Дорога судьбы - Даниэла Стил

Старуха, ворча и прихрамывая, спускалась по ступенькам вместе с ними. Экипаж был нагружен доверху, хотя багаж составляли одни только новые платья Сабрины. Иеремия улыбнулся старой экономке. Он хотел взять ее с собой, но та пожелала остаться дома. В свои восемьдесят три года она сама имела право решать, что делать. Она не одобряла этой поездки.

«Это всего лишь на два месяца».

Несколько лет назад Иеремия дал обещание, но он никогда не был до конца уверен в том, что Сабрина захочет, чтобы он его сдержал. И он был крайне удивлен той радости, с которой она недавно откликнулась на его слова об отъезде. Иеремия обещал дочери открыть дом Терстонов и дать в нем бал в честь ее восемнадцатилетия.

– Может быть, она все-таки похожа на свою мать, – повторял он Амелии, когда она приехала к ним в город. Однако Амелия считала, что эта идея с балом просто великолепна, и очень жалела, что не сможет присутствовать на нем. В этом году она уже дважды была там: первый раз, когда выдавала замуж свою старшую внучку за одного из Фладов, второй – чтобы побыть со своей дочерью, когда умер зять. И она не могла приехать снова, чтобы присутствовать на балу, поскольку официально ее семья все еще носила траур. Между тем Амелия дала Иеремии множество полезных советов относительно предстоящего бала. Она даже поехала вместе с ним открывать дом Терстонов и сразу заметила, как сильно он волнуется. Проникшись сочувствием к Иеремии, Амелия коснулась его руки.

– Напрасно ты устраиваешь здесь бал. Лучше бы сделать это в «Фермонте». К тому времени отель будет достроен. – Ее всегда удивляло, что он отказывался продать этот дом, причинивший ему столько страданий, и с каким-то странным упорством хранил его для Сабрины.

– Я хочу, чтобы это было здесь.

Она заметила, что Иеремия стиснул зубы. Они вместе прошлись по дому, сопровождаемые толпой недавно нанятых слуг. Ремонт требовал колоссальных усилий, но сам дом этого стоил. Настоящую жалость к Иеремии Амелия испытала тогда, когда они добрались до его прежних апартаментов. Казалось, эти покои причиняют ему слишком сильную боль. Она посоветовала Терстону переночевать в соседней комнате, и он поблагодарил ее за эту идею. Они вместе вошли в туалетную комнату Камиллы и открыли ее гардероб. Амелия хотела, чтобы он выкинул все эти вещи, однако Иеремия приказал слугам сложить их в коробки и отнести в подвал.

– Зачем ты это хранишь? Она же бросила все это, когда уходила.

Они спускались по лестнице к выходу, и было видно, что Амелия удивлена. Чтобы подготовить этот дом к балу, требовалось проделать гигантскую работу, однако сама идея такого бала восхищала Амелию.

– Когда-нибудь Сабрина захочет взглянуть на вещи своей матери, – заметил Иеремия и рассказал о том, что произошло в этом доме пять лет назад, когда его дочери было всего тринадцать. – Я понял тогда, что Сабрина, ничего не зная о матери, поневоле ощущает душевную пустоту. Эта тема была запретной, поэтому она думала, что я все еще страдаю из-за смерти Камиллы, – вздохнул он и улыбнулся Амелии.

Они знали друг друга двадцать лет, и ему всегда было приятно общаться с ней. Она была все такой же живой, энергичной, доброжелательной... Даже в свои шестьдесят Амелия оставалась красивой женщиной, и Иеремия неизменно говорил ей об этом.

– Ты чудовищный лжец, Иеремия! Но как приятно это слышать! – восклицала она со смехом, а он целовал ее.

Амелия подарила Сабрине великолепное жемчужное ожерелье и вновь извинилась за то, что не сможет побывать на ее балу.

– Нам будет очень не хватать вас, тетя Амелия, – сказала Сабрина, нежно целуя ее.

Сабрина пообещала непременно надеть жемчужное ожерелье на свой бал. Амелия посоветовала ей заказать еще три платья, чтобы ходить на приемы вместе с отцом. Одно из них особенно нравилось Сабрине. Они с Амелией долго обсуждали его фасон и придумывали детали. Платье было сшито из золотистой ткани, которая великолепно гармонировала с молочно-белой кожей и черными волосами девушки. Когда его доставили в Сент-Элену, Сабрина пришла в такой восторг, что не позволила отцу взглянуть на платье, пока сама его не надела. Она уже решила, что по приезде в Сан-Франциско пойдет с отцом в театр именно в этом платье. В город прибыла нью-йоркская «Метрополитен-опера», и отец хотел сводить дочь на «Кармен». Главные партии должны были исполнять Фремстад и Карузо. Сабрина была очень возбуждена и от предстоящего посещения оперы, и от мысли о том, как восхитительно она будет выглядеть в этом платье.

Теперь платье лежало в ее чемодане, а чемодан в экипаже, который плавно катил по дорожке, ведущей к дому Терстонов. На какое-то мгновение она вспомнила свое первое появление здесь, когда ей пришлось перелезать через ворота. За последние полчаса они с отцом успели обсудить болезнь, поразившую виноградники в долине Напа, которая уже несколько лет подряд лишала их всего урожая. Но теперь, по мере приближения к этому элегантному дому, она так разволновалась, что обо всем забыла. Вот она уже стоит под тем самым великолепным куполом, украшенным витражами, и вновь вспоминает то время, когда увидела его в первый раз. Теперь дом сверкал чистотой, повсюду стояли цветы, серебро и латунь были отполированы до блеска. Сабрина повернулась к отцу, и он вдруг почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Стоя здесь, рядом с ним, она была так похожа на свою мать! Он вспомнил, как впервые привел сюда Камиллу, спомнил, как она была восхищена тем, что этот дом принадлежит им. Иеремия распорядился, чтобы Сабрине отвели хозяйские апартаменты. Сам он больше не хотел там жить. Сейчас Сабрине столько же лет, сколько было тогда ее матери, и единственная разница между ними состояла в том, что Камилла в этом возрасте была уже замужней женщиной. Впрочем, и характер Сабрины заметно отличался от характера Камиллы Бошан.

– О, папа, здесь все выглядит просто восхитительно!

Она была в таком восторге, что не знала, куда пойти в первую очередь. Иеремия и Амелия проделали большую работу, заказывая новую обивку и шторы. Бальная зала сверкала свежей раской. До бала оставалось еще три недели, но Сабрина уже испытывала страшное нетерпение. Впрочем, за это время им еще предстояло многое сделать. Через два дня они поедут в оперу, а a следующей неделе Крокеры, Флады и Тобины пригласили их на обед. Иеремия возобновил старые связи, которыми долгое время пренебрегал; он сделал это, чтобы представить всем Сабину. Он хотел, чтобы она провела тут два неотразимых месяца, потом намеревался покинуть Сан-Франциско и переехать на в Сент-Элену. В октябре можно было снова вернуться и статься в городе до самого Рождества. Совсем другую жизнь он вел с Камиллой, но ведь Сабрина, радуясь каждому дню в Сан-Франциско, в отличие от матери все же с удовольствием возвращалась в Сент-Элену.