Аудиториум. Часть 1 - Алекс Хай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выдав эту гневную тираду, отец устало привалился к стене. С его лица словно сошли все краски — он был бледен и даже расслабил узел галстука, чтобы дышалось легче. Я же ошарашенно помалкивал, переваривая услышанное.
— Мы волнуемся, Миша, — уже куда спокойнее сказал отец, и мне стало понятно, почему он предпочитал не ввязываться в конфликты и даже не повышать голоса.
Есть определенный тип людей, которым почти физически больно с кем-либо выяснять отношения. Такова их природа. Не выносят криков и ярких выражений эмоций. Мой отец в этом мире, кажется, был как раз из таких.
— Что прикажешь нам думать после того, что случилось на кладбище? После того, как Андрей… — голос отца сорвался. — А когда мы узнали о трагедии на Смотре в Аудиториуме… Ты представляешь, что здесь творилось? Бабушка опять слегла с сердцем, Оля распереживалась и выплакала все слезы. Мы даже приехали в усадьбу Штоффов, чтобы увидеться с тобой, но выяснили, что в тот момент все вы были в городе… Слава богу, обошлось. Но, милостивый боже, Михаил! Нельзя вот так пропадать, а потом появляться дома как ни в чем ни бывало!
Он отчитывал меня как нашкодившего гимназиста, и в этот момент я с удивлением осознал две вещи.
Первая — что моей семье, оказывается, было на меня не настолько уж и наплевать. Это хорошие новости. Ибо я всерьез предполагал, что с тех пор, как меня сдали на руки Корфу и, по сути, сделали заложником тайного советника, семья не станет привязываться и лить по мне слезы. Да, я был им полезен. Да, на меня была возложена миссия. Но я мог легко все это провалить, поэтому не ожидал никакой привязанности.
А оно вот как вышло. Это странно. Ведь я был для них чужаком. Призванным духом, способным выполнить задачу укрепить Род. И хотя я отчаянно хотел иметь семью — нормальную, настоящую — я быстро понял, что сперва придется заняться другими вещами. Вить гнездо будем потом. Сначала — освободиться от Корфа.
Второе озарение — что я и сам, в общем-то, был тем еще сухарем. Ни разу не додумался отправить в Ириновку письмо или попросить кого-нибудь из слуг позвонить. А ведь мне тоже было о чем беспокоиться. Оля — моя Оленька — замкнулась в себе, отец болезненно переживал чехарду с наследниками, а наше финансовое положение стремительно ухудшалось — я ведь читал в газетах сводки о сделках. Соколовы продали большой земельный участок под Рахьей, которым пользовались больше сотни лет. И ведь явно неспроста отец так решил. Род бедствовал. Пусть вида отец не показывал, но сейчас, считав его настоящие эмоции, я ощутил себя козлом.
Есть у меня дурацкая особенность — еще в старом мире я настолько привык к тому, что близкие так или иначе от меня уходили, что даже сейчас, имея возможность все переиграть, все равно действовал по привычному сценарию. Разве что Ирка и Матильда ворвались в мою жизнь и остались в сердце.
А семья… Слишком быстро нас разлучили, чтобы я успел к ним привязаться. И хотел этого, и вспоминал о них, но… Не успел до конца осознать, что отныне я и правда был не один. Действовал, как наследник. Старался думать, как наследник. А сам так и не уверовал в то, что я и правда был наследником.
— Прошу прощения, отец, — склонил голову я. — Я повел себя неправильно. Следовало связываться с вами почаще. Но почти каждая минута была расписана, да я и не подумал, что вы до такой степени распереживались. И, кроме того, ты мог воспользоваться ментальной связью, чтоб достучаться до меня.
Патриарх окончательно перестал на меня злиться — я чувствовал, как выровнялся его эмоциональный фон. Отец с сожалением качнул головой.
— Не могу. Еще восстанавливаюсь после случившегося на кладбище. У меня малый ранг, и я и на четверть так не силен, как ты, Михаил. Род не делится со мной силой, и мне приходится пользоваться теми скудными остатками, что остались после Осколка. Да и то почти все ушло на то, чтобы поддерживать состояние твоей бабушки.
— Значит, ей не лучше? — нахмурился я.
— То лучше, то хуже. Она все же пожилой человек. Старость беспощадна.
Это было скверно. Бабушка знала очень многое из того, что могло мне пригодиться. И хотя можно было бы вытащить сведения из родового источника, но общаться с живым человеком было проще. И приятнее, чего уж таить.
— Теперь объясни, зачем ты привез сюда девицу Штоффов, — потребовал отец. — Не поверю, что вы просто решили заехать к нам по пути с прогулки.
Я колебался, гадая, рассказывать ли отцу о недуге Матильды. Хотя он наверняка узнал бы — бабушка, в отличие от него, имела какую-то непостижимую связь с Родом. И если бы я зачерпнул из источника так много силы, она бы непременно это почувствовала и дала отцу знать. Как патриарх, он имел на это право.
И выложил карты на стол.
Отец слушал внимательно, и чем больше я рассказывал, тем выше ползли брови на его лице. Закончив, я прислонился к столу.
— Вот так, пап. Она и правда очень много для меня сделала, и бросать ее на произвол судьбы я Матильду Карловну не хочу.
Черт, а так хотелось горячего чаю. Да и бросать Ирку наедине с сестрой тоже было невежливо.
“У нас небольшой семейный совет”, — обратился я к подруге. — “Извини, пожалуйста”.
“Все в порядке. Твоя сестра — чудо”.
“Спасибо”.
“Но лучше бы нам поехать где-то через час”.
“Управимся”, — пообещал я.
Отец тяжело вздохнул, снял очки и устало потер глаза.
— Не знаю, что меня шокировало больше — твоя наглость или то, что Род все-таки тебе отвечает, — признался он. — Что же до условий, которые поставили духи… Есть только одно очевидное решение, чтобы все гарантированно получилось. И я не уверен, что Штоффы на это согласятся. Впрочем, особого выбора у них нет, если все настолько скверно.
— Мне нравится Ирина, но я не хочу силком тащить ее под венец. Даже предлагать ей это… противно. Но, думаю, она сама понимает, что выбирать особо не из чего.
В дверь постучали. Отец раздраженно бросил:
— Войдите.
В узкую щелку просунулась голова Егора.
— Ваше сиятельство… Вас с сыном зовет Татьяна Константиновна. Желает принять вас наверху у себя в покоях. Говорит, это важно.
Мы с отцом переглянулись. А мне отчего-то
