Гении Барсума - Эдгар Берроуз

Вскоре оно перестало мяукать и обратилось ко мне на языке, гораздо более похожим на человеческий. Этот язык использовал гласные тех же языков, которыми я владел. Наконец-то я нащупал почву, на которой мы могли договориться.

Было очевидно, что это существо не понимает ни одного языка, на котором я говорю, и учить его одному из них бесполезно, но я мог изучить его язык и тогда смог бы общаться с другими обитателями на Турии, и если жители Турии говорят на одном языке, как и жители Барсума, тогда мое дальнейшее пребывание на спутнике будет связано с меньшими трудностями.

Но как это сделать? Мои похитители могли не позволить мне жить столько, чтобы успеть узнать что-нибудь. Но если я буду думать об этом, то не стану пытаться как-то изменить свое положение или бежать отсюда, поэтому я должен считать, что у меня достаточно времени для изучения языка Турии, к чему я немедленно и приступил.

Я выбрал обычный путь изучения нового языка, указывая на различные предметы в комнате и разные части своего тела и называя их на своем языке. Мой товарищ, казалось, немедленно понял, что я собираюсь делать. Указывая на те же предметы, он по нескольку раз повторял их названия на том из двух языков, который больше походил на человеческий, если только фырканье и мяуканье можно назвать языком. На этот вопрос я пока не мог ответить.

Мы занимались этим, когда отворилась дверь комнаты, и несколько сосудов опустилось на пол у двери, которая немедленно закрылась. Мой товарищ возбужденно фыркнул и бросился к ним.

Он немедленно вернулся с кувшином воды и чашкой с едой и поставил их на скамью рядом со мной. Указывая на пищу и на меня, он дал понять, что это мое. Снова подбежав к двери, он вернулся с другим кувшином воды и клеткой с удивительной птицей.

Я называю ее птицей потому что у нее были крылья, но к какому семейству она принадлежит, вы можете гадать так же, как и я. У нее были четыре лапы и чешуя, как у рыбы, но клюв и гребешок придавали ей странное сходство с птицей.

Блюдо в чашке оказалось смесью овощей, фруктов и мяса. Я решил, что это питательно и вкусно. Утолив жажду и принимаясь за еду, я наблюдал за своим товарищем. Вначале он играл с птицей в клетке. Он просовывал сквозь решетку пальцы, отчего птица хлопала крыльями, кричала резким голосом и старалась схватить его палец клювом. Ей это никак не удавалось, мой сокамерник успевал вовремя отдернуть палец.

Казалось, он получал большое удовольствие и довольно фыркал.

Наконец он открыл дверцу клетки и выпустил пленницу. Птица немедленно полетела по комнате, ища выхода, но решетка на окнах была слишком частой. Мой товарищ принялся охотиться за ней, как во всем мире кошки охотятся за добычей. Когда птица взлетела, он крался за ней; приблизившись, он прыгал на нее. Некоторое время ей удавалось спасаться, но, наконец, он прижал ее к полу, немного оглушив.

Потом он снова начал играть. Время от времени он бродил по комнате, делая вид, что не замечает ее, потом он снова как бы обнаруживал ее и прыгал.

Наконец, с яростным кашляющим ревом, напоминающим рев льва, он прыгнул на нее и одним движением мощных челюстей оторвал ей голову. Прижав шею птицы к верхнему рту, он принялся пить ее кровь. Это было не очень приятное зрелище. Выпив кровь, он начал рвать добычу нижними челюстями, при этом он рычал, как обедающий лев.

Я медленно закончил еду, в то время как мой товарищ рвал свою добычу и глотал большими кусками. Съев все до кусочка, он подошел к скамье и осушил кувшин с водой. Пил он верхним ртом. Все это время он не обращал внимания на меня. Затем, лениво мурлыкая, он подошел к груде шкур на полу, лег на них и уснул.

Глава XVIII. Приговорены к смерти

Молодость легко приспосабливается к новым условиям и легко обучается, и, хотя лишь создатель знает, сколько мне лет, я все еще сохраняю это свойство молодости.

Благодаря этому, а также из-за искреннего желания использовать время получше, я быстро и легко овладевал языком моего товарища.

Монотонность дней, последовавших за моим пленением, была таким образом прервана и не подавляла меня так сильно. Никогда не забуду того радостного ощущения, когда я понял, что теперь мой товарищ по заключению и я можем общаться, обмениваться мыслями. Еще раньше мы узнали имена друг друга. Его звали Умка. В первый же день, когда я обнаружил, что могу свободно разговаривать с ним, я спросил его, кто нас похитил.

— Тариды, — ответил он.

— Кто они? — спросил я. — Как они выглядят? Почему мы их никогда не видим?

— Я вижу их, — ответил он. — А ты разве нет?

— Нет. А как они выглядят?

— Они похожи на тебя, — ответил он уверенно. — У них два глаза, нос и только один рот, а уши у них большие и расположены по бокам головы, как у тебя. Они не так прекрасны, как мы, мазены.

— Но тогда почему я не вижу их? — спросил я.

— Ты не знаешь как, — пояснил он. — Если бы ты знал как — ты видел бы их так же ясно, как и я.

— Я очень хочу увидеть их, — сказал я. — Не расскажешь ли ты, как это сделать?

— Я расскажу, — ответил он. — Но это не значит, что у тебя все сразу получится. Увидишь ты их или нет, зависит от твоих умственных способностей. Они невидимы для тебя лишь потому, что силой своего ума заставляют тебя поверить, что ты их не видишь. Если ты сможешь освободить свой мозг от их влияния, ты увидишь их так же отчетливо, как видишь меня.

— Но я не знаю, как добиться этого.

— Ты должен сосредоточиться на том, чтобы преодолеть их волю своей. Они хотят, чтобы ты их не видел. Ты же должен захотеть увидеть их. Тебе это легко удастся, потому что они не ожидают этого. У тебя преимущество, потому что они хотят неестественного, а на твоей стороне сила природы, против которой, если твой мозг достаточно мощен, они не смогут воздвигнуть умственный барьер.

Звучало это просто, но я не гипнотизер, и у меня были естественные сомнения на этот счет.

Когда я объяснил это Умке, он нетерпеливо заворчал.

— Ты никогда не добьешься успеха, — сказал он, — если дашь волю сомнениям. Отбрось их. Поверь, что ты можешь, и у тебя будет гораздо больше шансов на успех.

— Но как я могу надеяться, если их нет передо мной? — спросил я. — Даже если у меня появится способность видеть, то как я смогу это проверить, ведь они появляются перед нами лишь в краткие моменты, когда приносят еду.

— В этом нет необходимости, — ответил он. — Ты думаешь о своих друзьях, хотя не видишь их теперь?

— Да, конечно, я думаю о них, но при чем тут это?

— Это просто доказывает, что твои мысли могут быть направлены куда угодно. Направь их на таридов. Ты знаешь, что замок полон ими, потому что я сказал тебе об этом. Направь свои мысли на обитателей замка, и твои мысли достигнут их, а они даже не будут подозревать об этом.

— Что ж, попробую, — сказал я. — Пожелай мне удачи.

— Потребуется некоторое время, — объяснил он. — После того, как я узнал их тайну, мне потребовалось много времени, прежде чем я научился преодолевать их невидимость.

Я мысленно настроился на это задание и не давал себе отвлечься, но Умка был болтливым существом. Долгое время не имея возможности ни с кем разговаривать, он теперь наслаждался болтовней. Он задавал мне множество вопросов обо мне и о Земле, о том, откуда я явился. Ему казалось удивительным, что на огромном шаре, который он видел низко плывущим на ночном небе, есть живые существа.

Он рассказал мне, что его народ, мазены, живет в лесу в домах, построенных высоко на деревьях. Их не очень много, поэтому они выбирают районы, где поблизости нет других обитателей Турии. Тариды когда-то были могущественным народом, но другие народы победили их в войне и почти полностью истребили. Враги все еще преследуют их, и они давно уже были бы уничтожены, если бы один из мудрецов не сумел развить у них такую гипнотическую силу, которая позволяет им быть невидимыми для врагов.

— Остатки таридов, — продолжал Умка, — живут в этом замке. Их здесь около тысячи: мужчин, женщин и детей. Прячась здесь, в отдаленной части мира, в попытках скрыться от врагов, они считают всех остальных своими врагами. Каждый, кто приходит в замок таридов, — враг, и должен быть уничтожен.

— Ты думаешь, они убьют нас? — спросил я.

— Несомненно.

— Но когда и как?

— У них странная религия, — сказал Умка, — я ее не понимаю, но все важнейшие события в их жизни определяются ею.

Они говорят, что руководствуются движением Луны, Солнца и звезд. Это очень глупо, но они не убьют нас до тех пор, пока Солнце не прикажет им сделать этого. Они верят, что доставляют Солнцу радость, подчиняясь его приказам.

— Ты думаешь, что мои друзья, взятые в плен, живы?

— Не знаю, но думаю, что так, — ответил он. — Тот факт, что ты жив, свидетельствует, что и остальные не принесены в жертву. В их обычае сохранять пленников и убивать их всех вместе на одной церемонии.