Баба Яга прибудет из Парижа (СИ) - Славская Ирина

— Иришка, ну ты фантазерка…

— Не удивлюсь, если ребенок Ивана нужен был этому Николаю, чтобы ее на привязи держать. На коротком поводке. Своя наложница. Поди плохо?

— Иван тоже хорош. Почему ее не забрал? Не приехал за ней?

— Ты знаешь, Никита. Мне кажется, что он тоже ее не любил. Просто если бы не беременность, он бы дальше пошел гулять. А тут ребенок. Даже два. Он просто решил поступить по совести: жениться и признать детей.

— Тогда зачем он приезжал?

— Проведать своего ребенка. Забрать их от Николая. Он-то наверняка знал, какая тот скотина. Или думал, что до сих пор ее любит.

— Тебе не кажется, что его версия с бандитами вилами по воде писана?

— Кажется. Тут все вилами по воде. И пистолет в дупле. Тоже очень странно. Столько он там пролежал…

— А что странного?

— Да все. Если человек убил несколько человек, то уже пожизненное может получить. Но он этот пистолет почему-то не выбрасывает.

— Кто он?

— Назовем его пока мистер Икс. Сам смотри: он не выбросил пистолет в озеро. Чем не выход? Никто его не найдет. Нет. Он его сберег.

— Зачем?

— Правильный вопрос. На всякий случай оставил. Убивать собрался.

— Но все эти трупы умерли не от пуль: они отравлены и утоплены. Так или иначе, но пистолет больше не стрелял.

— Это пока. Время просто не пришло ему выстрелить. Мне не хватает информации.

— Тебе ее Никифоровна полную панамку напихала.

— Мне официальной информации не хватает. Экспертиз. Старых дел. Тех пятерых как убили, интересно узнать. И что с делом? Кого-то осудили? Виновных нашли или нет?

— Ирка, у тебя голова не пухнет от информации? У меня уже шарики за ролики закатились. Я лично думать уже не могу. Мозги кипят…

— Надо будет тебя апгрейдить. Мощи в мозги добавить. А то так на перфокартах далеко не уедешь.

— Мели, Емеля. Твоя неделя…

— Смейся, паяц! Над разбитой любовью…

И заголосили с Никитой на два голоса. Идем по лесу и песни орем. Два пьяных горлопана… Бабулька не только вином нас потчевала. Она потом наливку достала. Вот и приспичило нас песни петь. Навстречу нам Петька с собакой выруливает.

— Я иду и слышу, как два голоса в лесу песни орут. Думал, кто это там хор Пятницкого изображает…

— Смотри, Никита. Как подкован наш Петруха. Он и про хор Пятницкого знает. Культурно образован.

— А вы зря смеетесь. Я, между прочим, и на машинке вышивать могу, и варенье, опять же, варить…

— И как Грейс с этим Матроскиным уживается в одной квартире?

Вот так, с шутками и прибаутками мы до дома и дошли. Попили кофе и пошли спать. А то накушались и вина, и сплетен по самое не хочу.

— Иришка, а ты как думаешь? От кого Ася беременная?

— Мне кажется, что от Ивана.

— Как от Ивана? Он же не появлялся здесь.

— Если его никто не видел, это не значит, что он не появлялся.

— Я думал, что от Романа.

— Нет. Разве что она сама его использовала. Он же как ребенок.

— Хорошо. А почему не от Николая?

— Он склизкий. Этим все сказано. Жизнь все расставит по своим местам. Дай только срок.

— Что завтра делать будем, жена?

— Завтра мне надо в город.

— Зачем?

— Навести справки про Софью.

— Никифоровна вроде все рассказала.

— Все, да не все. Мне надо повидать или ее одноклассников, или учителей. Может, что и прояснится.

— Тогда давай спать? Завтра рано вставать.

— Погоди. Я Максу задание отправлю, а потом баиньки.

Сделала все, что наметила. Отправила свою просьбу навести справки и добыть хоть что-то на некоторых людей. Буду ждать ответа от Макса.

Утром нас разбудил петушиный крик.

— Вот только этого счастья нам не хватало! — Никита злится, что поспать ему не дали.

— Вставать с петухами — это издевательство. И кто, интересно знать, петуха в поселке завел?

— Придется теперь окна закрывать, чтобы кукареканье не слышать.

— Может, кто из соседей скажет умнику, что все спать хотят?

— Умника еще вычислить надо. Добровольно никто не признается.

— Кто-то на утреннюю дойку опаздывает. Вот петуха и завел.

— Иришка, у нас беруши есть?

— Спи. Я окна уже закрыла.

Накрыла мужа одеялом и прижалась к нему. Холодно стало по утрам. Осень близко. Последние солнечные теплые деньки нас радуют. И заснула…

Проснулись мы только в десять. Как ни странно, мы выспались. Стали собираться в путь. Никита опять первым занял ванную. Вот как он это делает? Все время так. Пойду в ванную после него. К обеду собрались и поехали. Сначала в школу под номером пять. Я узнала, где Софья училась и кто был классным руководителем. Осталось только поговорить. Когда приехали к школе, я поняла, что ничего разузнать не получится. Школа стала лицеем. И педагогический коллектив обновился. Кто про старых учителей расскажет?

— Иришка, смотри, учителя все молодые. Что делать будешь? — спросил Никита. Он посмотрел на планшете сайт этого лицея.

— Все равно попробую узнать хоть что-то. Может, повезет.

— Оптимистка ты у меня…

— Я пошла.

Мы договорились с Никитой, что он со мной в лицей не пойдет. Женщин смущает просьба вспомнить былое в присутствие мужчины. Вдруг какие женские секреты выдавать придется, а его все стесняются. Мне одной проще будет разговорить свидетелей. Я и корочки детектива с собой взяла. Как ни странно, мне в этой школе крупно повезло. Бывшая одноклассница Софьи стала завучем в школе. Она мне и рассказала про выверты Софьи Либерман.

— Про Софу я могу сказать одно. Сволочь она, какую еще поискать…

— Почему?

— Когда к нам в класс пришла новенькая, мы ее приняли. Никто не дразнил, как в других школах. Никто не обижал. Она же страшная была: зубы кривые, сама в каких-то болячках вечно. Она все время носила форму с длинными рукавами. Физрук ее заставил кофту снять и майку надеть. Она разрыдалась, но сняла кофту. Под ней была майка. А там — мама дорогая: вся кожа в каких-то болячках. Ее сначала к фельдшеру послали. Та — к кожнику. В общем, Софья принесла справку, что это не заразно. Аллергия на что-то у нее была. Физрук ей за этот урок пятерку поставил. Ни за что. Извинился. Но злобу она на физрука затаила

— А физрук-то при чем? Он же обязан был так сделать. На физкультуре бегать надо. Тепловой удар ребенок получит. Не дай бог, вообще помрет. И физруку тюрьма.

— Все это понимали. Только она ничего от злобы своей не понимала. Пакостить ему начала. Родители кляузами нашего директора изводили. Директор видит, что эта семейка от физрука не отстанет, и по своим связям физрука устроил в другое место. Даже лучше, чем в школе. Мороки меньше, а зарплата больше. Только эта Софья не успокоилась. За других принялась. Выживала всех, кто ей не угодил.

— Слушайте. Но она же ребенок. Как она могла людей выживать?

— Она хитрая: пакости делала всегда чужими руками. Стравливала. Интриговала. Шантажировала.

— Шантажировала?

— Именно. И так складно у нее получалось. На нее даже никто не думал.

— Из-за того, что она страшная?

— И поэтому тоже. Она и училась-то так себе. А в этих интригах чувствовалась умелая рука и острый ум. Она же только к нам пришла, но уже знала все наши больные места. Скольких подруг рассорила. И вскоре наш класс стал классом одиночек. Все против всех. Каждый сам за себя.

— И как ее вычислили?

— Случайно. Из-за мелочи.

— Все «великие комбинаторы» на мелочи сыпятся.

— Она не подумала, что наши две закадычные подружки — Танька Татура и Танька Зозуля станут выяснять между собой отношения. Они могли просто друг с другом не разговаривать, как сделали остальные. Обидеться и все. А они стали ссориться и выкрикивать, кто кому что сказал и когда. Вот тут и выяснилось, что больше половины никто ничего не говорил никому. И тогда всплыло имя того, кто сплетни донес.

— И это оказалась Софья Либерман?

— Она интриговала. Мерзавка страшная. Тогда весь класс понял, в чем дело, и стал выяснять отношения.