Рядом с Жюлем Верном - Евгений Брандис

В письме к Этцелю от 16 октября 1878 года он наметил улучшенный план романа и так определил свою задачу: «Надо довести ситуацию до развязки». Эти слова относились к мотивировкам осуждения и бегства Марселя, а также смерти Шульце, ставшего жертвой своего же дьявольского изобретения.

Роман под названием «Пятьсот миллионов бегумы» вышел в свет в 1879 году, когда Груссе жил еще в Англии.

Рукопись «Наследство Ланжеволя», по-видимому, была уничтожена. Но из сравнения окончательного текста с письмами Жюля Верна можно заключить, что для радикальной переработки времени у него не хватило. Сохраняя расстановку действующих сил, имена персонажей, сюжетные линии, он значительно улучшил именно те эпизоды, которые раскритиковал в письмах, и таким образом довел ситуацию до развязки, сделав ее эффектной и убедительной. Самое же существенное то, что Жюль Верн внес в неумело написанный роман свою отточенную литературную технику, обогатив его до такой степени, что он перестал отличаться от его собственных произведений.

В итоге получилась книга, созданная двумя авторами. Книга, занимающая видное место в серии «Необыкновенных путешествий». И этот многозначительный факт безмерно повышает значение Паскаля Груссе в истории французской литературы.

Но это не все! Та же Симона Вьерн установила из писем, что несколькими годами позже Груссе, тогда уже довольно известный писатель, продал Этцелю еще одну рукопись, превратившуюся под пером Жюля Верна в «Южную звезду» (1884) – двухтомный приключенческий роман с элементами научной фантастики (получение искусственных алмазов). В жюль-верновской серии роман отнюдь не из лучших.

Чем же объяснить согласие всемирно известного писателя поставить свою подпись под обеими книгами, принадлежащими после переработки фактически двум авторам?

В то время секретное соавторство маститого писателя с «невидимкой» было распространенным явлением. Например, Александр Дюма содержал целый штат помощников. Некоторые из них даже предъявляли ему судебные иски. Это стало достоянием гласности, однако не умалило его славы.

Письма Жюля Верна к издателю, восстанавливающие творческую историю всей колоссальной серии, не дают оснований предполагать, что он прибегал к подобным же методам. Правда, мы не можем прочесть ответных писем издателя и ничего не знаем об архиве Груссе, который, если он сохранился, помог бы все окончательно выяснить'. И все-таки опубликовано достаточно материалов, чтобы вывод был однозначным: случай с Паскалем Груссе – редчайшее исключение. Из 55 романов, изданных при жизни Жюля Верна, в негласном сотрудничестве написаны две книги и еще одна – под именем обоих авторов.

В этот период Жюль Верн нередко сетовал на усталость, признаваясь Этцелю, что ему все труднее и труднее придумывать яркие сюжеты. Между тем фабрика романов, именуемая «Жюль Верн», должна была работать бесперебойно. Читатели Франции и других стран привыкли получать ежегодно новые тома «Необыкновенных путешествий», приносивших наибольший доход фирме «Этцель и Ко». Желая облегчить Жюлю Верну его изнурительный труд, а также, разумеется, и в коммерческих целях, издатель «подбросил» ему несовершенные рукописи – «Наследство Ланжеволя» и «Южную звезду».

Издательская тайна раскрылась недавно и только благодаря тому, что архив Этцеля, имеющий огромную культурную ценность, попал в Национальную библиотеку.

Один из лучших фотопортретов Жюля Верна работы Надара (начало 80-х годов).

IV. Франсевиль и Штальштадт

Замысел «Пятисот миллионов бегумы» навеян живыми впечатлениями франко-прусской войны и Парижской коммуны. Война, как известно, кончилась отторжением от Франции ее цветущих провинций – Эльзаса и Лотарингии, а Коммуну – первое в мире пролетарское государство – подавили внутренние враги.

Решительное осуждение прусской военщины, милитаризма, захватнических войн сочетается в романе с утверждением прогрессивных общественных идей в духе французского утопического социализма.

На миллионы, доставшиеся в наследство от вдовы богатейшего индийского раджи бегумы Гокооль, которая «вторично вступила в брак с иностранцем Жан-Жаком Ланжеволем, французом по происхождению», в американском штате Орегон, поблизости один от другого, вырастают два города: прекрасный Франсевиль, воплощающий в себе идеалы свободы, равенства и братства, и зловещий Штальштадт, где люди не более чем винтики бездушной военной машины.

Строитель Франсевиля, человеколюбивый доктор Саразен, мечтает о всеобщем благоденствии. Все в этом городе радует глаз, помогает трудиться и отдыхать. Высшие завоевания научно-технической мысли находят практическое применение. Граждане Франсевиля пользуются равными правами на труд, на отдых и на участие в общественной жизни. Беспрепятственно попадают сюда политические эмигранты – свободомыслящие люди, преследуемые у себя на родине реакционными правительствами.

Франсевиль – утопический островок счастья на территории Америки, свободное государство, живущее по законам справедливости.

Основное внимание здесь уделено созданию наилучших условий для «гигиены тела и духа». Подробно рассказано об архитектуре, планировке, внутреннем распорядке и санитарных правилах, которым должны следовать жители города.

Мог ли Саразен ограничиться «гигиеническими» реформами? Сама жизнь натолкнула бы его на социальные преобразования, о которых мечтали социалисты-утописты. Но авторы об этом умалчивают, учитывая, возможно, цензурные трудности, а также требования Этцеля, не желавшего «дразнить гусей».

Куда детальнее обрисован Штальштадт, построенный человеконенавистником Шульце, которому удалось отсудить половину наследства бегумы и стать крупнейшим заводчиком – фабрикантом пушек.

Исследователи творчества Жюля Верна не раз высказывали предположение, что в образе Шульце изображен основатель «династии пушечных королей» Альфред Крупп, чьи заводы на протяжении многих десятилетий снабжали оружием германскую армию.

Предположение подтвердилось: Груссе, уступив Этцелю рукопись «Наследство Ланжеволя», взялся также снабдить его документальными фотографиями военных заводов Круппа. Затем на основе этих фотографий художник Леон Бенетт выполнил иллюстрации к роману.

С точки зрения Шульце, затея доктора Саразена построить идеальный город «противоречила самому закону эволюции, который обрекал латинскую расу на вырождение, на полное подчинение саксонской расе, а в дальнейшем на полное исчезновение с лица земли…

Впрочем, этот поединок в программе профессора Шульце отнюдь не стоял на первом месте: он только дополнял его другие, гораздо более обширные планы об истреблении всех народов, которые не захотят слиться с германской расой и посвятить себя служению фатерланду».