Близкие враги (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

— Очень обидно! — Прорычал англичанин, смотря налитыми кровью глазами не на индуса, а на Олега. Во вспышке пророческого озарения чародей понял, что перед ним стоит коллега-оракул, развивший свой дар из чувства опасности, и тот почти удавшийся таранный удар был отнюдь не случайностью. Грант знал, кто конкретно является виновником его поражения и знал, что имеет прямо неплохие шансы дотянуться до него...Не убить и даже не ранить, но видимо подполковника устраивала и просто вероятность сделать обидчику немного больно. — Да только ты к этой обиде не имеешь никакого отношения! Если бы не этот чертов русский засранец со своим трахнутым экспериментальным карманным линкором...

— Это модифицированный грузовоз, — с коварной улыбкой поведал индийский князь англичанину.

— Ты врешь, — перевел взгляд на Чатурведи подполковник. — Русские гражданские корабли сделаны из леса! Да, очень хорошего, но леса...У этих северных варваров отменного дерева хоть жопой жуй, а вот металла дефицит...Пусть и не такой хронический как у вас или прочих мартышек!

— А это американский грузовоз. Подержанный, а потому проданный иностранцу без каких-либо проволочек, а уже после глубоко модифицированный, — Чатурведи проигнорировал очередное оскорбление и продолжил радовать окружающих фактами из официального досье Олега, которые без его помощи они вряд ли бы узнали. — Да-да, подполковник. Вас разбили на гражданской лоханке...

— У которой родным остался разве только корпус, да и то местами, поскольку он был усилен зачарованными элементами. — Решил вступить в их беседу Олег. Не то, чтобы ему было жалко англичанина, скорее уж наоборот. Бессильная злость агрессивного неадеквата с расистскими замашками грела душу осознанием того, что сия человекообразная обезьяна, являющаяся одним из самых худших представителей вида приматов под названием хомо сапиенс, получила по заслугам. Но принижение возможности «Тигрицы» заставило бы местных выпячивать собственные заслуги в победе и тем уменьшать долю трофеев, причитающихся вольному отряду. — В принципе, мое судно действительно можно назвать карманным линкором, поскольку в его большие трюмы я впихнул щиты крепостного класса и крепостную же артиллерию. Да, обычный крейсер в плане брони все же покрепче будет...Но редко какие из них имеют такие же надежные барьеры и такую артиллерию...

— Грузовоз... — Похоже, англичанин ему поверил или вернее благодаря своему дару полностью осознал печальную действительность. А Олег понял, что за своей руганью и агрессивным поведением подполковник пытается унять пробиравший его до самых печенок страх, ибо знает свою судьбу, и судьба эта будет действительно ужасна. Слишком у многих были к нему большие счеты, слишком уж он отметился в унижениях ничего не забывших и не простивших аристократов из числа не слишком-то лояльных к Лондону, и слишком мало кого-нибудь по-настоящему влиятельного будет заботить его судьба, чтобы мятежники оглядывались на последствия собственных действий. — Меня, дьявол вас всех побери, разделял трижды вылюбленный всеми чертями грузовоз?! Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!!! Ах вы вонючие отродья сгнившей от сифилиса проститут...

— Подполковник! — Франт, уже пытавшийся призвать соотечественника к порядку, шагнул вперед явно намереваясь заткнуть фонтан красноречия английского джентельмена, если надо и кулаком, но его маневр видимо предвидели, поскольку на пути денди оказалась нога, заставившая щеголя плюхнуться носом на какие-то бамбуковые циновки, устилавшие пол шатра. Командир же разбитой Олегом воздушной эскадры продолжил изрыгать во все стороны брань, проклятия, угрозы и слюну, не заткнувшись даже после того, как парочка массивных даже по сравнению с ним и тяжелобронированных кштариев схватили его подручки и оттащили в дальний угол шатра...Где прикрыли барьером, не пропускающим звуки, оставив беситься на глазах окружающих. А их, этих самых окружающих, насчитывалось никак не меньше двух с половиной сотен, причем целая четверть от этого числа была безоружной, побитой и очень невеселой, ибо пусть эти пленники и относились к числу самых важных иначе бы не попали сюда, а потому об их условиях содержания многие свободные люди могли бы только мечтать, но поражение никому хорошего настроения не добавляет. Ведь в этом мире если заключенный не может собрать достойную сумму на собственный выкуп, то судьба его быстро становится коротка и ужасна. А в некоторых случаях неволя вообще изначально не имеет шансов привести к чему-нибудь кроме трагического финала, поскольку победитель своему поверженному врагу никакой возможности обрести свободу не даст, с легкостью найдя пару-тройку десятков иных применений, может и менее выгодных, но зато мучительных и летальных, а также не оставляющих шанса на реванш.

— Англичан — штуки три всего, видимо действительно маловато осталось в этой провинции офицеров Туманного Альбиона, раз они на усмирение столь крупного мятежа смогли отправить лишь нескольких человек. Понятное дело, тут не все, а лишь самые главные, не сумевшие сбежать и выжившие при этом, но три истинных мага это, честно говоря, ни о чем. — Олег шел за князем и внимательно разглядывал обстановку, подмечая возможные угрозы и пути отхода. А также изучая союзников, которые могли стать противниками уже вот-вот, ибо ничто так не напрягает достигнутые соглашения, как деньги, которые считал своими, проплывающие мимо карманов. Чародей был готов пойти на некоторые уступки — в конце-то концов, ему оставшиеся без хозяев породистые лошади, походный столовый сервиз и зачарованные не хуже иного бункера шатры особо не нужны. Их на летучий корабль тупо не втиснешь. Даже автоматическое орудие, средней паршивости артефакты и запасы снарядов из тылового обоза отдал бы на благо общего дела почти не торгуясь — у «Тигрицы» все равно калибров подобных не имелось, а его люди в большинстве своем уже имели игрушки выше качеством. Однако за вещи магистра, которые отскребли от драконьей чешуи, мог выйти на ринг с оружием в руках, да и вообще намеревался получить достойную компенсацию потраченному времени, нервам и боеприпасам. Ведь он рисковал собой и своими людьми, некоторые из которых были ранены, а один так вообще помер! Сбежавший богатырь-малефик никого не разорвал на части и особо не имел времени на то, чтобы своих врагов как следует во время боя проклянуть, какие-то следы враждебных воздействий обнаружились всего-то у дюжины человек, да и то их амулеты смогли серьезно ослабить угрозу. Однако он многих бойцов основательно поломал, вполне возможно полагая раздавленные сердца и вырванные с мясом конечности летальными травмами, сулящими смерть не моментальную, но мучительную, однако опытные целители могли откачать и свежий труп. Только одного кокнертного абордажника маги-медики «Тигрицы» реанимировать даже не пытались, ибо сложновато вернуть тело к жизни, когда у него в башке сквозная дыра диаметром примерно в три мужских кулака. — Индусов без украшений и оружия, но зато с кислыми и зачастую побитыми физиономиями десятка два, китайцы... А нет, это же видимо наши китайцы, местные или как минимум союзные. Ну, раз уж у них клинки на поясе и столько золотых побрякушек, что обзавидуются сороки, цыгане и даже вампиры, других благородных металлов не признающие. Какие-то арабы, наги, православный монах-инквизитор, страдающдий ожирением и выглядящий каким-то странно знакомым, стоящий в тени парочки краснокожих рогатых огров...А, точно, это же великаны-они! Видел уже таких и убивал...Стоп! Православный монах-инквизитор?! Да еще и знакомый?!

— Ерафим?! — Обратился чародей к высокому, но тучному церковнику в бронированной рясе, у которого щеки раздулись так, словно он стал хомяком-оборотнем и сейчас набил туда запас продовольствия дней на пять. Да и огромного выпирающего вперед аж метра на полтора живота, куда бы удалось спрятать не только младенца, но и какую-нибудь худосочную мамашу, у православного инквизитора раньше точно не было. — Ты здесь?! Но как?! Я думал, кроме «Тигрицы» ни один корабль дальневосточной армии не сумел попасть в Индию после того злополучного боя с османами! И что с тобой, черт побери, случилось?!