Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации) - О Платонов

В 1950 Твардовский назначен главным редактором "Нового мира". За годы руководства (1950-54, 1958-70) этим журналом, фактически "своего рода альтернативным идеологическим лидером", наряду с диссидентско-фрондирующими публикациями, гл. обр. в публицистике и критике, Твардовский привлек на страницы "Нового мира" таких значительных мастеров русского слова, как В. Астафьев, В. Белов, Ф. Абрамов, С. Залыгин, В. Шукшин, Ю. Бондарев.

Основные произведения: поэмы "За далью - даль" (1950-60), "Тёркин на том свете" (1954-63), "По праву памяти" (1967-69); сб. "Из лирики этих лет" (1959-67).

ТВЕРЬ, центр Тверской обл. и Калининского р-на. Расположен на Верхней Волге, порт при впадении в нее р. Тверцы. Население 457 тыс. чел.

Возник в XII в. из ремесленно-торговых поселений на Волге в устье р. Тверцы; впервые упоминается в 1164. Первоначально принадлежал Новгороду, с 1209 - Владимиро-Суздальскому княжеству. С 1240-х центр Великого Тверского княжества, один из политических и культурных центров Руси. В 1-й пол. XIV в. Тверь возглавила сопротивление монголо-татарским завоевателям (Бортеневская битва 1317; восстание 1327). В XIV-XV вв. Тверь - краевой торгово-ремесленный и культурный центр северо-восточной Руси. В 1466-72 из Твери началось путешествие тверского купца Афанасия Никитина в Индию. В 1485 при Иване III вошла в Московское государство. В XVIII в. играла роль важного торгового центра на Верхней Волге. С 1775 центр Тверского наместничества (с 1796 - губ.). С сер. XIX в. развивается текстильная промышленность, лесопиление.

Архитектурные памятники: церковь Белая Троица (1564), здания бывшего магистрата (1770-80), Дворянский дом (1766-70), Путевой дворец Екатерины II (1763-67, достроен в 1809-12), церковь Вознесения (1833), бывшее Дворянское собрание (1841) и др.

ТЕАТР ДРАМАТИЧЕСКИЙ, русский национальный профессиональный драматический театр с момента своего возникновения в сер. XVIII в. был плотью от плоти многовековой, прочно сложившейся отечественной культуры. Русская сцена возникла и развивалась на основе православного мироотношения и высоких идеалов русской цивилизации. Реализм, идейность, народность коренные особенности нашего театра, стремившегося отражать жизнь в ее главных проявлениях, верного канонам правдоискательства и добротолюбия, нравственной взыскательности и веры в Богоустановленное назначение человека. В лучших своих произведениях, в искусстве своих корифеев театр стремился идти от жизни, а не от сцены. Как и русская литература, театр был сосредоточен на поисках человеком смысла своего бытия, защищал идеалы человечности, одухотворенной любви и братского единства людей. Родина и народ, мир и человек, их духовный свет и нравственный идеал - вот вызревшая в недрах народного сознания мера оценки уровня отечественной литературы и театра.

О назначении искусства напряженно размышляли наши классики. "Искусство есть водворение в душу стройности и порядка, а не смущения и расстройства", - писал Н.В. Гоголь. Л.Н. Толстой в статье "Что такое искусство" утверждал, что искусство не игра и не развлечение, "не есть наслаждение, а есть необходимое для жизни и для движения к благу отдельного человека и человечества средство общения людей, соединяющее их в одних и тех же чувствах... Искусство должно сделать то, чтобы чувства братства и любви к ближним, доступные теперь только лучшим людям общества, стали привычными чувствами, инстинктом всех людей... Назначение искусства в наше время - в том, чтобы... установить на место царствующего теперь насилия то царство Божие, то есть любви, которое представляется всем нам высшей целью человечества... Задача христианского искусства - осуществление братского единения людей".

Изначально сильны были в нашем театры мотивы, типичные для русского сознания - темы совести, справедливости и милосердия, терпения и надежды. В этом смысле красноречиво содержание одного из первых спектаклей основателя русского театра Ф.Г. Волкова, точно выраженное в его заглавии - "О покаянии грешного человека".

Изначально в традиции русского национального театра укоренился пафос патриотизма, любви к Отчизне-матери. "Любовь к Отечеству есть первая добродетель", - провозглашал драматург А.П. Сумароков, вместе с Ф.Г. Волковым закладывавший фундамент нашей сцены.

Историческая реальность опровергает распространяемое антирусскими театроведами (но никак научно не доказанное) мнение, будто наш театр произошел от скоморошьих игрищ, праздничных увеселений и потешных обрядов языческого толка. Исстари скоморошьи игрища воспринимались на Руси настороженно, а то и враждебно. Не без основания считалось, что подобные игрища и "глумления" - "вредят душе". По той причине - сошлемся на средневекового автора, - что "там слова постыдные и дела постыднейшие, и таковые же прически, и таковые же походки, и одежды, и возгласы, и поступки, и попросту все исполненное конечного стыда". Такого рода представления именовались в старину "позорищами".

Характерны и летописные указания на "латинский" костюм скоморохов и другие их признаки, чуждые русской почве. По компетентному мнению известного историка А.Н. Веселовского, "на Руси скоморохи - захожие люди". И отвергали их не только Церковь и правительство, но и общественность. Тот же Веселовский писал: "Светские люди в сущности сходились с церковной оценкой скоморохов, не доходя лишь до крайностей ее практических выводов".

Взращенная Православием природно-национальная русская культура утверждала представления об абсолютной ценности человеческой личности и общий для всех нравственный кодекс, основанный на чувстве вины и голосе совести. Нашу культуру нередко называют культурой совести.

В русском театре, как и в культуре в целом, были укоренены каноны целомудрия и чистоты. Он, конечно, произошел не от потех, исполненных "конечного стыда", а от театра "школьного", возникшего и развившегося в России при духовных учебных заведениях в 1-й пол. XVIII в. И эстетика русской сцены тесно связана с его нравственными, духовными основами.

Естественность, органическую простоту русская театральная традиция всегда ценила и в эстетической новизне, в любых исканиях и экспериментах художника. При этом вопрос об отношениях искусства и действительности виделся в такой их взаимосвязи, когда почти не улавливаются различия, граница между ними. К примеру, зритель н. XX в., посещая новаторские по тому времени чеховские спектакли Московского Художественного театра, ощущал себя не в театре, а "в гостях у сестер Прозоровых".

Русский театр в лучших своих образцах представал "растеатраленным", игровое начало как бы гасилось в нем, отступало на второй план. Влияла коренившаяся в народной культуре неприязнь к подражательству, обезьянству, лицедейству, к проявлениям неискренности (лицемерию) в любой форме. "Ряжение" вызывало недоверие. Один из исследователей русского фольклора замечал: "Переряживание (отнюдь не перевоплощение как таковое, т.е. не любого типа перевоплощение) осознавалось в народе как акт нечистый, греховный. Предположительно такая его оценка коренится в "перекличках" ряжения с оборотничеством персонажей народной демонологии". И "маска" отчасти понималась как опасный объект.

Уважалась подлинность, ибо имелась органическая убежденность в том, что явления человеческого духа - не игра. Такую сценическую эстетику еще в XVIII в. формировали А.П. Сумароков и Ф.Г. Волков. "Старайся... чтоб я, забывшися, возмог тебе поверить, что будто не игра то действие твое, но самое тогда случившись бытие", - требовал от актеров Сумароков. Выдающийся театральный деятель следующего поколения П.А. Плавильщиков настаивал на том, что "отечественность в театральном сочинении... должна быть первым предметом", он видел в "зрелище" нравоучительное "подобие истинных происшествий". И великий артист XIX в. М.С. Щепкин не случайно призывал "всегда иметь в виду натуру". Разницу между механически передающим, передразнивающим чувства исполнителем и "сочувствующим артистом" он видел в том, что "там надо подделаться, здесь надо сделаться".

Философской основой русского театрального реализма становились принципы, формировавшиеся в недрах классической культуры. По слову А.С. Пушкина, "выдумать форму нельзя, ее надо взять из того, что существует". В отличие от европейской сценической традиции в русском театральном каноне изображение жизни предполагало соответствие не только ее сути, но и сообразность (что не исключает приемов гиперболизации, фантазии) ее естественному лику, ее чувственным формам, соприродным органическому бытию (и быту!) человека. Не забывали, что в центре спектакля - реальная живая личность: актер. Православное сознание русских художников создавало эстетику на основе доверия тому, что создано Богом - миру и человеку.

Эту коренную особенность нашего театра отстаивали и развивали лучшие его представители на протяжении столетий. Великий режиссер XX в. Вл. И. Немирович-Данченко настойчиво призывал: "Не надо забывать, что именно наше русское искусство обладает всеми качествами настоящего высокого и глубокого реализма - чертами, которые не могут охватить ни французская декламационность, ни немецкая напыщенность, - это самая глубокая простота... Это, может быть, самая глубокая и основная черта русского искусства... На этой простоте базируются самые лучшие наши актеры".