Кровь на клинке - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Струны сей момент спроворим, ваше благородие, а вот чехлов, прошу прощения, не имеем-с, – тут же засуетился продавец, ныряя куда-то под прилавок.
– Да и хрен с ним, княже. Я тебе у шорника чехол закажу, получше деревянного будет, – угрюмо пообещал один из казаков.
– Добре, – кивнул Шатун, пряча усмешку в уголках губ.
Отдав продавцу ассигнацию и получив помимо инструмента еще один комплект струн, Руслан отошел от прилавка и, оглядевшись, неожиданно предложил:
– А не устроить ли нам, браты, малый загул?
– Это как? – оживились казаки, уже предвкушая что-то непривычное.
– Значит так. Сейчас расходимся и покупаем мясо и все, что к шашлыку потребно, вина доброго, солений всяких, хлеба, само собой, ну и прочих заедок, что к празднику положены.
– Так, может, сразу в трактир? – задумчиво предложил командир дежурной тройки.
– Нет. В трактире мы на виду, а я покоя хочу. Чтоб выпить, закусить, да просто поговорить спокойно, и чтоб никто после мне не тыкал, что князю с простыми казаками пить невместно, – решительно отказался Руслан. – Вы, главное, денег не жалейте. Все оплачу.
– Господь с тобой, княже, – дружно отмахнулись казаки. – Ты вон там, у коновязи постой, а мы быстро, – заверил старшой, и казаки стремительно метнулись в разные стороны.
Руслан успел только дойти до коновязи и скормить Бесу купленную тут же у старухи зеленщицы морковку, когда казаки начали по одному возвращаться, неся в мешках все купленное к неожиданному застолью. Отправив посыльного домой, с предупреждением, что ночевать не приедет, Руслан вскочил на Беса и решительно направил его в сторону заставы. К своей мастерской. Заодно посыльный должен был привезти из дому и мангал с шампурами.
Они успели собрать столы и начать подготовку к празднику, когда охрана распахнула ворота, впустив во двор коляску, в которой восседал майор Рязанов. Не ожидавший увидеть его Руслан удивленно выгнул бровь и, протягивая приятелю руку, подходя, спросил:
– Ты никак решил со службы сбежать?
– А-а, – отмахнулся граф. – Там сегодня делать нечего. А ежели что, знают, где нас искать. Казаки, там из коляски заберите, к столу, – громко скомандовал он.
Спустя полтора часа во дворе уже стояли столы, а в дальнем от сарая углу горел мангал, в котором пережигали дрова на уголь.
– Ты чего это вдруг решил пьянку устроить? – негромко спросил Рязанов, доставая из корзинки бутылку коньяка.
– Надоело все. Как говорится, душа праздника просит, – усмехнулся в ответ Руслан, подставляя чеканную серебряную чарку, украшенную орнаментом, но без всяких вензелей.
Именно поэтому он и рискнул оставить этот набор себе. Привязать ее к какому-либо делу было бы очень сложно, ведь нашел он этот набор, когда добивал остатки каторжных Иванов. Поставец с набором чарок и всего остального для пикника нашелся среди вещей. Все предметы в нем были изготовлены из серебра. Красивая вещь, и весьма недешевая. Но держать ее в доме Руслан не рискнул. А вот здесь, в мастерской, ей было самое место. Все одно, кроме него, в мастерскую мог войти только один человек. Его подмастерье. Но казачку Шатун доверял.
Пока пережигался уголь, мясо для шашлыка замариновалось, а вся компания, собравшись у стола, успела принять по чарке для разгона, закусив спиртное острыми закусками и бастурмой, купленной на базаре.
– Это откуда такая вещь? – заинтересовался Рязанов, приметив стоявшую у стены гитару.
– Купил сегодня. Можно сказать, случайно.
– Ты и играть на ней умеешь? – удивился майор.
– Нет, блин, на дрова пустить решил, – фыркнул Руслан, подхватывая инструмент.
Пробежавшись пальцами по струнам и прислушавшись к звучанию, парень убедился, что подстраивать гитару необходимости нет, и, заиграв перебором, запел песню на стихи русского поэта хулигана. Разговоры за столом разом стихли. Казаки слушали его так, словно Шатун произносил не слова песни, а божественные откровения. Когда стих последний аккорд, бойцы зашевелились и, переглянувшись, одобрительно закивали.
Рязанов, молча наполнив чарки, поднялся и, глядя на парня, с удивленной улыбкой произнес:
– Знал я, что свел меня Господь с необычным человеком, но ты меня удивлять не перестаешь. Твое здоровье, Руслан.
– Благодарю, Миша, – кивнул Шатун, поднимая свою чарку.
Они допили бутылку, и майор достал из корзинки вторую, когда на Руслана вдруг накатило. В душе парня вдруг всколыхнулось что-то, что заставило его забыть обо всем на свете и запеть. «Господа офицеры» в его исполнении заставили Рязанова прослезиться. А «Друг ты мой серебряный», пронял до слез казаков. К середине второй бутылки Руслан вдруг вспомнил еще одну песню и, тряхнув головой, ударил по струнам.
Песня «Иду на вы» ему всегда удавалась плохо, но сейчас он готов был петь и без гитары. Жесткий, рокочущий ритм песни заставил подобраться всех, а несложный припев подхватили сразу. Неожиданно, где-то в середине песни, хорунжий, приехавший со всей остальной ватагой, вдруг выскочил из-за стола и, выхватив шашку, пустился в пляс. Глядя на него, казаки принялись отбивать ладонями о столешницу ритм, поддерживая сослуживца разбойничьим посвистом.
Следом за хорунжим в пляс кинулся следопыт, а дальше это было уже не остановить. Обнаженные клинки сверкали в лучах закатного солнца, заставляя собравшихся еще глубже втягиваться в эту дикую пляску. Руслан, уже давно допевший всю песню до конца, продолжал играть, повторяя только припев. Даже сторожа, которых из уважения к годам пригласили к столу, но спиртного не предложили, помня, что они все одно на службе, дружно отбивали ритм, сжимая в руках оружие.
Наконец, в последний раз ударив по струнам, Руслан усилием воли остановился и, обведя собравшихся долгим, внимательным взглядом, негромко произнес:
– Вот и гимн для ватаги нашей.
– Любо! – раздался в ответ рев двух десятков луженых глоток.
Вскинув клинки в темнеющее небо, казаки стояли посреди двора, словно демоны войны. Казалось, отдай сейчас им приказ, и они не задумываясь ринутся атаковать любого, на кого укажет им князь. Во всяком случае, в глазах их читалось именно это. Уже изрядно пьяный граф, тряхнув головой, дотянулся до ближайшей чарки и, вылив в глотку ее содержимое, растерянно проворчал:
– О тебе, брат, скоро легенды слагать станут.
– О нас, Миша. О нас, – качнул Шатун головой, отставляя гитару. – Все, что сделано, сделано нами. Всеми нами.
– А легенды все одно о тебе будут, – упрямо отозвался майор. – Знаешь, теперь я верю, что один человек может целую армию побить. Ведь если такую песню в станицах петь, то османов до последнего бродяги вырежут. И не важно, кто ее петь станет. Важно, как…
* * *
Свадьбу играли шумно. Три
