Христианская духовность в католической традиции - Джордан Омэнн

Несмотря на то, что оппозиция между иезуитами-сторонниками аффективной или созерцательной молитвы и иезуитами, придерживавшимися, как они считали, подлинного учения св. Игнатия о дискурсивной молитве, действительно существовала, не следует преувеличивать ее значение. Иезуиты созерцательного крыла были абсолютно преданы проповедническим целям Общества, а защищавшие дискурсивную молитву были убеждены в необходимости внутренней жизни и общей молитвы. Кризис был окончательно разрешен пятым верховным генералом Аквавивой, который, похоже, больше всего желал сохранить единство Общества. Он вынес решение в пользу дискурсивной молитвы и аскетизма, однако также подчеркнул, что ошибочно оценивать молитву только с позиции апостольства. Молитва сама по себе представляет ценность, а ее существенная функция — вести нас к познанию Бога, к любви к Богу и даже к созерцанию. Молитва сама уже представляет благородную цель, но в Обществе она не может рассматриваться в отрыве от призвания иезуитов к деятельности, Аквавива предпочитал ничем не препятствовать орденской молитве, но оставить ее совершение на личное усмотрение каждого, что гораздо больше соответствовало учению св. Игнатия.[525] После правления генерала Аквавивы иезуиты начали писать произведения о духовной жизни.

Возглавляет список иезуитов-писателей семнадцатого века св. Альфонс Родригес (+1617), смиренный брат коадъюк-тор, духовность которого развивалась в направлении, похоже, прямо противоположном рекомендованному Обществу Иисуса Аквавивой. Дважды Альфонсу было отказано во вступлении в Общество. В конце концов его принял Корде-сес, провинциал Арагона. Альфонс вступил в общество вдовцом и всю монашескую часть жизни провел уборщиком в иезуитской коллегии на Пальма де Майорка. По просьбе своих начальников он вел дневник духовной жизни, полной испытаний, суровых искушений и высших проявлений мистической молитвы.[526] Многое из написанного им не публиковалось вплоть до девятнадцатого века, поэтому Альфонс был незаслуженно обойден вниманием. Он был мистиком, достигшим вершин созерцательной молитвы на пути смирения, абсолютной покорности Богу и беспрекословного повиновения.

Совсем другим, не похожим на св. Альфонса и намного более известным был Альфонс Родригес (+1616), наставник иезуитского новициата в Андалусии, обширная работа которого была опубликована под названием Ejercicio de la perfecciуn y las virtudes cristianas.[527] Родригесу было за семьдесят, когда книга была составлена по материалам духовных бесед, которые он проводил с иезуитами-новициями. Тексты касаются почти исключительно вопросов аскезы и нравственности, однако несправедливо, видимо, обвинять Родригеса в антимистических устремлениях только потому, что он уделял мало внимания мистическим темам, ибо материал книги связан с воспитанием и подготовкой новициата. Тем не менее, по-видимому, слишком резкую грань проводит Родригес между аскетической дискурсивной молитвой и молитвой мистической, вплоть до того, что он, кажется, понимает мистическое созерцание как нечто экстраординарное и не допускает существования никакой переходной молитвы от молитвы дискурсивной к мистической. Его книга Практика христианского самосовершенствования[XCIX] была известна очень широко, а как только была переведена на французский, многие монашеские институты включили ее в список обязательных для чтения книг, хотя в новое время она была отправлена в архив вследствие своей законнической нравоучительности и чрезмерного аскетизма.

Луис де ла Пуэнте (+1624) начал писать, когда ему было уже за пятьдесят. Первой его работой было двухтомное исследование Медитации о тайнах нашей святой веры.[C] [528] Со времени своего третьего периода послушания в Обществе он находился под сильным влиянием Балтазара Альвареса и к концу жизни написал его биографию. Несмотря на то, что его учение почти полностью ограничено аскетическими ступенями молитвы, он способствовал разрушению предубеждения против мистической молитвы и мистических состояний.

Вполне логично, что Луис выступает за использование Духовных упражнений и признает, что, хотя мистическая молитва есть особый дар Божий, она обычно дается тем, кто не отступал от медитаций и сосредоточенного размышления о божественных тайнах. По-разному он именует созерцательную молитву: молитва присутствия Божиего, молитва отдохновения, молитва молчания, молитва внутренней собранности. Однако при описании созерцания де ла Пуэнте придерживается ортодоксальной традиции великих учителей: "созерцание… с одного взгляда распознает высшую истину, восхищается ее величием и наслаждается, пребывая в ней".[529]

Первым же из всех авторов-иезуитов представил во всей полноте синтез аскетического и мистического богословия Альварес де Пас (+1620). Другие писатели создавали трактаты, затрагивавшие и аскетические, и мистические пласты духовной жизни, но их книги были, скорее, духовными руководствами, а не изложением мистического богословия. Альварес де Пас работал в Перу, где и писал свои книги на латыни. Издавал же их он во Франции (вероятно, опасаясь испанской инквизиции). Названия трех опубликованных томов его сочинений демонстрируют широту намеченных богословских изысканий: De vita spirituali ejusque perfectione (1608); De exterminatione mali et promotione boni (1613) и De inquisitione pads sive studio oratioms (1617). Он также предполагал написать том о деятельной жизни, характерной для апостольства, но книга осталась незавершенной.

Автор определяет духовную жизнь как жизнь освящающей багодати, признает различные ее степени и объясняет, что душа человека может бороться за совершенство духовной жизни, будь она деятельной или созерцательной, через постоянное возрастание в любви. Определенное место он отводит рассуждениям о необходимости избегать грехов, о важности взращивания смирения, о целомудрии, о бедности, послушании и об умерщвлении плоти.

Альварес де Пас выделяет четыре основных вида мысленно творимой молитвы: дискурсивная медитация, аффективная молитва, начальное созерцание и совершенное созерцание. Он определяет то, что до него не удавалось определить другим, а именно: форму молитвы, переходной от молитвы аскетической к молитве мистической. К его заслугам можно также отнести и введение оригинального термина — аффективная молитва, — который был воспринят последующими писателями. Он, однако, неизменно подчеркивает, что как дискурсивная молитва не может твориться только разумом (который превратил бы молитву в исследование), так и аффективная молитва является деятельностью не только чувств и эмоций. Вопрос состоит лишь в том, что в каждом типе молитвы играет ведущую роль; человек же должен во всех случаях привлекать к молитве и разум, и чувства. Цель молитвы — стяжание любви, именно поэтому аффективная молитва — более чистая форма молитвы по сравнению с дискурсивной. Творить ее можно тремя способами: многократными делами любви, к совершению которых побуждает благодать; простым, чистым актом проявления любви в присутствии Бога и через особое воздействие Бога на душу (начальное созерцание).

С другой стороны, совершенное созерцание проявляется двумя способами: во-первых, в необычных дарах, иногда посылаемых душе Богом в качестве мистических состояний (восхищенность, видения и т. д.), а во-вторых, в "простом познании Бога… совершаемом благодаря дару премудрости, что возвышает душу, временно прекращает работу ее способностей и помещает ее в состояние восхищения, радости и пламенной любви".[530] Души могут желать созерцания и даже смиренно молить о нем Бога, так как "это наиболее действенный способ обретения совершенства".

На этом мы завершаем обзор испанской духовности, и хотя нами рассмотрены лишь немногие писатели-мистики, составляющие славу испанского золотого века, следует отметить, что ни одна другая католическая страна не внесла такого весомого вклада в мистическое богословие. Испания, подарившая Церкви св. Терезу Авильскую, св. Иоанна Креста и св. Игнатия Лойолу, дала также основателей миссионерских орденов, бесчисленных миссионеров для Латинской Америки и Востока, а в недавнее время — один из наиболее процветающих институтов религиозной жизни: Opus Dei.

ИТАЛЬЯНСКАЯ ДУХОВНОСТЬ

Если испанская духовность изначально являлась психологической по подходу, а после золотого века стремилась к академичности и спекулятивности,[531] то итальянская духовность шестнадцатого и семнадцатого веков отличалась практической направленностью и всеми силами культивировала реформирующий дух. Даже великие мистики, такие как кармелитка св. Магдалина из Пацци и доминиканка св. Екатерина де Риччи, в значительной мере были заняты реформой Церкви. Причиной этому послужило вызывающее тревогу Распространение по всей Италии языческих обычаев эпохи Возрождения. Духовные писатели, придерживавшиеся линии Савонаролы, вскоре начали требовать принятия мер, которые бы вернули и духовенство, и мирян к подлинно христианской жизни. Их деятельность усложнялась к тому же тем обстоятельством, что страх протестантского бунта привел к учреждению инквизиции, а потому защитники реформы вынуждены были соблюдать крайнюю осторожность. Итальянцы больше опасались ереси, чем обмирщения и чувственности.