Чм66 или миллион лет после затмения солнца - Бектас Ахметов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что будем делать? Объективность такова, что думаю, придется вновь просить головной институт продлить сроки выполнения отчета.
Уже год как директор при встрече с Зямой спрашивает:
– Ну как, Анатолий Георгиевич, наука и водка совместимы?
На что Толян отвечает:
– Никак нет, Шафик Чокинович! Наука и водка несовместимы.
В прошлом году Зяма и Хаки возвращались в институт из ресторана.
До ресторана побывали в клубе, где приняли по пол-литра белогвардейца на брата. В ресторане обедать не стали, но добавили еще три раза по сто.
До института им оставалось метров пятьдесят – могли бы и потерпеть, но Зяме вздумалось отлить у стен хореографического училища. Хаки, не сходя с тротуара, за компанию с ним тоже справил нужду.
Рядом с ними притормозила "Волга" с матовыми по бокам, задними стеклами. Это была машина замдиректора института Хмырова. На переднем сиденье рядом с шофером Чокина Аскаром никого.
Аскар крикнул:
– Уходите отсюда!
Зяма, застегивая на ходу ширинку, подошел к машине:
– Аскар, как дела?
Толик бы понял, почему Аскар притормозил, если бы заглянул внутрь салона. Но он не заглянул. На заднем сиденье "Волги" возвращались в институт Чокин и Хмыров.
Хаки не стал заходить в лабораторию, а сразу пошел на стенд к электрикам, где и заснул. Зяма же, покрутившись в коридоре, поднялся к себе. Едва он появился, по внутреннему телефону звонок из приемной:
– Радзиминского и Ташенева к директору.
Чокин разговаривал по телефону, Хмыров и другой замдиректора
– Резняков сидели напротив. Зяма поздоровался и уселся в кресло.
Чокин еще разговаривал, когда Толик, разморившись в тепле директорского кабинета, уснул.
Директор положил трубку и спросил:
– Он что спит?
Хмыров просветил Чокина:
– Да вы что Шафик Чокинович, не видите, – он пьяный?
Старшему инженеру Хаки Ташеневу 31 год. Закончил в Москве энергетический институт, работал несколько лет во ВНИПИИ энергопроме, служил в армии. Хаки родной племянник Жумабека
Ташенева, того что, дал нам в 60-м квартиру. Работает в нашем институте и Саян – родной сын бывшего председателя Совмина республики.
Привел в КазНИИ энергетики Хаки одноклассник Ерема.
Вообще-то одноклассника Хаки зовут Ермек. Назвал Ермека Еремой
Зяма. Назвал так, потому что знает, как сильно сердит на русских
Ермек из райцентра Кийма Тургайской области. Кроме того, что Ерема болезненно принимает засилье русских, он еще и переживает за судьбу казахстанской науки.
– Школы нет. – сокрушается Ерема.
Еще любит Ерема работать над словом. По вечерам он занят переводами с русского на казахский. Казахский литературный он знает, что касается русского, то и здесь он прочный рекордсмен по крылатым фразам. Например, ему принадлежат знаменито по институту известные фигуры речи и слова, такие как: "сизоф труд", "одиннадцать бабов",
"танкероз", "мелькашка", "икабена", "динайзер". За наукой не забывает Ерема и про искусство. Недавно признался: "Мои любимые композиторы Теодорикис и Мусогорский".
Зяма его хорошо понимает и как-то, расчувствовашись, обнял лабораторного златоуста: "Ерема, ты динайзер моего сердца!".
Ерема работает в прогнозной группе у эконометриста Кула Сафиевича
Аленова.
Аленов ровесник Семенова, защитил кандидатскую три года назад в
Москве. Подумывает о написании монографии, докторскую намерен защитить в ближайшие пять лет. Печалится об отсутствии научной школы
Ерема не случайно. Пример Кула и Володи свидетельствует о том, что благополучный ученый в общей энергетике обычно защищается в возрасте за тридцать лет. В то время как теплофизики, гидрики нашего института управляются, не выходя за пределы тридцати годов. Аленов по нашим меркам защитился быстро, как быстро стал негласным заместителем завлаба. Ибо неостепеннные возрастные сотрудники кроме
Шастри в лаборатории еще Саша Шкрет и Руфа Сюндюков.
Саша работает, не поднимая головы. Отлучается с места только на обед. Шкрет по специальности теплотехник, но общая энергетика ему нравится больше. Таня Ушанова говорит, что из всех нас Саша самый порядочный.
Это так.
Руфа Сюндюков ведет сельскохозяйственную группу. Каспаков говорит, что в лице Руфы лаборатория и институт имеют крупного специалиста, опыт и знания которого высоко ценит Чокин. Если Саша
Шкрет никогда не отвлекается на непроизводственные разговоры, то
Руфу Сюндюкова хлебом не корми, а дай поговорить про войну на
Ближнем Востоке, про Магду Геббельс с Риббентропом, Субудэя, шахиншаха Ирана Пехлеви и транспозицию линии электропередачи в предместье Благовещенска до кучи. К примеру, он заявил, что министр пропаганды Третьего Рейха Йозеф Геббельс своим карьерным ростом обязан жене Магде, которую фюрер хотел было поначалу назначить министром, но порешив, что его не поймут товарищи по партии, доверил портфель беспутно несерьезному Йозефу.
Руфа насмотрелся "Семнадцать мгновений весны" и рассказывал нам о разговоре Адольфа Гитлера с Магдой Геббельс так:
– Не будем Магда мешать твоему бабельсбергскому бычку. – сказал фюрер. – Нехай. Пойдем-ка лучше несгибаемая, ко мне в рейхсканцелярию и еще раз поработаем над планом операции "Барбаросса".
– Врешь ты все, Руфа! – возмутился Хаки.
– Точно тебе говорю! – выпятил губы Сюндюков. – Лично сам читал.
– У кого?
– Не помню. Кажется, у Вирты.
– А твой Вирта при разговоре Магды и Гитлера стоял рядом? – съехидничал Муля.
– Вирта не мог стоять рядом с ними. Он советский корреспондент.
– Тогда значит ему сама Магда или Гитлер интервью дали. – пришел на помощь Хаки.
– Не морочьте мне голову! – важно ответил Руфа. – Точно вам говорю! Разговор такой был, а как о нем узнал Вирта – дело десятое.
Большой знаток Руфа и религии. Однажды зашел спор на тему жил или не жил Иисус Христос. Сомнения развеял опять же Сюндюков:
– Точно вам говорю: был такой. Жил и работал Иисус Христос в
Иерусалиме простым сутенером.
– Ты это что, Руфа… – расхохотался Зяма. – За что же тогда его в боги произвели?
– За скромность. – сказал Сюндюков.
Фая в группе Руфы и обожает своего руководителя. Кроме нее подчиняется Сюндюкову и зямин однокашник Муля. Плотненький, с вздернутым носом Муля считает на логарифмической линейке тепловой баланс коровника и напевает: "Я тучка-тучка-тучка, а вовсе не медведь…". Все бумаги у него строго по папочкам, карандаши всегда отточены, скрепки не разбросаны как попало по ящику стола, а хранятся в коробочке из под монпансье.
Шастри кроме того, что изнемогает по Альбине, почитает Мао.
Цитирует два-три раза в день изречения Председателя. Любимая его цитата "острием против острия". Нравится Шастри и подкалывать Озолинга.
– Иван Христофорович! – с порога объявил Шастри. – Я принес вам книгу по эксергии товарища Нягу. Хотите ознакомиться?
– Конечно. – Иван Христофорович нацепил очки. – Давайте поглядим.
Шастри раскрыл книгу.
– Очень любопытно… – Озолинг шевелил губами. – А что это… перевод с румынского? Нягу, что румын?
– Румын.
Иван Христофорович брезгливо отбросил книжку.
– Что может хорошего написать какой-то румын?!
22 декабря – День энергетика. С утра семинар, после обеда праздничные мероприятия: общеинститутское собрание, внутрилабораторный стол, вечер с танцами.
В повестке семинара обсуждение статьи аспирантки Умки о влиянии структурных сдвигов в промышленности на энергопотребление.
Умка поставила в известность собравшихся:
– Тенденция прощупывается.
Шастри поднял руку и шаловливо спросил:
– А кроме тенденции у тебя больше ничего не прощупывается?
Умка, а вслед за ней и все остальные, рассмеялись.
Председательствующий Каспаков недовольно постучал карандашом по столу:
– Ты это… Нурхан, можешь без своих… как там…
– Что и спросить нельзя?! – вступилась за мужа Марьяш.
– Марьяш, не мешай! – попросил Жаркен Каспакович.- Это семинар или что? Давайте посерьезнее.
– А ты не пробовала применить коэффициент регрессии? – задал вопрос Аленов.
– Забодал ты своей регрессией. – подал голос Володя Семенов.
– Крестьянин! – отозвался Аленов. – Без регрессии нет прогноза!
Поднялся Озолинг.
– Я не разбираюсь в экономике. И все же… Кхе-кхе… Полагаю, объективность экономических расчетов стала бы, если не абсолютной, то близкой к ней, начни мы наконец считать исключительно по энергозатратам. Я имею в виду эксергию…
Каспаков усмехнулся.
– Иван Христофорович, все это давно и всем известно. – Завлаб выпятил губы.- Предлагают производительность труда считать в джоулях. Ха… Предлагать предлагают, но сами не знают, как это делать.
