Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии. - Жак Рубо

Мадам Свекловитц, урожденная Репейо, самостоятельно додумалась до современной теории торговли картофелем (задолго до Спенсера Фридмана, получившего за это открытие Нобелевскую премию).

Все просто: картофеля из кучи набирают не больше, а меньше чем на килограмм. Вам говорят: «Тут меньше чем на килограмм. Добавить, или не надо?» Вы, потрясенный таким самопожертвованием продавца, отвечаете: «Не надо». На первый взгляд, продавец ничего не выигрывает. Но в этом вся сила новой системы: теперь, завоевав доверие покупателя, можно спокойно его обсчитать. Так продавец продаст меньше, но дороже. И приобретет постоянных покупателей.

Побывав однажды вместе с Лори на рынке, я оценил по достоинству открытие мадам Свекловитц. Она поняла, что я все понял, и с тех пор всегда отпускала Лори нужное количество товара и в точности по указанной цене.

В тот день булочная Груашана была закрыта. Мадам Груашан отправилась на рынок в сопровождении Стефана, своего нового помощника и «очень Красивого Молодого Человека», как в один голос сказали Гортензия и Лори. Но Стефан ни на кого не смотрел, кроме мадам Груашан. Он обволакивал ее влюбленными взглядами и нашептывал свою песенку. Набрав овощей и фруктов, Гортензия и Лори перешли Нормандскую улицу, чтобы купить к жареной лососине белого сен-жозефского вина.

Потом они зашли отдохнуть в кафе на углу улицы Жюло. Мадам Груашан и Стефан поставили свои сумки у соседнего столика. Стефан пытался подольститься к неприступным коленям хозяйки, напевая:

На, грызи мое сердечко,Как прозрачный леденец.

Лори заждалась своего кофе. И пошла к стойке. За стойкой сидел польдевский инспектор Шер. Хол. Он спросил ее, как поживает Мотелло.

Глава 23

Мотелло знакомит Карлотту с Горманским

Когда Гортензия и Лори вернулись с рынка Апельсиновых Младенцев, Карлотта сидела перед телевизором. Она опять просматривала кассету, на которую записала избранные интервью с группой «Дью-Поун Дью-Вэл» и главное, с Томом Батлером. В ожидании выпуска новостей она просматривала эту кассету в четырнадцатый раз. Узнав, что Том Батлер живьем появился на рынке, она секунд на тридцать впала в бурное отчаяние, а затем заявила, что ни в коем случае не откажется от посещения студии в Манчестере. Тем более, что Эжени все равно поедет туда посмотреть на своего обожаемого Мартенского.

Не отрывая глаз от Тома Батлера, Карлотта проводила тренировку с Мотелло. Она решила подготовить его к соревнованиям по преодолению препятствий на ближайших Олимпийских играх. Если вы подумали, будто мы сообщаем об этом забавы ради, то вы глубоко ошибаетесь. Мы не забавляться сюда пришли. Великолепная спортивная форма, которой Мотелло достиг в ходе этих тренировок (при его исключительных природных данных) (замечу по этому поводу, что у польдевцев очень развита прыгучесть: в стране, где кругом горы, иначе и быть не может), стала решающим звеном в цепи событий, сорвавших планы преступника. Так что советую вам воздержаться от замечаний. Мотелло отрабатывал прыжок через барьер, то есть линейку, закрепленную между большой комнатой (где стоял телевизор) и кухней, причем линейка поднималась все выше. Добиваясь от Мотелло чистоты стиля и улучшения результатов, Карлотта проявляла чудеса терпения. После удачного прыжка она говорила: «Отлично, котик!» Когда линейка падала, или прыжок получался недостаточно стильным, говорила: «Давай еще разок, бездарь хвостатая!», — и уязвленный Мотелло превосходил самого себя. Он прыгал все лучше и лучше, но его беспокоила одна вещь: ему казалось, что задние лапы стали расти слишком быстро. Он вспрыгивал на умывальник в ванной и смотрелся в зеркало, однако так и не сумел определить, насколько обоснованны его опасения.

Гортензия и Лори решили посидеть на кухне за рюмочкой смородиновки, перед тем как начать приготовление обеда.

Между тем настало время телевизионных новостей. (Странно все-таки, что вы не задали мне вопрос, зачем Карлотта дожидается теленовостей! Вас не удивляет, что она их дожидается? С чего бы это ей вдруг понадобились теленовости? Если догадаетесь, можете пропустить несколько строчек на следующей странице.)

Начались новости. На экране появилась эмблема телеканала; прозвучали позывные. Затем в кадре возникла внушительных размеров лестница, на ступенях которой никого не было. По обе стороны лестницы, у подножия, собрались в лихорадочном ожидании телеоператоры и репортеры со всего мира. Там было тридцать семь камер: восемнадцать слева и девятнадцать справа. С минуту лестница оставалась пустой; это создало дополнительное напряжение. Волнение операторов усилилось. Послышался какой-то шум. И вот наверху лестницы показался

Ведущий телевизионной программы новостей.

Стрекотание камер, ловящих каждое его движение, чтобы передать по другим национальным каналам, а через спутник — на весь мир, пока он величественно спускался по мраморной лестнице телестудии, напрасные попытки журналистов, оттесняемых охранниками, приблизиться к нему и взять интервью, потасовка охранников с неаккредитованными фотографами и треск разбитой аппаратуры, — все это на блестящем техническом уровне продемонстрировали нам невидимые объективы его родной телекомпании. Затем заставка исчезла, и мы увидели студию. Ведущий заговорил (не хочу называть его фамилию, она и так у всех на устах):

— Добрый день, в эфире новости телекомпании…, с вами… Главная новость дня: выход в эфир теленовостей, которые веду я, — после четырехдневного перерыва. С шести часов утра телекамеры всего мира были нацелены на знаменитую мраморную лестницу нашей студии, где я должен был появиться в назначенный час, перед тем как прийти сюда и сообщить вам, дорогие телезрители, самые свежие новости. Итак…

И опять показали ту же сцену, но на сей раз с другой точки, из глубины студии. Теперь мы видели не только возбужденную толпу репортеров у подножия лестницы, но и студийные камеры, в таком же возбуждении снимающие начальные кадры передачи.

Поблагодарив за внимание телезрителей и другие телеканалы, ведущий сказал:

— Переходим к другим новостям. Принцесса Корделия Сан-Марийская опровергла сообщения о своем повторном браке с Маргарет Тэтчер…

Третьей новостью оказалось интервью в прямом эфире с Томом Батлером, взятое на рынке Апельсиновых Младенцев. Именно этого и дожидалась Карлотта. Она записала интервью, потом пошла на кухню. Обед был почти готов.

— Опять жареная лососина, — возмутилась она. — Хоть бы гамбургеров для разнообразия дали.

Она сварила себе равиоли, поела и гордо удалилась в свою комнату, захватив порцию клубники со сливками.

Мотелло последовал за ней. Поскольку он не доел макрель, она догадалась, что ему нужно сказать ей что-то важное, но так, чтобы не услышали Гортензия и Лори.

Беззвучной, необычайно упругой походкой Мотелло прошел в ванную и, встопорщив ус, дал Карлотте понять, что она должна закрыть дверь и открыть кран, дабы никто не услышал шум и не распознал его причину. Затем он проскользнул под ванну. Послышался скрип отодвигаемой перегородки, и Мотелло исчез. Карлотта легла на пол и попыталась тоже залезть под ванну, но несмотря на всю ее гибкость, ей это не удалось. Минуту спустя Мотелло вернулся. Они с Карлоттой вышли на лестницу.

Как мы помним, в третьем подъезде того же дома, на третьем этаже слева находилась квартира, куда недавно въехал таинственный молодой человек. Эта квартира примыкала к квартире Карлотты, и в разделявшей их стене было проделано отверстие, через которое Мотелло мог в любой момент незаметно уйти.

Мотелло позвонил в дверь. Дверь открылась, и перед Карлоттой предстал князь Горманской, возлюбленный Гортензии, назвавшийся Морганом, Правящий Князь Польдевии. Мотелло представил ему Карлотту как своего тренера. Князь учтиво поклонился:

— Рад познакомиться, мадемуазель.

Карлотте он понравился, хотя и показался немного чопорным. Чем-то он похож на Тома Батлера, подумала она.

— Мадемуазель, — сказал он, — меня привела сюда Любовь.

Карлотта приготовилась слушать с удвоенным вниманием. Пусть ей расскажут о Любви, это наверняка пригодится, когда они с Эжени будут гулять, небрежно насвистывая, возле манчестерской студии и случайно встретятся с Томом Батлером (в сопровождении Мартенского).

— Да, мадемуазель, любовь. Уверен, вы сможете меня понять. Я люблю Гортензию, я люблю ее больше, чем чуть-чуть, больше, чем сильно, больше, чем страстно, больше, чем безумно и, разумеется, больше, чем нисколько! Я ЛЮБЛЮ ее. (До чего они средневековые, эти польдевские князья, подумала Карлотта, не лучше Автора.) Я пытался забыть ее, когда ужасное недоразумение разлучило нас. С ледяной пунктуальностью выполнял я долг венценосца, но ничто не могло развеять мою печаль, угасить безмерное желание снова увидеть ее. И вот я решил вернуться сюда инкогнито, встретиться с ней, просить о снисхождении, вернуть ее привязанность… или умереть. Для этого труднейшего предприятия я заручился помощью моего друга, князя Александра Владимировича, которого вы знаете под именем Мотелло. По соображениям конспирации ему пришлось сообщить о себе сведения, не вполне соответствующие действительности. Прошу вас, простите его: он сделал это по моей просьбе.