Театр теней: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

—   Мы с вами, капитан Харт, наговорились вчера вечером. И даже с избытком.

Несколько часов подряд Шелдон провел у себя в каморке, а члены экипажа входили по одному и отвечали на его вопросы. Вопросы были однотипными:

—   Что именно гугли выясняли у вас?

—   Что вы им отвечали?

—   Как по-вашему, они поняли ответ?

Человек следовал за человеком. Шелдон сделал кучу заметок и наконец-то покончил с опросом. Затем он запер дверь, достал из стола заветную бутылку и позволил себе щедрый глоток. А потом, спрятав бутылку на место, уселся поудобнее и стал просматривать заметки, ничего не пропуская.

Пискнул коммуникатор.

—   Разведчики вернулись из повторного рейса,— послышался голос Харта,— и каждая деревушка вытащила такой же куб и установила перед молельней. Все жители сидят кружком вокруг куба и, похоже, играют в какую-то игру. Время от времени кто-нибудь встает и делает ход на одной из плоскостей, потом возвращается в круг и опять сидит как ни в чем не бывало…

—   Что-нибудь еще?

—   Ничего. Но вы же хотели проверить именно это, не так ли?

—   Да,— проговорил Шелдон задумчиво,— Пожалуй, именно это.

—   Скажите мне хотя бы, с кем они играют?

—   Друг с другом.

—   Как это друг с другом?

—   Деревня с деревней. Каждая со всеми другими.

—   Что? Все тридцать семь деревень?

—   Вы поняли меня правильно.

—   Но как? Объясните мне, черт вас возьми, как могут тридцать семь деревень играть одну и ту же партию?

—   Объяснить не могу,— ответил Шелдон. Хотя у него возникло ужасное подозрение, что объяснение есть. По меньшей мере есть определенная догадка.

Когда стало очевидным, что регресс был спланирован заранее в планетарном масштабе, он, помнится, задался недоуменным вопросом о системе связи, без которой все тридцать семь деревень никак не могли бы впасть в дикость одновременно. Он еще сказал себе, что это требовало бы системы связи намного лучшей, чем следует ожидать от культуры класса 10. И вот пожалуйста, вновь то же самое, и задачка даже еще труднее — те же тридцать семь деревень вовлечены в диковинную круговую игру на доске головоломной сложности.

Это подразумевает единственно возможный ответ. Ответ совершенно неправдоподобный, но другого не дано: телепатия. Но разве можно вообразить себе телепатию как достояние 10-го культурного класса, не говоря уже о классе 14!

Выключив верещалку, он возобновил прерванную работу. Достал большой лист бумаги, прикнопил его к столу и принялся перебирать заметки заново, не пропуская ни одной и перенося их содержание на схему. Покончив с этим, откинулся на спинку кресла и окинул схему взглядом, потом вызвал Харта. Минут через десять капитан, одолев лесенку, постучал в дверь. Шелдон отпер, впустил его в каморку и пригласил:

—   Присаживайтесь, Харт.

—   Додумались до чего-нибудь?

—   Полагаю, что да,— ответил Шелдон. И показал на схему, пришпиленную к столу: — Вот, полюбуйтесь.

Харт уставился на схему как баран на новые ворота.

—   Не вижу ничего особенного.

—   Вчера вечером,— начал Шелдон,— мы побывали на посиделках у гуглей, и за то недолгое время, что провели там, мы дали жителям этой деревни самое исчерпывающе полное представление о культуре класса десять, какое только можно себе вообразить. Но что меня гнетет по-настоящему — мы кое в чем вышли за рамки десятого класса. Я еще не закончил анализ, но это больше похоже не на класс десять, а на девять-М.

—   Мы — что? Что мы сделали?

—   Они выкачали из нас информацию. Каждого из наших спрашивали о каких-то аспектах культуры, и не было ни единого случая, чтобы вопросы дублировали друг друга. Каждый набор вопросов отличался от вопросов, заданных кому-то еще. Словно эти гугли распределили между собой вопросы заранее.

—   Ну и что из того?

—   А то,— ответил Шелдон,— что мы вмешались непрошено в одну из самых хитроумных социальных структур Галактики. Остается лишь надеяться на Господа Бога…

—   В одну из самых хитроумных структур? У гуглей?

—   Да, именно у гуглей.

—   Но они никогда ничем не выделялись! И никогда ничем не выделятся. Они просто-напросто…

—    Ну-ка подумайте хорошенько,— перебил Шелдон,— и попробуйте сообразить, какая черта в культуре гуглей поражает больше всего. Мы торгуем с ними уже целых пять веков. Какой факт за эти пять веков выявился неопровержимо и торчит как бельмо на глазу?

—   Они тупицы,— провозгласил Харт.

—   Судя по тому, что случилось, совсем наоборот.

—   Они ничего не добились,— не сдавался Харт,— И, насколько могу судить, ничего и не добиваются.

—    Это часть общей картины, — уточнил Шелдон,— Их культура статична.

—   Будь я проклят,— воскликнул Харт,— чтоб я стал играть с вами в угадалки! Если у вас есть что-то на уме…

—   У меня на уме явление, которое называется «мир». За все пять веков, что мы знаем гуглей, между ними не бывало разногласий. Они ни разу не воевали. Чего при всем желании нельзя сказать ни про одну другую планету.

—    Они слишком тупы для того, чтобы воевать,— предположил Харт.

—   Они слишком разумны для того, чтобы воевать! — ответил Шелдон,— Да будет вам известно, капитан Харт, что гугли добились того, чего не добивалась ни одна другая раса, ни одна цивилизация во всей галактической истории! Они открыли способ одолеть войну, оставить ее раз и навсегда вне закона!

Так ведется тысячи тысяч лет. Среди звезд, на планетах, обращающихся вокруг своих солнц, одна за другой возникают и расцветают империи. Но рано или поздно все они угасают, сиротливо и поверженно, а на смену им приходят другие империи и тоже в свой черед рассыпаются в прах. И те, что существуют по сей день, тоже неизбежно — дайте срок — потерпят крушение. Цикл — древний как мир, сказал себе Шелдон: от силы к самонадеянности, от самонадеянности к безрассудству — извечная, стандартная болезнь развития культур.

И не было дня с начала времен, когда бы где-нибудь в Галактике не полыхала война — не в одном созвездии, так в другом. Войны порождаются экономическими трудностями, хоть бывают и иные причины: неуемное честолюбие отдельных личностей и отдельных народов, странная тяга к гибели — психологический недуг, одолевающий порой целые цивилизации, высокомерная идеология расизма или религиозные догматы, если они оперируют понятиями крови и смерти вместо понятий любви и жизни.

А если постигнуть причины войн, классифицировать их? — подумал Шелдон. Наверное, можно найти какие-то общие закономерности, выявить факторы, ведущие к войне, и факторы, предопределяющие победу, коль скоро война разразилась.