Как очаровать графиню - Карен Хокинс

Причем восседала она не просто на какой-нибудь лошади, а на могучем, сером в яблоках жеребце невероятных размеров. В сравнении с животным Роуз походила на куколку, рискующую в любой момент быть сброшенной наземь. Всадницу не сопровождал грум — девушка была всецело предоставлена сама себе.

Вот Роуз свернула на главную проезжую дорогу, ведущую на восток…

Выбранившись, Син торопливо накинул сюртук, обулся и бегом понесся к конюшням. Стойло было едва освещено одиноким подсвечником, лошади дремали, а конюха не было видно.

— Эй! Есть тут кто-нибудь? — позвал Син.

Из-за угла показался заспанный дородный конюх и с недовольной миной оглядел молодого человека.

— Чего изволите, милорд?

— Я граф Синклер, внучатый племянник ее светлости герцогини. Это вы седлали коня для мисс Бальфур?

— Барышня в полнейшей безопасности, — угрюмо отвечал конюх.

— Я видел этого чертова коня, он мне отлично знаком: это животное небезопасно!

— Ну, с ним иногда бывает… Однако ежели Пронто взбрыкнет невзначай, барышня усмирит его. Уж будьте уверены: она прекрасно управляется с конем, а то бы я нипочем ее не отпустил…

— Я уверен лишь в одном: вы оба полагаете, что Роуз прекрасно управляется с этим чудовищем! Но я бы не хотел, чтобы вы оба поняли, как ошибались! — Кулаки Сина помимо воли крепко сжались, но он овладел собой и сказал уже куда спокойнее: — Подбери мне коня, равного по резвости жеребцу мисс Бальфур.

— Вы, верно, спятили, милорд… В конюшне есть лишь единственный конь, которому под силу угнаться за Пронто, и это только Гром…

— Тогда седлай его, да поживей!

Но конюх невозмутимо скрестил на груди руки и решительно выпятил челюсть.

— Гром — любимчик его светлости герцога! На нем ездит только сам Роксборо!

— А мне плевать, чей это конь — седлай его сейчас же!

— Но я не сме…

Железной рукой Син схватил конюха за горло и впечатал крепыша спиной в стену. Стиснув зубы, прошипел:

— Мисс Бальфур может пострадать, катаясь ночью одна на этом чудовище! Если с нею что-нибудь случится, я сотру тебя в порошок!

Глаза конюха широко раскрылись:

— Будет исполнено, м-милорд… только зря вы беспокоитесь о мисс Бальфур. Она отменная наездница, к тому же сейчас полнолуние, и на улице светло как днем…

Син ослабил хватку.

— А если тучка закроет луну? Если конь споткнется? А вдруг кролик перебежит дорогу, конь испугается и понесет?

Конюх испуганно сглотнул:

— О милорд…

Син помогал конюху седлать коня, и в четыре руки они управились стремительно.

— Скажи, мисс Бальфур впервые поехала кататься в ночи?

— Ну… она катается так вот уже несколько ночей, перед самым полнолунием. А когда месяц лишь нарождался, она приходила сюда по вечерам… ведь ее светлость велела исполнять любое желание барышни…

— Отныне, — сказал как отрезал Син, — она не будет выезжать одна. Первое, что я сделаю утром, это объясню кое-что моей дражайшей тетушке!

— Как скажете, милорд! Мне поехать сейчас с вами?

— Не трудись, я справлюсь один!

Син вскочил в седло и вонзил шпоры в бока Грома. В небе тут и там заметны были тучки — луна в любой момент могла скрыться. В любой миг лошадь Роуз могла испугаться чего-нибудь: листьев, подхваченных ночным ветром, нависающей над дорогой ветки, даже шелеста одежд наездницы…

Отогнав тягостные мысли, Син пришпорил коня, напряженно вглядываясь в темноту и высматривая Роуз на ночной дороге…

Роуз подняла лицо к полной луне и глубоко вдохнула влажный и свежий ночной воздух. Она отпустила поводья, предоставив Пронто полную свободу. Конь любил ночную тишину и прохладу точно так же, как она — он то и дело прядал ушами и тихо ржал. Роуз совершенно расслабилась, сидя в седле, и просто любовалась серебряным лунным диском. Дорога была ровной и широкой — кататься здесь было не так увлекательно, как по узеньким тропкам в окрестностях Кейт Мэнор, где она знала наперечет каждый корешок, торчащий из земли, каждый камень, таящий опасность… впрочем, на сегодня ей и этого было довольно.

Ночные прогулки помогали ей справиться с волнением последних недель лучше, чем какое-либо иное лекарство. Более всего прочего ее волновал рослый граф, светловолосый, с глазами цвета мёда, который то и дело бросал ей вызов… И пусть ему это неведомо, но всякий раз, стоит им заговорить, всякий раз, стоит ему улыбнуться, он отвоевывает у нее частичку сердца. И оно уже почти безраздельно принадлежит ему…

И она не в силах противиться. Да, она пыталась — и всякий раз испытывала боль. Она не хотела больше боли! Но, вернее всего, сердце будет болеть еще сильнее, когда она возвратится в Кейт Мэнор — а это будет уже через несколько дней — и величественный замок Флорз, и лучезарная улыбка Сина станут лишь воспоминанием…

Вдруг чуткое ухо Роуз уловило звук. Стук подков? Кто это может быть в такой час?

Девушка оглянулась и увидела на дороге силуэт всадника, едущего быстрым аллюром. Это еще кто? Откуда? Он похож на… да это же Син!

Роуз улыбнулась и осадила коня. Может быть, ей удастся вновь бросить ему вызов, и они пустятся наперегонки вскачь по ночной дороге? Какая соблазнительная мысль! Дорога широка и пряма, вдобавок освещена светом полной луны. А заканчивается она у деревянных ворот в каменной стене, служащей границей владения герцогов Роксборо…

Девушка дождалась, пока Син поравняется с нею, и, пришпорив Пронто, послала его в галоп. Конь был в полнейшем восторге.

Девушка услышала, как Син выругался, — и тотчас раздался бешеный стук подков его коня.

Девушка расхохоталась и низко склонилась к шее лошади — ее переполняло чувство безграничного счастья, беспредельной свободы. И Пронто это почувствовал. Конь прижал уши и ускорил бег…

А Син уже нагонял девушку. С бешено бьющимся сердцем Роуз склонилась еще ниже к шее коня и пришпорила его — шляпка слетела с ее головы, но это не имело никакого значения. Волшебный аромат ночи щекотал ее ноздри, прохладный ветер освежал ее разгоряченное лицо, заставляя позабыть обо всем на свете…

Пронто издал торжествующее ржание, и Роуз рассмеялась. Ей казалось, что если она сейчас раскинет руки и приподнимется на стременах, то они вместе с конем взлетят, словно пушинки одуванчика… Девушка стиснула коленями конские бока, шепча Пронто на ухо ласковые слова, но Син неумолимо сокращал разделявшее их расстояние.

Но она не могла позволить ему победить! Ворота уже маячили вдалеке… о, она отдала бы многое, чтобы выиграть эту скачку! Лишь бы этот выскочка вновь испытал позор поражения… чего он вполне заслуживает!