Повеса в моих объятиях - Селеста Брэдли

Колин проигнорировал его слова.

— Мы говорим о том, что Шанталь принимает опиум. Ей от этого сейчас так плохо?

Доктор скорчил презрительную гримасу, словно вовсе не собирался отвечать на вопрос Колина, но все-таки соизволил произнести:

— Это действительно так, мисс Маршан находится в некоторой зависимости от опиума, но только потому, что каждый божий день приносит ей страдание.

Колин нахмурился.

— Страдание? — спросил он настойчиво. — Какое еще страдание?

Пруденс заметила, как в красивых глазах Колина появились сочувствие и сожаление. Как же далеко от нее он был в этот момент!

«Как ты можешь потерять то, что по-настоящему никогда не было твоим?»

Доктор Беннет закончил осмотр и встал, повернулся лицом к Колину, его лицо пылало гневом.

— Мисс Маршан страдает от того, что ей разбили сердце, идиот! Она постоянно утомлена, и ей нельзя сильно волноваться. — Он посмотрел на них обоих. — А вы именно это и заставили ее делать!

Ее сердце? А у нее разве есть сердце?

Шанталь пошевелилась на кушетке. Открыв глаза, она выдохнула:

— Гаффин!

Колин мгновенно повернулся к ней.

— Нет, Шанталь, Гаффина здесь нет.

Взволнованным взглядом Шанталь обвела комнату.

— Я видела его! Он в саду! Он нашел меня!

Колин нежно взял ее за руку.

— Шанталь, ты видела в саду меня. Гаффин теперь на пути в Блэкпул — он думает, ты поехала туда, чтобы скрыться от него.

Шанталь моргнула, глядя на Колина, Пруденс на какой-то момент показалось, что она не узнает его, — от этого настроение Пруденс явно поднялось, — но потом Шанталь побледнела, прикоснулась ослабевшей рукой к лицу Колина.

— Это ты? Это ты, мой дорогой Колин Ламберт?

Колин положил свою руку на ее, прижав ее к щеке.

— Это я, Шанталь. Я нашел тебя. И теперь ты уже можешь не бояться Гаффина.

Прозрачные голубые глаза с фиалковым отливом, обрамленные длинными ресницами, наполнились слезами.

— Ты спас меня! Мой дорогой умница! Да я теперь до конца жизни у тебя в долгу!

— Вообще-то это я такая умная, — обратила на себя внимание Пруденс. — Сэр Колин в самый неподходящий момент решил поиграть со свиньями.

Шанталь, наконец, заметила Пруденс, но только усмехнулась и вновь отвернулась, от нее. Колин бросил на Пруденс неодобрительный взгляд, заставив ее чувствовать себя виноватой. Почему она позволяет Шанталь выставлять напоказ только самые плохие ее качества?

— Сэр Колин! — Шанталь схватила его за руку. — Любовь моя! Это такое ужасное недоразумение! Я сбежала в Брайтон, чтобы спастись от него! Гаффин вбил себе в голову, что я взяла что-то, что принадлежит ему. Ты ведь не веришь в то, что я воровка, правда ведь, дорогой мой?

Колин похлопал ее по руке:

— Тебе не о чем волноваться, Шанталь. Не расстраивайся. Ты, должно быть, очень больна.

— Больна, — тяжко вздохнула Шанталь. — Да, я умираю.

Колин бросил вопросительный взгляд на доктора.

Доктор Беннет коротко кивнул.

— Я принесу свою сумку, — сказал он. — Следите, чтобы она поменьше разговаривала. — Он вышел из комнаты.

Умирает? Пораженная Пруденс встала на колени перед кушеткой Шанталь.

— Вы должны рассказать кое-что, я могу помочь вам.

Шанталь сосредоточила на ней презрительный взгляд.

— Вы? Да вы три стежка прямо не сделаете.

Пруденс отпрянула, с ее губ едва не сорвалась едкая реплика. Какое это теперь имеет значение?

Прозрачные глаза повернулись к Колину.

— Не могу поверить, что ты пришел ко мне, мой дорогой. Из всех моих многочисленных… то есть из нескольких моих джентльменов ты — самый достойный.

— Шанталь. — Голос Колина охрип и стал таким проникновенным, что это глубоко ранило душу Пруденс. Если бы она была одна, она бы точно скорчилась от боли.

Колин встал на колени рядом с тем местом, где только что стояла на коленях Пруденс, но Шанталь не поступила с ним так же, как с ней, не оттолкнула его прочь. Когда он наклонился поближе, ее поза стала еще более соблазнительной, а ее лицо приблизилось к его лицу.

— Шанталь, я должен задать тебе очень важный вопрос. Когда ты бросила меня три года назад, ты носила моего ребенка?

Колин почувствовал, как напряглась Шанталь, его щеку обдало горячим дыханием, когда она прошептала:

— Твоего… ребенка?

Все хорошо, Шанталь, — мягко сказал он. — Я забочусь о ней. Единственное, чего я хочу, — это узаконить ее рождение и привезти домой ее мать.

— О!

Он видел, как ее огромные глаза наполнились слезами счастья, и она кивнула:

— Да, да, мой дорогой. Забери меня домой.

Итак, все свершилось. Что-то внутри его, вероятно, взращенная им самим надежда, умерло вместе с этим слабым вздохом. Он почувствовал где-то глубоко боль, кашлянул. Когда он произносил эти слова, они прозвучали несколько громче, чем он намеревался.

— Шанталь, ты станешь моей женой?

Позади себя он слышал, как задыхается Пруденс. «Прости меня, моя любовь».

— О, мой дорогой! — Щеки Шанталь вдруг порозовели, словно персики. — Не могу поверить! Я самая везучая женщина. Я так долго мечтала об этом! — Потом она бросила взгляд победительницы через плечо: — Филби! Чего таращишься? Ты разве не можешь сделать что-нибудь полезное где-нибудь в другом месте? Затянуть корсет, я не знаю, или подшить край?

Зашелестели юбки, и, обернувшись, Колин увидел, как Пруденс исчезла за дверями комнаты. Он начал было подниматься.

Шанталь опустила его обратно. Хватка ее была отчаянная и удивительно сильная.

Она соблазнительно улыбнулась ему:

— Мой дорогой, любовь моя, нам надо поговорить. Нам так много еще надо запланировать и сделать!

Глава 37

Припозднившись, Колин наконец-то вошел в свой номер. Потребовалось время, чтобы убедить Шанталь ограничиться тихой церемонией как можно скорее. В то время как сама она мечтала о свадьбе как о полноценном театральном представлении. Шанталь ничего не делала наполовину.

Стараясь не шуметь, он взял подсвечник с камина и зажег свечу от тлеющего уголька. Он взглянул на диван у камина, ожидая увидеть спящего в неуклюжей позе Бейливика или крепко уснувшего Эвана.

Вместо этого он увидел женщину, которая сидела в тени, не попадая в свет огня. Нахмурившись, он подошел к темной фигуре.

— Пруденс?

Из темноты донесся красивый знакомый голос:

— Мне надо сказать вам кое-что, сэр Колин. — Она старалась говорить так, чтобы голос ее звучал как у обыкновенной прислуги.

Колин бросил перчатки и шляпу на стол, что стоял у двери.

— Мне тоже надо многое сказать тебе. Мы не закончили наш разговор там, в саду.