Пожиратели душ - Селия Фридман

– В песнях бардов должна быть какая-то доля правды, но и преувеличений у них немало. Если цель Заступников – защитить человека от этих тварей, зачем они тогда поощряют россказни, которые заставляют людей ужасаться при мысли, что те вернутся?

– И это все, что ты можешь сказать? – пристально глядя, спросила Гвинофар.

– Последних икетов перебили тысячу лет назад, королева. С тех пор небеса свободны от них. Останься в живых хоть один, разве мы бы не знали об этом? Всех, кто кормился душами, выследили и истребили сразу же после Великой войны. Будь по-иному, мы до сих пор оставались бы варварами, и Второй Век Королей никогда не настал бы.

– Мой народ верит, что когда-нибудь они вернутся, – помолчав, сказала она. – Ты ведь знаешь.

– Знаю, – подтвердил он.

– Дантен нас презирает за это. Говорит, что Заступники выдумали такие басни, чтобы захватить власть, а потом позабыли и сами поверили в свою ложь.

– Дантен просто глуп, – потемнел Рамирус.

– Что, если этот сон вещий?

– Не знаю, королева. Будем пока надеяться, что он самый обыкновенный. Тебе рассказывали об этих созданиях с младенческих лет, и они вполне могли воплотиться в твоих страшных снах. Их мог также вызвать разговор о судьбе твоего сына – он ведь тоже наполовину Заступник.

– Вот таким же с год назад было небо на Севере, – глядя на кровавый горизонт, сказала она. – Рес писал мне об этом. Многие сочли это дурным предзнаменованием, но ничего не случилось, и небо опять стало прежним. Но несколько месяцев сряду оно будто истекало кровью, и ничего страшней и прекрасней тогдашних закатов мой брат не видел.

– Да, помню, – кивнул Рамирус. – Небо действительно изменило цвет, хотя и не до такой степени. К полному восторгу ведьм и гадалок. Они разбогатели, предсказывая всякие ужасы богатым и легковерным.

– А магистры? Что говорили они?

– Они отнесли это явление к области естественных. Бывает, что море местами тоже краснеет – из-за разрастания особого вида водорослей. Нечто подобное могло случиться и в небе, но Север далек, и причину мы определить не смогли.

– Иными словами, это пришло с той стороны Гнева. Рамирус молча кивнул.

– Ты веришь, что там в самом деле есть что-то? И оно, по преданию, как-то связано с нами? – Гвинофар не смотрела ему в глаза, боясь увидеть в них подтверждение своего страха. – Что ты думаешь о моем роде, Рамирус? Я никогда не спрашивала тебя об этом прямо… но теперь, после этих знамений, я должна знать. Дантен презирает наши верования, Костас слушал меня так, словно я рассказывала ему детские сказочки, – но ты никогда надо мной не смеялся. Ты спрашивал меня о моих предках и серьезно выслушивал мои ответы.

«Я для того и хлопотал о твоем приезде сюда, моя королева, чтобы все это узнать. Плохим я был бы учеником, если б смеялся над твоими уроками».

– Вы наделены необычайными свойствами, но ни ведьм, ни магистров среди вас нет и никогда не было. Такое сочетание… интригует. Я не солгал Дантену, заверив его, что ты не ведьма: ты не управляешь своим душевным огнем, даже вовсе о нем не знаешь, как я догадываюсь. Но если икеты, как говорит предание, в самом деле вернутся, могут произойти перемены.

– Значит, ты веришь, что боги в тот день наделили нас своими дарами.

– Или просто из колдовского войска, вышедшего на последнюю битву, уцелело достаточно ведьм, чтобы основать совершенно особое племя. Потомки унаследовали их тайную силу, но не способность ею управлять. Не считая деторождения, которым ваши женщины, видимо, распоряжаются по собственной воле. Но ты сама говорила мне, что понятия не имеешь об этом.

Она не хотела спрашивать, но теперь ей представился слишком удобный случай.

– Ты имел хоть какое-то отношение к рождению моих детей? – Она старалась говорить твердо, но это ей не совсем удалось. – Дантен обвинил меня в том, что я прибегла к твоей помощи.

– Заступнице не нужна ничья помощь, чтобы зачинать и рожать детей, – с полной искренностью ответил Рамирус. – Только дурак может думать иначе.

Гвинофар залилась краской.

– Ну что ж… тебя ждут дела, королева, а меня – некоторые вещи, требующие рассмотрения.

– Пожиратели душ. Он кивнул:

– Я разберусь, вещий это был сон или нет.

– И расскажешь мне о том, что узнал?

Он помедлил. Зачем непременно говорить правду? Можно просто ответить «да», как она хочет.

– Скажу, что смогу, – пообещал он. Ровно столько, чем он как магистр сочтет нужным поделиться.

Он протянул ей руку. Продетый в кольцо шелковый шарф, смятый Рамирусом в кулаке при появлении страшных созданий, теперь расправлялся, как крылья только что появившейся на свет бабочки.

– Я не могу вернуть тебе это сейчас. Настоящий перстень находится за тысячу миль отсюда, там же, где мое тело.

– Сохрани его, – попросила она. – Вдруг ты мне снова понадобишься. Или… – в ее светлых глазах сверкнул огонек, – или я тебе.

– Надеюсь, этого никогда не случится, Заступница. Ради нас обоих надеюсь.

Ему следовало предупредить ее еще кое о чем. Но она опять приложила руку к животу, и лицо ее осветилось – она думала о будущем сыне, таком же, как любимый ее Андован. Увидев это, Рамирус промолчал. Пусть насладится мгновением. Не станет он добавлять к ее страхам новые.

Пока в этом нет нужды – будем надеяться, что такая нужда и впредь не настанет.

Глава 27

В башне без дверей на простом дубовом столе лежало тело.

– Где ее нашли?

Женщина несколько дней пробыла в реке. Лицо съели рыбы, нескольких пальцев недоставало. Синее платье из плотного шелка уцелело, только золотой позумент у ворота был оторван, и в дырах копошились крохотные рачки.

Колдовской саван сдерживал запах – без этого в комнате нельзя было бы оставаться.

– На реке, в нескольких милях выше города. Один из моих людей услышал об этом и привез труп сюда. Платье – то самое, что было на ней в тот вечер, – сказал Тирстан.

Синий шелк, испачканный грязью и кровью, все же сохранил свой первоначальный цвет.

– Драгоценности, надо думать, похищены?

– Можно не сомневаться. Хорошо, что воры не закопали ее, чтобы скрыть следы.

– Точно ли это… как ее там звали… Сидера? – спросил магистр Канет.

– Никаких живых следов в теле не осталось, – пожал плечами Тирстан. – Платье, похоже, ее – по крайней мере и оно, и труп откликаются одинаково. Видимо, это она.

– Как она умерла? – осведомился Тамил.

– Упала откуда-то, сломав несколько костей, и утонула. Очень похоже на самоубийство, хотя о подробностях пока трудно судить. Мне думается, она бросилась с утесов к северу от Тоннарда на камни внизу, и река унесла ее.