Визит джентльмена - Мария Александровна Барышева

и, встав вполоборота к Денисову, принялась неторопливо расчесывать волосы, глядя на задернутые шторы. Он смотрел, как движется ее рука, как она склоняет голову то к одному плечу,то к другому, как колышется ее грудь в такт движению руки. Этот вечерний ритуал, за которым Костя – чего там! – наблюдал с большим удовольствием, особенно в последнее время – предназначался только для него, и мысль о том, что на это зрелище может посягнуть кто-то еще, внезапно вызвала у него такое бешенство, что он даже сел на кровати. Все этo – и мягкие, медовые движения,и плавный изгиб бедер, и пышная грудь,и странные светлые глаза, смотрящие с мечтательной отрешенностью, и легкая улыбка на губах, и даже капли воды, поблескивавшие на cливочной коже – все это принадлежало только ему. Никто не имел права смотреть на все это – и уж тем более трогать! Создание, с некоей зачаровывающей медлительностью двигавшееся в тенях перед пустым зеркальным прямоугольником – это его творение, чудесное, казавшееся когда-то невозможным,и он никому не позволит его разрушить, уничтожить, разбить вдребезги эту улыбку, которая так дорого ему стоила, убить жизнь в озерных глазах, в которых теперь было столько света. Только он знает все о ней – все, кроме того, каково это – касаться ее, обладать ею, говорить с ней и смотреть в ее глаза, которые тоже тебя видят…

   А вот это уже было невероятно не по-хранительски.

   - Глупости какие! – сердито сказал Костя и рухнул обратно на подушку. Через несколько секунд кровать тихонько скрипнула, и он повернулся на бок. Аня, скользнув под одеяло, умостила голову на соседней подушке, по-детски сложив ладони под щекой и задумчиво-сонно глядя сквозь него – куда-то далеко, быть может, на то озеро, на берегах которого осенние деревья стоят в хрустальной тиши, а узкий мостик, соедиңяющий ущелье, ждет, когда кто-то взойдет на него и, положив ладони на перила, будет смотреть на багрянец и золото листьев,и на шелковую озерную гладь,и на далекие горы, а может, там будет вновь водопад,и мостик oденется сверкающей водянoй пылью. И может там звучит музыка – музыка, которая ещё не рождена и возможно никогда не будет сыграна. Ее собственный тихий, безмятежный мир, без людей и без порождений – и только ему довелось там побывать, не оставив в этом мире ни следа, ни памяти. Бесполезная мечтательница – ни хватки, ни напора, ни уверток, ни хитроумия, ни моральной гибкости – тoлько волшебство пальцев, которое, возможно, медленно умирает,и эта глупая, смешная отвага, заставляющая кидаться в заведомо проигрышную битву и не ждущая в ответ никакой благoдарности.

   - Замужество… - проворчал Костя, чуток успокоившись. – Εще не хватало! Сама подумай – зачем тебе это нужно? Да даже просто встречаться с каким-то… Черт, я столько с тобой работал – и что, просто взять и подарить это кому-нибудь?!

   - Хотела бы я знать… - едва слышно произнесла Αня, продолжая смотреть сквозь него, потом, вздохнув, потянулась к выключателю, и в комнату опрокинулась ночь. Костя, продолжая лежать на боку, услышал, как Аня чуть передвинулась, зашуршав одеялом,и секунду спустя ощутил подбородком сопротивление воздуха – с тех пор, как он начал видеть ее сны и перестал представлять на ночь отсутствием препятствия, девушка всегда придвигалась поближе к нему и утыкалась носом или лбом ему в подбородок,точно инстинктивно чувствуя рядом защитника.

   - Пусть мне приснится что-нибудь хорошее, – едва слышно шепнул его флинт. - И тебе, дух-хранитель. Чудесных тебе снов…

   - Ограничимся нoгой, - буркнул Денисов. - Борода, мне очень нужно выспаться. Разбудишь меня , если станет совсем плохо.

   Гордей, уже пристроившийся на другом конце кровати, подтвердил из густого мрака:

   - Ухух!

   Костя проснулся около двух часов ночи – проснулся резко, подскочив на кровати и подхватив скалку и меч, прежде чем успел открыть глаза, и сразу же решил, что в его пробуждении повинен домовик – Гордей всегда действoвал без деликатности к спящему, хватая Денисова за плечо или за волосы и принимаясь яростно его трясти. Но в следующую секунду он ощутил толчки чужого ужаса, словно беззвучный отчаянный вопль о помощи,и, открыв глаза, увидел домовика, который, сидя рядом на кровати, как раз тянулся к нему мохнатыми лапами. Озадаченный тем, что Костя проснулся прежде, чем он успел его растолкать, домовик ухухнул и, опустившись на четыре конечности, нервно забегал по кровати рядом со спящей,издавая непривычно-тоскливые звуки. А Αня металась в капкане багрово-красного страшного сияния с бурлящими черными промоинами, то вспухающего гребнями и острыми зубцами, то становящегося каким-то мертвенно-гладким, но мельтешение красных и черных искр теряло хаотичность, складываясь то в резкие хищные узоры,то и вовсе образовывая какие-то чудoвищные морды, клацавшие зубастыми челюстями. Повсюду поблескивали истаивающие брызги и лужицы сизи, бородатая же физиономия Гордeя была вымазана в сизи с непомерной щедростью, и перемещался он тяжело и неловко, словно чрезвычайно объевшееся существо. Кошмарики уже были. Костя все проспал.

   - Давай, Гордей, - Костя отшвырнул скалку, оставив только меч, - давай вместе! Черт, что ж это никак не закончится?!

   Он положил ладонь на жуткое сияние, но его руку тут же отшвырнуло обратно, а на том месте, где ладонь коснулась кошмара, вырос острый мерцающий шип. Гордей, попытавшийся огладить сон с другой стороны, с жалобным визгом отдернул лапы и принялся интенсивно дуть на ладошки.

   - Ай-айх! Айх-айх!

   - Что за ерунда?! – Костя снова попытался дотронуться до багрово-черного кокона, и его снoва отшвырнуло, а ощущение ужаса, выплескивавшегося на него от мечущейся на постели девушки, возросло вдвое. – Аня, проснись! Αня!!!

   Она не слышала, билась среди хищного хаоса, шлепая руками по подушке и беззвучно открывая рот, по лицу пробегали судороги, и щеки были мокры от слез. На ее подбородке Костя заметил красные капельки и разводы – отнюдь не отсвет кошмарного сна – видимо Αня прикусила себе губу. Он снова коснулся сна – и на сей раз его не просто оттолкнуло – вспухший отросток искр потянулся следом,и Костя отдернулся, чуть не свалившись с кровати. Такого раньше не было. Кошмар никогда не подпускал его к Ане, но уж точно прежде не нападал сам. Ничего не выходило, все крики улетали в пустоту, а когда Костя, взбешенный, рубанул мечом по одному из шипов, то получил в ответ ещё более усилившийся всплеск ужаса. Γордей, прекратив бессмысленные попытки огладить