Пепел победы - Дэвид Вебер

— Знаю, все люди ошибаются, — кивнул главнокомандующий, — но с ним это случается редко. И в данном случае он был прав.

— Не спорю, — согласилась Гивенс.

— Ладно. — Капарелли развернулся в кресле лицом к ней и сложил руки на груди. — Объясните, почему именно эти передвижения кажутся вам такими важными.

— По ряду причин. Во-первых, на этот раз перемещаются не только линкоры, но и корабли стены. Системы по-прежнему оголяются второстепенные, но не только те, где хевы оставляли на орбите пару линкоров на случай волнений среди местного населения, а и такие, которые прежде были надежно прикрыты на случай нашей вылазки. Кроме того, по самым последним данным, они вывели одну эскадру супердредноутов с Барнетта.

Брови Капарелли поползли вверх.

— Учитывая, как упорно работала МакКвин, укрепляя Барнетт, это можно считать свидетельством фундаментального изменения в политическом курсе. Имеются также указания на то, что корабли собственных сил Госбезопасности прикомандировываются к регулярному флоту. Причин тому может быть несколько, включая желание ослабить позиции некоторых политически неблагонадежных флагманов, заслуги и достижения которых вызвали у Комитета зависть и подозрения. Но нельзя исключить и того, что объединение сил флота и БГБ имеет своей целью нанесение нового, чрезвычайно мощного удара. Мне, например, кажется, что им следовало сделать это давным-давно. Я, наверное, не лучший судья в этом вопросе, поскольку, по моему глубокому убеждению, Госбезопасность и вовсе могла бы обойтись без собственного флота, но факт остается фактом. Различные источники, включая агентов, внедренных нашей разведкой в их флотские структуры, подтверждают передачу кораблей стены БГБ Турвилю и Жискару. И, наконец, вчера я получила донесение нашего источника на Прокторе-три.

Капарелли склонил голову набок и поджал губы. Проктор-три был одной из трех крупнейших в системе Хевена, а стало быть, и во всей Народной Республике, кораблестроительных верфей…

— Источник, — Гивенс даже в «Пещере» соблюдала конспирацию и не говорила ничего, что могло бы, пусть косвенно, способствовать раскрытию этого ценнейшего агента, — сообщает, что на верфях форсируется работа по ремонту и переоснащению кораблей стены. Служебное положение нашего осведомителя, к сожалению, не позволяет выяснить, с какой конкретно целью предпринимаются эти беспрецедентные усилия, однако по его личным наблюдениям за последние несколько месяцев необычно большое число крупных кораблей было возвращено в состав действующего флота после прохождения модернизации. Такой всплеск активности требует значительной концентрации людских, технических и финансовых ресурсов, для чего им наверняка пришлось ужаться в чем-то другом. И если они одновременно возвращают в строй большое количество ремонтируемых кораблей и снимают патрули с ряда систем то, наверное, не просто так. В прошлый раз, — сухо добавила она, — я не заинтересовалась передислокацией их соединений и, как выяснилось, напрасно.

Капарелли хмыкнул, почесал подбородок и кивнул.

— Тут у меня к вам претензий нет, — сказал он, — но насколько надежны нынешние данные?

Подобный вопрос, заданный кем-то другим, мог быть воспринят как сомнение или попытка отмахнуться от ее доводов. Но Капарелли просто задал конкретный вопрос, прямой вопрос, за которым ничего не крылось.

— Все наши данные имеют недельную, а то и месячную давность, — признала она, — тем более что тайный агент не имеет возможности передавать сведения сразу по получении. Кроме того, нельзя не учитывать возможность дезинформации. Мы сами, вам это известно, пару раз проделывали такое с хевами, а в БГБ работают не одни только тупые садисты и костоломы. Руководители этой службы поднаторели в шпионских штучках не хуже нас. Но при всем при том информация, скорее всего, надежная. Неточности, погрешности и ошибки в отдельных донесениях более чем вероятны, но они едва ли способны изменить общую картину.

— Хорошо, — кивнул Капарелли, — и что, по вашему мнению, исходя из этой общей картины, затевают хевениты? Или, по крайней мере, МакКвин?

— Вопрос на миллион долларов, — вздохнула Гивенс, — а единственный имеющийся у меня ответ — я не знаю. До нанесения ударов по Василиску и Занзибару я высказалась бы насчет их планов с большей уверенностью, но теперь…

Она сокрушенно пожала плечами.

— Пат, давайте не будем поддаваться унынию. Да, они сумели проскочить к нам в глубокий тыл, устроить там бедлам, и это сошло им с рук. Да и то еще как посмотреть: при Ханкоке они понесли тяжкие потери, а урон, нанесенный ими нашей инфраструктуре всюду, за исключением Василиска, не столь уж велик. Конечно, это плохо повлияло на наш боевой дух и вызвало ливень скверных дипломатических последствий. Так или иначе, мы вынуждены были перейти к обороне.

Но следует посмотреть на случившееся не только со своей колокольни. Хевы наверняка встревожились из-за того, как мы отделали их при Ханкоке, и они наверняка знают, что мы приняли превентивные меры против повторения подобных вылазок в наши тылы.

— Трудно что-либо возразить, сэр, во всяком случае с точки зрения логики. Но, думаю, мы обязаны рассмотреть возможность, что они решатся на повторение подобной операции, невзирая на возросший риск.

— Согласен. Согласен. — Капарелли энергично кивнул, вновь развернул свое кресло к пульту и указал на большую голографическую карту. — С другой стороны, выбор у них широчайший, и чем дальше от важнейших систем нанесут они удар, тем меньше будет риск. Если они захотят минимизировать риск, то нацелятся на периферийные системы, вроде Лоуэлла или Каскабель. Такой подход помог бы им поддерживать наступательную инерцию, атакуя относительно слабые пикеты. Конечно, это не так уж сильно повредило бы нам, но зато их новые необстрелянные подразделения получили бы бесценный боевой опыт без риска понести крупные потери. Изводить нас не слишком мощными атаками для них выгодно, ибо при этом обе стороны будут нести малые потери, но для них они не столь чувствительны, как для нас.

При несколько большей, но все же не чрезмерной склонности к авантюрам они могли бы обратить внимание на системы в окрестностях звезды Тревора — Тетис, Найтингейл или Солон. Отщипывая краешки от этого звездного скопления, они практически повторили бы тактику Белой Гавани, поступавшего так с ними. А поскольку им прекрасно известно, какое значение имеет звезда Тревора для нас, они должны понимать, что при таких обстоятельствах мы окажемся перед необходимостью сосредоточиться на обеспечении ее безопасности и, таким образом, не сможем наносить им удары по нашему выбору.

Ну и наконец, набравшись смелости, они могли бы нацелиться куда-нибудь между звездой Тревора и самой Мантикорой. В первую очередь на ум приходит Ельцин, хотя им, памятуя о том, что бывало со всеми, кто совался к грейсонцам, при одной мысли об этой звезде наверняка становится не по себе. Не думаю, чтобы МакКвин отличалась суеверностью, но и она наверняка считает, что для Народного флота это не система, а сплошное невезение.

Адмирал ухмыльнулся и продолжил:

— Альтернативой Грейсону вполне может стать фланговый удар по Грендельсбейну или Солвею. В частности, потеря спутниковой верфи у Грендельсбейна стала бы для нас самым серьезным уроном за всю войну, за исключением Василиска. Черт, даже хуже Василиска, ибо это был бы удар по военной промышленности! Ну а главное, потеря любой из этих систем, как несомненное наше поражение, дала бы им основания раструбить повсюду о том, что мы проигрываем войну. Не говоря уж о возможности вклиниться между нами и Эревоном, который почти так же важен для Альянса, как и Грейсон. Но уж чего они точно не сделают, так это, собрав в кулак все силы, не бросят их туда, где наша оборона заведомо усилена. Умный командующий — а Эстер МакКвин, к сожалению, очень умный командующий — выберет цель, атака на которую позволит им потеснить нас без излишнего риска. Хочется верить, что их разведка все еще пытается выяснить, какого рода свинью подложила им Трумэн при Ханкоке: это должно побудить их к большей осторожности.

— Но может подвигнуть и к более энергичному, агрессивному зондированию, — указала Гивенс— Они могут не понимать, с чем именно им довелось столкнуться, но наверняка осознают неординарность случившегося. На месте МакКвин я бы постаралась прояснить для себя этот вопрос как можно скорее. И с этой целью могла бы пойти на серьезный риск, предприняв ряд атак по широкому фронту: это лучший способ спровоцировать нас на полномасштабный ответ и заставить раскрыть карты. Нанести массированный удар, не прояснив ситуации, я бы не решилась.

— Я тоже размышлял на эту тему, — сказал Капарелли. — Возможно, вы правы. Но с другой стороны, если бы их замысел состоял, как вы выразились, в «агрессивном зондировании», то пора бы им к нему и приступить. Так нет ведь, они ограничиваются налетами на второстепенные базы, где трудно надеяться обнаружить наше «секретное оружие». Это одна из причин, по которым я упорно настаивал на необходимости как можно дольше не задействовать в боевых операциях корабли класса «Хар…» — в смысле, класса «Медуза». Чем больше мы напустим туману, тем лучше. Белая Гавань прав насчет того, что пускать новейшее оружие в ход следует лишь тогда, когда мы будем располагать им в количестве, необходимом для достижения решающего успеха.