В тот день… - Вилар Симона

– Могу и прирезать, – довольно произнес сквозь дребезжащий смех Вышебор. – Мне с окровавленными пленницами даже слаще. А ты сейчас моя пленница. Ну же, или подчинись, или… Моисею не привыкать вытаскивать тела и спускать в реку.

Яра попробовала собраться с мыслями и найти хоть какой-то выход. Но была придавлена, боль в горле обжигала, страшно было. Неужели придется отдаться калеке? Он уже ноги ей раздвигал, вился вьюном, давил полуподвижным телом, тыкался твердым стержнем ей в живот, пробирался. Яра стала отбиваться, что-то в ней упорно противилось подчиниться такому. «Пусть лучше зарежет», – подумала. Ибо знала – все равно потом полоснет ножом. Яре не доводилось ранее видеть, что оставалось от доставленных к Вышебору невольниц, однако она помнила пятна крови на половицах, какие сама же вытирала по приказу Дольмы, скрывая забавы старшего Колояровича.

Может, попробовать выиграть время? Для чего? Чтобы подольше мучиться? Она все же надеялась, что кто-то придет, заслышав их возню. Даже показалось, что различила некий приглушенный голос где-то неподалеку. Однако никого не было, и она извивалась, пока боль в горле не стала такой сильной, что едва не задохнулась. А Вышебор уже пристраивался, сопел. Беззащитность дрожащей жертвы волновала и возбуждала его. Он страстно желал погрузиться в бьющуюся под ним плоть. Вот прямо сейчас, он уже почти попал. Но потом…

Потом он затих. Навалился всей тяжестью и затих. Рука с ножом обмякла, и Яра смогла вздохнуть.

И лишь через бесконечно долгий миг поняла, что рядом есть еще кто-то. Откуда-то из раскрытой двери падал свет, и она различила высокую длинноволосую фигуру. Которая склонилась и быстро скинула с нее грузную тушу Колояровича.

Озар!

Яра не думала, откуда он тут, как оказался рядом, ведь должен быть далеко. Она просто потянулась к нему и, когда он обнял, прижал ее, затряслась в дерганом плаче.

– Шшш… Ну все, тише, тише, – утешал ее волхв, но она не могла успокоиться и ревела все пуще.

В какой-то миг он отпустил Яру – и она почувствовала себя совсем одинокой, беззащитной. Цеплялась за него, но Озар мягко удержал ее руки. Говорил, что она в крови, надо перевязать. Яра и впрямь была окровавлена, рубаха в потеках, а когда плакала, кровь из раны на шее текла еще сильнее. В конце концов Озар все же высек искру, зажег огонек на носике глиняной лампы и занялся ее перевязкой. Косился на неподвижного Вышебора, дышал бурно, но сам умело оторвал от какой-то одежды из ларя полоску ткани, стал обрабатывать порез. Промыл из стоявшей рядом лохани, что-то бормотал, заговаривал кровь. Яра ничего толком не понимала из его быстрой речи. Попыталась было спросить, но волхв приложил палец к ее губам.

– Молчи пока, молчи, – настаивал он, прижимая к порезу возле ее ключицы свернутую ткань, потом стал осторожно перевязывать.

Яра только теперь при свете огонька посмотрела на лежавшего неподвижно огромного Вышебора. Он и сейчас казался ей страшным, опасным.

Озар проследил за взглядом ее расширенных глаз.

– Не бойся, нас учили, как ударить, чтобы человек отключился. Но связать его все же придется. Ишь как силен! И без ног смог сюда добраться. И вот что думается мне…

Тут он умолк, но Яра все же уловила его мысль.

– Думаешь, из-за Вышебора все? Он и есть тать, он убийца?

Озар не ответил. Закончив перевязку, сел рядом и, опершись о сложенные руки, задумался. И тогда Яра осторожно, шепотом спросила:

– Ты-то как тут оказался?

Озар выпрямился, устало улыбнулся ей и погладил ключницу по щеке.

– Да вот же, оказался. Непросто это вышло.

Она слушала. Как после того, как ушел с Златигой, он места себе не находил, как неспокойно ему было. Добрыня же повелел, чтобы ничего тут не случилось, а он отлучился. Будто страж свой пост оставил, а это неладно. И когда Озар приготовил целительный отвар для жены Златиги и та спокойно уснула, его уложили на полатях в доме дружинника. Но волхв так и не смог заснуть, все ворочался и словно чувствовал – надо вернуться. Вот и ушел среди ночи, никому ничего не сказав.

В темноте добрался до усадьбы Колояровича, а тут заперто все. Но на счастье Озара, между дворов на Хоревице проходили городские стражи, узнали его. Они же и помогли попасть в усадьбу, лестницу притащили, позволили забраться через частокол. Кажется, совсем недавно это было. Но войти в сам терем Озар не смог. Заперто было. Вот тогда он и взобрался по галереям. А как взлез, услышал странные звуки из горенки Яры. К тому же дверь была открыта. Но и по тому, что он различил во тьме, догадался, что на милую ему ключницу напали. Причем почти сразу понял кто.

В этот момент Вышебор чуть пошевелился, застонал. Озар тут же резко и сильно ударил его куда-то в шею – и калека, захрипев, снова обмяк.

Но этого хватило, чтобы Яра опять испытала настоящий ужас. Вышебор все еще был здесь! И он был в своем доме, где она всего лишь служанка… которую завтра обещали выгнать. Значит, у Яры даже нет прав пожаловаться госпоже на калеку-насильника. Разве той нужно, чтобы опять пошли недобрые слухи о ее семье?

– Вышебор хотел меня взять, потому что… – Яра осеклась, так и не договорив. Слезы снова хлынули из глаз, она всхлипывала, прижав руки к болевшей на шее ране.

– Ведь он тебя даже в жены звал, – произнес Озар. – С чего бы это Вышебор так разошелся? Раньше Дольма ему рабынь для кровавых утех поставлял. А теперь…

– Он много пил в последнее время. Моисея в город отправлял за хмельным, да и тут все время требовал. Я говорила Мирине, но ее сейчас иное занимает.

Волхв, казалось, слушал ее, но тут вдруг стремительно кинулся к двери. Миг – и он уже заламывал руки Моисею. Впрочем, тот не сопротивлялся. Когда Озар втащил его, только и смотрел на Вышебора, лежавшего на полу.

– Я не хотел в этом участвовать, – подавленно произнес хазарин. – Ни идти за невольницей в город не пожелал, ни помочь Вышебору с вековухой потешиться и удерживать ее, пока он… Он ведь хмельной был, злющий, однако я все равно его бросил. Видел, что вроде как угомонился калека, затих. Клянусь самим богом Авраама, я не хотел больше потакать его прихотям жестоким!

Моисей схватился за звезду Давида у себя на груди. Дышал бурно, последние слова почти выкрикивал.

– Да тихо ты! – замахнулся на него волхв.

Яра не понимала, почему тихо-то? Ей теперь хотелось кричать, поднять весь дом. Озар был здесь, он человек Добрыни, он заступится за нее.

Но Моисей понял по-другому. Вышебор неподвижно лежал подле лежанки, на полу валялся окровавленный нож, и хазарин вдруг кинулся к Колояровичу, стал трясти того.

– Что ты с господином моим сделал, язычник? Неужто убил? Добрыня за то с тобой…

– Вашего Вышебора уже давно надо было отдать палачам, – рыкнул на него Озар. – И завтра я так и сделаю. Да живой он, живой. Отключил я его маленько и все. Оклемается через время. А сейчас…

Но оставить все в тайне было невозможно. И, судя по отсвету огня в переходе, наверху еще кто-то был. В проходе появился Бивой со свечой в руке, из-за его спины выглядывал ошарашенный Медведко, всклокоченный седой Лещ топтался за ними.

– А где Радко? – спросил Озар, не видя младшего брата насильника. – Зовите его сюда. Будем решать, как с Вышебором поступить.

Узнав, что Радомил ушел из дома, Озар только покачал головой.

– Выходит, младший Колоярович опять убежал подальше от беды, а вы все, псы шелудивые, затаились внизу и выжидали. Хотя знали, что этот оборотень кровавый мог вытворить. Ну погодите у меня! Завтра все донесу дядьке князя. При всем честном народе отвечать будете.

Этого явно никто не хотел. Бивой поинтересовался, отчего это Озар им угрожает? Они тут ни при чем. Да и вообще, откуда он взялся в тереме? Однако стоило волхву повернуться к Бивою, как и этот силач, и остальные сразу попятились. Молчали угрюмо, чувствуя за собой вину. Поэтому, когда волхв приказал вытащить бесчувственного Вышебора и связать того по рукам и ногам, подчинились даже с усердием. Поволокли грузного Колояровича в его горницу, затворили там.