Плавучий остров - Жюль Верн

В шестьдесят лет король был еще полон сил, но хрупкое здоровье королевы требовало такого климата, который не знал бы резких колебаний температуры. Поскольку переезжать в погоне за хорошей погодой из одних широт в другие было бы слишком утомительно, они избрали своей резиденцией Стандарт-Айленд, — где же было искать ровного климата, как не на Стандарт-Айленде? Наверное плавучий остров предоставлял своим обитателям все преимущества такого рода, если уже самые богатые набобы Соединенных Штатов избрали его своей новой родиной.

Вот почему, как только был построен плавучий остров, король и королева Малекарлии решили поселиться в Миллиард-Сити. Они получили на это разрешение, с условием, что будут жить, как простые граждане, не пользуясь никаким, особым вниманием или привилегиями. Впрочем, можно не сомневаться в том, что они и не собирались жить иначе. Им сдали в правобортной части города, на Тридцать девятой авеню, небольшой особняк, окруженный садом, примыкавшим к парку. Там и проживает царственная чета, в стороне от всех, ни в малейшей степени не вмешиваясь в интриги и распри враждующих частей острова и вполне удовлетворяясь своим скромным существованием. Король погрузился в занятия астрономией, к чему он всегда чувствовал сильнейшую склонность. Королева стала вести почти затворнический образ жизни, не имея возможности посвятить себя делам милосердия, поскольку на «жемчужине Тихого океана» нищета неизвестна.

Такова история бывших повелителей королевства Малекарлии, — история, которую г-н директор рассказал нашим артистам, добавив, что король и королева милейшие люди, хотя средства у них относительно весьма скромные.

Видя, с каким философским спокойствием принимают свою участь эти лишившиеся престола монархи, квартет преисполнился к ним сочувствия и уважения. Вместо того чтобы поселиться во Франции, этой второй родине всевозможных изгнанных королей, их величества предпочли Стандарт-Айленд, как какие-нибудь богатые люди ради своего здоровья выбирают Ниццу или Корфу. Впрочем, их ведь не изгнали с родины, они могли бы остаться в Малекарлии или возвратиться туда теперь и жить в качестве простых граждан, но они вполне удовлетворены мирным существованием на Стандарт-Айленде и живут здесь, подчиняясь всем правилам и законам плавучего острова.

Действительно, короля и королеву Малекарлии не назвать богатыми, если сравнивать их с большинством миллиардцев и исходить из стоимости жизни в Миллиард-Сити. Что там можно сделать с двумястами тысячами франков дохода, если годовая плата за скромный особняк, который они снимают, равна пятидесяти тысячам? А ведь этот монарх далеко не был богачом среди императоров и королей Европы, которые в свою очередь не выдерживают никакого сравнения с Гульдами, Вандербилтами, Ротшильдами, Асторами, Маккеями и другими божествами финансового мира. Поэтому бывшим монархам, хотя они живут без всякой роскоши и разрешают себе только самое необходимое, все же приходится считать каждую копейку. Между тем жизнь на плавучем острове так полезна для здоровья королевы, что королю и в голову не приходила мысль покинуть его. В конце концов он решил прибавить к своим доходам заработок, и так как в обсерватории нашлось свободное место, и притом очень хорошо оплачиваемое место, он отправился ходатайствовать о нем у губернатора. Запросив каблограммой высшую администрацию в бухте Магдалены, Сайрес Бикерстаф предоставил эту должность бывшему монарху. Вот так случилось, что газеты могли сообщить о назначении короля астрономом Стандарт-Айленда.

В любой другой стране такой случай был бы пищей для бесконечных разговоров! Здесь об этом поговорили дня два, а потом и думать перестали. Кажется вполне естественным, что король стремится работой обеспечить себе возможность мирного существования в Миллиард-Сити. Он ученый, — можно воспользоваться его знаниями. Дело это вполне почетное. Если он откроет какую-нибудь новую планету, комету или звезду, — она получит его имя, и оно будет с честью красоваться среди мифологических наименований, заполняющих официальные астрономические ежегодники.

Проходя по парку, Себастьен Цорн, Пэншина, Ивернес и Фрасколен толкуют об этом деле. Утром они видели, как король шел к себе на службу, и они еще недостаточно американизировались, чтобы счесть это вполне обычным явлением.

— Если бы король не занял места астронома, — говорит Фрасколен, — он, пожалуй, мог бы стать учителем музыки.

— Король, бегающий по урокам! — восклицает Пэншина.

— Вот именно, и получающий за них изрядную плату от своих богатых учеников.

— О нем, и правда, говорят, как об очень хорошем музыканте, — замечает Ивернес.

— Я бы не удивился, услышав, что он увлекается музыкой, — прибавляет Себастьен Цорн. — Разве мы не видели, как он жмется к дверям казино во время наших концертов, не имея возможности купить себе и королеве билеты в кресла партера?

— Ах, дорогие скрипачи, мне пришла в голову одна мысль! — говорит Пэншина.

— Мысль «Его величества»! — подхватывает виолончелист. — Вот, вероятно, забавная мысль!

— Забавная или нет, старина Себастьен, — заявляет Пэншина, — но только она тебе наверное понравится.

— Посмотрим, что там придумал Пэншина, — говорит Фрасколен.

— Я придумал дать королю концерт у него на дому!

— А знаешь, — восклицает Себастьен Цорн, — твоя мысль недурна!

— Черт побери! У меня такими мыслями голова полна, и как только я тряхну головой…

— Она звенит, как бубенчик! — вмешивается Ивернес.

— Ну, дорогой Пэншина, — объявляет Фрасколен, — на этот раз с твоим предложением мы согласны. Я уверен, что мы доставим доброму королю и доброй королеве большое удовольствие.

— Завтра мы напишем им и попросим аудиенции, — говорит Себастьен Цорн.

— Я лучше придумал! — отвечает Пэншина. — Явимся сегодня же к королю с инструментами, как труппа бродячих музыкантов, и пробудим его своей музыкой от сна…

— Да нет же, мы исполним серенаду, — возразил Ивернес, — ведь это будет вечером…

— Пусть так, о строгая, но справедливая первая скрипка! Не надо спорить о словах! Значит, решено?

— Решено!

Мысль, и правда, отличная. Нет сомнения, что король-меломан будет очень тронут вниманием со стороны французских артистов и очень счастлив, что сможет услышать их игру.

И вот под вечер Концертный квартет, нагруженный тремя скрипками и виолончелью, выходит из казино и направляется по Тридцать девятой авеню на самую окраину правобортной части города.

Перед ними совсем скромный дом с зеленым газоном посреди маленького дворика. С одной стороны — службы, с другой — конюшни, которыми явно не пользуются. Домик в два этажа, перед входом — ступени, над вторым этажом — мансарда в одно окно. Направо и налево — два великолепных железных дерева, в тени которых извиваются дорожки, уводящие в сад. Сад небольшой, площадью не более двухсот квадратных метров, в зарослях его зеленеет маленькая лужайка. Этот коттедж и сравнить нельзя с особняками Коверли, Танкердонов и других именитых господ Миллиард-Сити. Это обитель мудреца, живущего в уединении, ученого, философа, Абдолоним, отказавшись от трона сидонских царей, был бы доволен таким убежищем.