Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Эрнест Джонс

В течение последующих пяти лет Фрейд был поглощен семейными заботами, профессиональной деятельностью и переводом книг Шарко и Бернгейма. Единственной опубликованной им за этот промежуток времени была работа, посвященная наблюдению гемианопсии у двоих детей, соответственно двух и трех лет (1888). До появления в печати этой работы ничего подобного на данную тему не издавалось.

Вслед за этой работой в 1891 году появилась первая книга Фрейда «Афазия». Он уже читал лекции по этому предмету в Физиологическом клубе в 1886 году, а также в университете в 1887-м; более того, он написал на эту тему статью в «Handworterbuch der gesamten Medizin» («Энциклопедический медицинский словарь» 1881–1891) Вилларе. Фрейд счел своим долгом посвятить первую книгу Брейеру, который являлся главной его опорой на протяжении самых трудных лет жизни и который также предложил ему то, что оказалось «ключом» ко всей его последующей работе. Однако благодарность не являлась единственным мотивом Фрейда; он надеялся таким образом завоевать хорошее расположение Брейера и был разочарован, что по какой-то непонятной причине она произвела на него неблагоприятное впечатление.

Большинство изучающих труды Фрейда согласятся с его собственным суждением о том, что это наиболее ценная из всех его неврологических работ. Она дает нам первое достоверное впечатление о том Фрейде, которого мы знаем в более поздние годы. Этой работе присущи тщательное обоснование, ясность изложения, аргументированность, беспристрастность и хорошее расположение материала, что станет столь характерным для его последующих работ. Фрейд, которому теперь уже 30 лет, не является более скромным студентом, а предстает как опытный невролог, который может разговаривать конфиденциальным тоном с известными учеными на равных, а любая критика их доктрин, какой бы опустошительной она ни была, высказывается в вежливой и сдержанной манере.

Эта книга имела подходящий подзаголовок «Критическое исследование», так как в основном заключалась в радикальной и революционной критике доктрины афазии Вернике-Лихтгейма, в то время почти повсеместно принятой. Фрейд был первым, кто осмелился на такой шаг. Однако книга не сводится к чистой критике, так как Фрейд выразил в ней собственные взгляды.

После открытия Брока в 1861 году зоны в лобной извилине левого полушария, повреждение которой вызывало моторную афазию (тяжелое расстройство функции речи), и Вернике в 1874 году зоны в височной извилине левого полушария, повреждение которой вызывало сенсорную афазию (неспособность понимать речь), неврологи столкнулись с задачей объяснения многих частичных и смешанных разнообразных проявлений подобных расстройств, которые можно было наблюдать. Возникали приводящие в замешательство комбинации неспособности говорить спонтанно, повторять слова за кем-либо другим, читать слова, будучи в то же время неспособным читать буквы или, наоборот, не понимать слова на недавно выученных языках, хотя все еще понимая материнский язык, и так далее. Вернике и следом за ним Лихтгейм нарисовали схемы предполагаемых связей речевых центров и гипотетически предположили, что различные части этих центров, где происходит поражение, отвечают за ту или другую комбинацию афазических расстройств. Чем больше таких расстройств наблюдалось, тем более сложными становились диаграммы, пока птолемеевская ситуация не призвала Кеплера для ее упрощения. Это Фрейд и взялся сделать. Детальный анализ опубликованных случаев показал, что при отражении этих расстройств на выстроенных ранее схемах связей наблюдаются внутренние противоречия, после чего Фрейд имел смелость подвергнуть сомнению всю основу этой доктрины, а именно: что различные виды афазий могут быть объяснены посредством того, что называлось подкорковыми перерывами ассоциативных волокон.

Его сомнения поразительно подтвердились бы, если бы он знал, что произошло с Бастианом, крупным английским авторитетом в области афазии, всего лишь через год после опубликования его книги. В неясном случае афазии Бастиан гипотетически предположил мельчайший перерыв между предполагаемыми ассоциативными волокнами, расположенными под корой головного мозга, но, когда аутопсия обнаружила огромную кисту, которая разрушила значительную часть левого полушария головного мозга, он был столь ошеломлен, что ушел из госпиталя.

Вместо этой мельчайшей локализационной схемы Фрейд внес на рассмотрение совершенно отличное функциональное объяснение. Признавая, что поражение трех основных центров (моторного, акустического и визуального) будет иметь результатом моторную афазию, сенсорную афазию или алексию (словесная слепота) соответственно, он предположил, что все другие подразновидности такого вида расстройств следует объяснять различными степенями функционального расстройства, проистекающего от (более или менее) пораженной области. Делая это, он опирался на доктрину «диссолюции» Дж. Джексона, согласно которой более поздно приобретенные или менее важные способности повреждались быстрее, чем более фундаментальные, и проиллюстрировал это положение многими примерами.

Он лишил «центры» Брока и Вернике их полумистического смысла самодействующих факторов и указал на то, что их важное значение является чисто анатомическим, а не физиологическим, и обусловливается лишь их окружением, в первом случае моторными областями мозга, а во втором — входящими волокнами из акустических ядер. Поэтому эти центры являются не чем иным, как узловыми точками в общей системе.

Все это явилось ступенью на пути освобождения Фрейда от более механистических аспектов школы Гельмгольца, в духе которой он был воспитан. Затем он пошел далее, подвергнув сомнению понятие, базирующееся на учении Мейнерта о том, что идеи и воспоминания следует изображать связанными с различными клетками мозга. Он показал психологическую последовательность развития речи и чтения, приобретения слов и понятий и протестовал против смешивания физиологических явлений с психологическими. Он назвал наименования объектов самой слабой частью нашего лингвистического аппарата, часто поэтому страдающего в первую очередь. Этот дефект был назван им асимволической афазией, таким образом заменяя находящееся в употреблении обозначение Финкельбурга на том основании, что тот не проводил различия между наименованием объектов и их узнаванием. Дефекту в последней способности Фрейд дал теперь название «агнозия», этот термин остался до наших дней, а также и сделанное им различие. Эхолалию в афазии он рассматривал просто как признак асимболии[76].