Весенней гулкой ранью... - С. Кошечкин

великом походе", "Анной Снегиной", "Балладой о двадцати шести",

"Стансами"...

От чистого сердца он говорил:

Равнодушен я стал к лачугам,

И очажный огонь мне не мил,

Даже яблонь весеннюю вьюгу

Я за бедность полей разлюбил.

Мне теперь по душе иное...

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

Можно было думать, что жизненные позиции поэта определились. Желание

"быть певцом и гражданином... в великих штатах СССР" становилось

реальностью.

Но в действительности все обстояло сложнее. Старые привязанности

оказались более сильными, чем представлялось. От сегодняшнего и завтрашнего

взор поэта обращался ко вчерашнему:

И теперь, когда вот новым светом

И моей коснулась жизнь судьбы,

Все равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы.

И снова, как бывало прежде, в его душе борются разноречивые

переживания. Искреннее стремление вчувствоваться в новое не в состоянии

одолеть давнишних пристрастий. Рождаются сомнения, неуверенность в своих

силах, подчас приводящие к горькому итогу:

Я человек не новый!

Что скрывать?

Остался в прошлом я одной ногою,

Стремясь догнать стальную рать,

Скольжу и падаю другою.

Все неотступнее ощущение одиночества.

В родном краю поэт, как ему кажется, никому не знаком, а "те, что

помнили, давно забыли". А жизнь идет своим чередом: сельчане "обсуживают

жись", хромой красноармеец "рассказывает важно о Буденном", комсомольцы

"поют агитки Бедного Демьяна"...

Болью и обидой наполняется сердце поэта:

Вот так страна!

Какого ж я рожна

Орал в стихах, что я с народом дружен?

Моя поэзия здесь больше не нужна,

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Но обижаться не на кого: пришло новое поколение и зазвучали новые

песни. Один из персонажей "Пугачева" - Бурков - восклицал:

...плевать мне на всю вселенную,

Если завтра здесь не будет меня!

Поэт сознает: неизбежен путь в "страну, где тишь и благодать". Круг

драматических переживаний как будто замыкается: впереди - смерть, тление,

небытие. Так что же - "плевать... на всю вселенную"? Нет, перед лицом

неотвратимого чувство и мысль поэта идут по иному руслу:

Вот почему так тянусь я к людям,

Вот почему так люблю людей.

Пусть ему выпала трудная доля, он желает живущим добра и радости:

"Каждый труд благослови, удача!.."

Оставшись наедине с самим собой, он видит, как

...луна, напрягая все силы,

Хочет так, чтобы каждый дрожал

От щемящего слова "милый".

"Чтобы каждый..."!

"Тянусь к людям", "люблю людей" - слова, которые могут служить

эпиграфом к лирике Есенина. В них заключено, быть может, то главное, что

делает его поэзию близкой и дорогой народу.

"Сутемень колдовная счастье мне пророчит" - это было сказано совсем еще

юным поэтом.

"Где мое счастье? Где моя радость?" - в тоске спрашивал он, прошедший

по дорогам жизни и сделавший "много ошибок".

Но как бы ни был трагичен его путь, счастье и радость не обошли поэта.

Он, чью судьбу "вихрь нарядил... в золототканое цветенье", познал счастье

дышать и жить на родной земле, счастье любви ко "всему живому".

И когда, устав от борьбы с самим собой, не сумев разорвать круг

разноречивых чувств, он прощался с близким другом, его слова не были

брюзжанием разочаровавшегося в жизни человека:

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Не вообще жить не новей, а не новей жить так, как жил он, страдая от

бессилия сбросить груз прошлого и твердо стать на новый путь. Но для тех,

чья душа не испытала мучительного разлада, жизнь нова и прекрасна. И он

напутствует строителей "стальной" России:

Цветите, юные! И здоровейте телом!

У вас иная жизнь, у вас другой напев.

Поэт благословляет новую жизнь, новую юность, судьбу тех, кому

принадлежит будущее. И в этом - исторический оптимизм есенинской поэзии.

Общий тон его стихов нельзя назвать радостным.

- А вы думаете, что единственное жизнеутверждающее чувство есть

радость? - говорил Максим Горький Владимиру Луговскому. - Жизнеутверждающих

чувств много: горе и преодоление горя, страдание и преодоление страдания,

преодоление трагедии, преодоление смерти.

"Страдание и преодоление страдания" - движение не этого ли чувства

воплощено в стихах Есенина?

5

Давно замечено, что каждый художник должен быть ищущим: если он все

нашел и все знает, он на других не действует.

В лирике Есенина мы видим поиск своего места в жизни душой нежной и

чистой, но обремененной грузом прошлого. Художник сам пытается решать

сложные жизненные вопросы, к истине он идет своей дорогой.

Поиск этот велся "в сплошном дыму, в развороченном бурей быте", на

земле, "объятой вьюгой и пожаром".

То суровое время теперь стало историей, миновало многое из того, что

мучило поэта.

Но человечность и трагизм его переживаний, выраженные в проникновенных,

берущих за душу стихах, не потеряли и никогда не потеряют своей

притягательной силы.

Людям всегда близка правда человеческого сердца.

Доброе и правдивое сердце бьется в лирике Есенина. Ему чужды равнодушие

и черствость - оно отзывчиво и щедро на ласку, оно согрето любовью к родной

земле, к людям.

А ведь только такими сердцами и жива поэзия.

"ЭТА ПЕСНЯ В СЕРДЦЕ ОТЗОВЕТСЯ"

1

Два листка из томика Есенина, изданного в 1940 году в малой серии

"Библиотеки поэта". Два листка - четыре страницы: 295, 296, 297 и 298. На

них - три известных есенинских стихотворения; полностью - "Может, поздно, может, слишком рано..." и "Сочинитель бедный, это ты ли...", третье - "Я иду

долиной. На затылке кепи..." - обрывается на строке: "Их читают люди всякие

года". От времени бумага пожелтела, по краям - следы просохшей влаги, буквы

кое-где стерлись...

Чего, казалось бы, хранить старые листки. Тем более стихи, на них

отпечатанные, можно найти почти в каждом новом издании поэта вплоть до

есенинского тома в "Библиотеке всемирной литературы". Да и на памяти они: столько раз читаны и перечитаны, что запомнились сами собой - навсегда.