Дела и ужасы Жени Осинкиной (сборник) - Мариэтта Чудакова

Произойти все должно было через четыре года. Кажется, времени полно, да? Но если все четыре года не готовить это событие, а в ладушки играть, то и вообще ничего не будет. А точнее сказать – не ничего, а наоборот: в мире произойдет – не сразу, но в недалеком будущем – очень много плохого.

Но по порядку.

Всем прекрасно известно, что потепление давно охватило всю землю. Если вершина высочайшей африканской горы Килиманджаро уже почти лысая стоит – многометровые ледники и пласты снега, ее покрывавшие, давно уже тю-тю, – то о чем тут, джентльмены, нам гуторить?

Вот-вот начнут таять льды Гренландии – и тогда, мужики, поздно будет по бедрам себя хлопать и шапку оземь кидать.

Такие страны, как Голландия, которая, как любой знает, расположена ниже уровня моря, вовсе исчезнут. Но и другим несладко будет, когда города по берегам морей или близко от них – Копенгаген, Стокгольм, Гамбург там, Марсель, наши Архангельск, Петербург – окажутся под водой. Про Японию же ужас даже помыслить. Разве что деловые японцы плотину по кромке всех своих островов выстроят. А про Венецию – не надо о страшном. Хорошо тем, кто там не был никогда! А кто был и видел эту неземную красоту, тот с ее гибелью просто не сможет смириться.

Но не так все безнадежно, как кажется пессимистам. Федя Репин к ним во всяком случае не принадлежал (пессимистам, заметим в скобках, нечего и готовиться управлять Россией: на таком месте и оптимистам – как бы это сказать – не слишком уютно).

20 сентября 2006 года неотвратимо надвигающееся жуткое должно было пойти вспять. Но только в том случае, если на пути земной катастрофы встанут шестьсот миллионов человек. Причем одновременно.

Недаром много лет работала в городе Мюнхене группа серьезных немцев-геофизиков – изучали влияние внешних воздействий на физику орбитальных процессов Земли. Конечно, кто физику в школе еле тянет и на каждом уроке дрожит: вызовут – не вызовут, для того эти слова – пустой звук. А Репин по физике шел с опережением – ему все это было ясно и понятно. Вывод ученых – надо смещать орбиту Земли. Только так потепление можно остановить.

Причем не сильно смещать, а совсем чуть-чуть. Но как смещать? Вот как – для этого нужно приложить импульс (или нанести удар – одно и то же; что в лоб, что по лбу, по любимой поговорке Федькиного деда) в определенную точку северного полушария планеты в нужный момент времени. И главный мюнхенский геофизик при помощи особо мощного японского компьютера вычислил оптимальную дату для приложения импульса – 20 сентября 2006 года. Значит, время еще есть. При хорошей организации подготовиться можно.

А как получить импульс такой силы? Тоже вычислено – при одновременном прыжке шестисот миллионов человек в определенных областях планеты. И тогда не только потепление остановится, но климат по всей планете станет более однородным и вдобавок удлинится световой день.

Если честно – Федя сначала сомневался. Потому и решил посоветоваться с Кутиком. В Оглухине вообще, по Фединому мнению, с интеллектом было не слабо, но Кутикову голову он почему-то особо уважал. И не ошибся. Кутик сразу сказал, что он где-то читал – после чемпионата мира по футболу этого года, когда Роналдо забил решающий гол в ворота Германии и заставил вздрогнуть болельщиков всей планеты, какой-то немецкий профессор (в голове Кутика удерживались имена только футболистов, тренеров и судей) зафиксировал колебания земной коры!

В общем, правила участия в проекте, над которым, как понял Федя из одного, прямо скажем, случайно, но очень даже кстати попавшего в его руки журнала, весь мир давно работает, а Россия, как всегда, спит, были очень просты и даже тупому понятны. Необходимо загодя найти в месте своего проживания плоскую поверхность (лучше всего – заасфальтированную или забетонированную площадку) и ровно в 11 часов 39 минут и 13 секунд по Гринвичу (14:39:13 по московскому времени) 20 сентября 2006 года что есть силы подпрыгнуть.

Уже не физики, а энтузиасты-организаторы этого действия (оно получило название World Jump Day – День Всемирного Прыжка) рассчитали, что воздействия данной разумной биомассы как раз хватит, чтобы чуть-чуть изменить орбиту Земли – самую малость отодвинуть ее от солнца.

Если честно, Федькин дед, когда ему в осторожных выражениях идея была изложена, замахал на него руками:

– И не надумайся, Федя! Беды наделаешь!

– Почему, деда?..

– Да было уже все такое! Тебя еще и в проекте не было – Обскую губу собирались перегораживать!

Тут же раскрыта была карта Сибири (Федя с дедом любили карты и собирали их), и дед показал то место, где – ну не в самой губе, а близ Салехарда, – собирались ставить плотину, делать Обское море и строить сверхгидроэлектростанцию, которая снабжала бы электричеством чуть не всю Сибирь...

– Обь перегораживать, а! – восклицал дед с таким живым негодованием, будто эта мысль пришла умникам прямо сейчас и готовилась к воплощению. – Обь – не Оку тебе, не Угру! – Дед и Европейскую Россию в молодости изъездил всю. – Удумал ведь кто-то! Долго думал, наверно! И зарплату неплохую за это получал! Да я там плыл – в устье Оби! Там берегов не видно! От берега к берегу на пароходе – на парохо-о-де! – 50 минут плывешь!

– Сколько-о? – не верил Федя.

– 50 минут! Я по часам засекал! И такую махину перегораживать задумали! Хорошо кто-то догадался – подсчитал, какая масса воды скопится в таком новом море. И тогда ученые наши четко и ясно доложили кому следовало – последствия этого перемещения тяжести по поверхности Земли для земной оси и ее наклона они предсказать не берутся. Понял? Ну и – хоть небольшого ума советская власть была, – дед никогда не пропускал случая воткнуть нелюбимой им власти куда надо шило, – никто не решился, слава те Господи, на такую авантюру. Остановили проект. Так что как бы и тут не допрыгались, Федька. Кто предсказать-то может? Это Ор-би-та Зем-ли! Не нами с тобой Земля по этой Орбите запущена – не нам ее и менять.

Но Федька на дедов скепсис и полную телеологию вкупе с теологией (кто слов этих пока еще не знает – самое время отыскать в словаре) на сей раз не поддался. В том же журнале писали, что 189 миллионов уже согласились прыгнуть. И остается, собственно, уговорить 411 миллионов. А на долю России приходится вообще каких-то 38 миллионов.

И Федя обдумывал – как именно начать работать с этими людьми, со своим будущим, кстати сказать, электоратом. Во-первых, надо натренировать людей. Сам Федя исправно каждый день тренировался – подпрыгивал как можно выше, чтоб ударить ногами в земную кору как можно сильней. Толчок же нужен! Ну, ребят еще Федька брался подготовить. Их подзавести можно – кто выше прыгнет, сильней ударит. Но с девчонками он ожидал большой мороки. Нет, есть, конечно, спортивные, и прыгучесть не хуже, чем у ребят. Но серьезности у них маловато! Пойдут хиханьки да хаханьки, девчонки без этого не могут... Поработать придется.

Как прирожденный организатор, Федя думал еще и над тем, каким образом всем согласившимся прыгнуть напомнить за сутки, что час «WJ» наступает – завтра, во столько-то. А то дела ведь у всех – за год-два можно подзабыть и точный день, и тем более час действия, призванного изменить жизнь на Земле к лучшему, – четырнадцать часов тридцать девять минут одиннадцать секунд по московскому времени.

Глава 42 В селе Крещенском

На половине примерно пути от Омска до Алтая Леше и Сане стало ясно, что надо покопаться в коробке передач. А это несколько часов. Пассажиров отпустили погулять по селу.

Мячик сразу пошел искать псов. Специально искать их, конечно, не было необходимости. Через минуту трое разномастных и разновеликих уже шли за Мячиком, как на поводке, виляя хвостами.

А Женя разговорилась с девочкой, вышедшей за калитку посмотреть на приезжих. Ее можно было бы назвать, впрочем, и девушкой, поскольку ей в июле исполнилось шестнадцать. Она перешла в 11 класс.

– А что у вас в селе самое интересное?

– Юля Мотина, конечно, – тут же ответила темноглазая и русоволосая Ксеня.

Последовавший далее рассказ про ее одноклассницу и подружку Юлю и правда был впечатляющим.

Жила-была Юля в селе Крещенском, училась в школе в этом же довольно большом селе, возилась на огороде, ходила с мамой на речку полоскать белье. И однажды увидела по телевизору документальный фильм про африканскую страну Кению – ту, которая расположена на востоке Африки, прямо на экваторе: он делит эту Кению ровно пополам.

И Юля узнала на экране место, в котором она родилась и жила в лесной хижине до двенадцати лет с маленьким братиком. Его в три года укусила змея, и он стал неподвижным. Она носила его на руках и играла с ним. Юля плакала, вспоминая о своем братике. Она хорошо рисует и нарисовала его по памяти. Симпатичный такой темнокожий голышок. (А теперь вообразите реакцию Юлиной мамы, которая родила Юлю в районном центре в пятидесяти километрах от Крещенского и ни а каком таком братике знать не знала и ведать не ведала.)