мной. Я отведу тебя туда, где будет безопасно.

Она пошла.

Когда внизу разверзлось фойе «Мариотта», Джек успел понять, насколько глупо он только что действовал.

Он летел вниз, кувыркаясь и дергая руками и ногами. Мимо проносились галереи. От головокружения и ужаса его тошнило.

Он заорал, чтобы люди внизу успели разбежаться.

«Не плачь по мне, Аргентина!» – плыло навстречу ему.

Ему пришло в голову, что надо бы остановить кувыркание. Джек расставил руки и ноги, словно парашютист, и попытался стабилизировать и замедлить свое падение. Сначала его тело резко дернулось, заставив желудок снова тошнотворно сжаться, но затем прием подействовал. Головокружение стало слабее. Остатки шикарной рубашки трепетали у него за спиной, словно полотнище флага, рукав звонко хлопал у самого уха. Инерция удара вынесла его прямо в центр внутреннего дворика, так что не приходилось надеяться на то, что ему удастся изменить направление падения и попасть на одну из галерей, не долетев до пола.

Он пытался что-нибудь придумать.

На разных уровнях шли перетяжки с кусками разноцветной ткани, которые по замыслу должны были оживить мрачные ящероподобные ребра конструкции. Джек попытался направить свой полет к одной из них. Возможно, у него получится остановиться.

Результатом этой попытки стал поворот, после которого Джек полетел головой вниз. Он снова закричал. Подергавшись и снова стабилизировав падение, он попытался придумать какое-нибудь мужественное и вдохновляющее заявление. Хотя звуки рояля все равно должны были заглушить его слова.

Он не дотянул до намеченной растяжки метров семь и начал сосредотачиваться на том, чтобы приземлиться там, где не будет людей. Он снова закричал.

Планеры «Летающие тузы» танцевали и кружили под ним – яркие насмешливые цветовые пятна.

Наверное, внизу его услышали: люди пытались убраться с дороги. Внизу видно было белое пятно, на которое удобно было наводиться. Он попытался направить свой полет именно туда.

Теперь ему уже видны стали отдельные люди. Чернокожая шлюха с блондинистыми волосами пыталась бежать, но каблуки у нее были такие высокие, что она могла только прыгать, словно воробышек. Мужчина в белом смокинге смотрел вверх с таким изумлением, словно не верил своим глазам. Хирам Уорчестер подпрыгивал на месте и тряс кулаком. Мимо него проплыл Эрл Сэндерсон: с распахнутыми крыльями он летел к свету. Джек внезапно ощутил волну грусти.

«Слишком поздно», – подумал он, а потом попытался понять, что это должно было значить.

Внезапно свист ветра у Джека в ушах стал тише. Он ощутил странную пустоту в животе – как при начале спуска на лифте. Земля перестала приближаться с нарастающей стремительностью.

Он понял, что стал легче. Хирам уменьшил ему вес, но полностью остановить его падение не сумел.

Он увидел, что белое пятно было роялем. И он вот-вот должен был на него рухнуть.

Хорошо хотя бы то, что ему больше не придется слушать эту идиотскую песенку про аргентинское танго, решил он.

Спектор понял, что они едут в джокерский район Атланты. Настоящий Джокертаун находился в Нью-Йорке, но почти во всех крупных городах имелось гетто для собственных уродов. Здания были обветшалыми, выгоревшими изнутри или просто полуразрушенными. Почти все машины на улицах были ободранным старьем, не способным ездить. На стенах были лозунги: «УБИВАЙ УРОДОВ!» или «ЧУДИЩ НА ПЮРЕ». Ясно, что писали это не местные джокеры. Джокерский район в Атланте был не настолько большим, и поэтому психованные натуралы то и дело забирались туда, чтобы что-нибудь поломать или избить какого-нибудь джокера.