Синдикат - Макс Коллинз

Его же напоминал «Павильон Рыбака» – ослепительно белая башня с синими украшениями, которая вздымалась вверх от расправленных модернистских крыльев. Шведский, Чехословацкий и Итальянский павильоны выглядели совершенно футуристическими, не просто здания будущего с легким «привкусом» Старого Света. Потом мы поднялись по лестнице в «Зал Науки» (Белый дом Выставки) с его изогнутым фасадом, обращенным к заливу. Внутри здания посетителей встречал десятифутовый говорящий человек-робот: «Сейчас, дамы и господа, я буду глотать. Вы сможете увидеть, как пища изо рта спускается по пищеводу, затем проходит в желудок и желудок переваривает пищу...»

Я был голоден и до этого, а теперь в голове совсем помутилось, и мы взяли пару хот-догов на футуристического вида лотке около аттракциона «Скай-Райд – Небесная прогулка». Мэри Энн очень хотелось отправиться на эту прогулку в небеса. Две башни высотой шесть с чем-то сотен футов были отделены друг от друга парой тысяч футов. Так называемые «ракеты» – кабины на стальных тросах – путешествовали между ними над лагуной туда и обратно на высоте, примерно, две сотни футов. Но после того как я съел хот-дог, мне этого делать как раз и не хотелось.

После того, как вы отражали нападение бешеного футуризма, полностью насытив чувства сочетанием геометрии и цвета, Выставка становилась самой обычной.

Мы бродили среди оштукатуренных динозавров, видели «Город Нью-Йорк» адмирала Бирда – корабль, на котором он ходил исследовать Антарктические моря; попали на аттракционы, где накувыркавшись в агрегатах под названием «платформа Бозо» и «Циклон», я, непонятно как, ухитрился сохранить в желудке сосиски; от «петли Линди» я уклонился, а также благополучно миновал «Пантеон Войны» с изображением самой большой войны на свете и как-то обошелся без цирка блох и шоу с флоридскими аллигаторами.

Мы переплыли через залив, чтобы взглянуть на «Заколдованный остров», где родители могли искупать малыми (после того, как доктор проверит каждого шустрика) и где по всему острову ездили с экскурсиями специальные поезда с красными вагонами.

Вся ярмарка была больна гигантизмом (невзирая на имеющуюся деревню лилипутов), по обеим сторонам «Тайм мэгэзин-Билдинг» вздымались огромные пародийные обложки: «Форчун» – с рисунком планет в космосе а «Тайм» – с изображением человека года, новоизбранного президента, чье лицо маячило над ярмаркой, хотя он и не имел возможности присутствовать на ней лично Термометр Хейвиленда был просто невозможно огромным, высотой в несколько этажей, с красным неоновым столбиком. Неудивительно, что один малыш на «Заколдованном острове», испугавшись, пытался поскорее выбраться из своего вагона.

Мы гуляли, держась за руки. Мэри Энн больше помалкивала, – но старалась всячески подчеркивать свою богемность, была одета в черный берет и черное облегающее платье, а каблуки такие, что ими можно было и убить, тогда как все вокруг были одеты ярко и празднично. Ее облик являлся отражением Тауер Тауна, а глаза были полны воспоминаниями об Айове. То странное место, где сотворили «Маленький кусочек рая», выглядело самым нереальным из всего существующего на свете, но Мэри Энн, хотела она в этом признаться или нет, его любила и искала подобное на Выставке.

Того же, вероятно? искали и другие люди, и таким образом эта Выставка стала тем местом, где можно укрыться от депрессии. Масса семей проходила мимо лотков с едой в поисках скамейки, на которой они располагались, чтобы съесть ланч из коричневых пакетов, принесенных с собой. Многие туристы остановились в частных домах (пятьдесят центов с человека, включая еду); а многие хитроумные головы – мужского или женского пола, неважно, – считали, что поступают очень экономно, принеся ланч с собой.

Конечно, масса людей покупали еду и здесь, и в этом случае, скорее всего, их деньги – по крайней мере, часть – уходили в сундуки Синдиката. Капоне мог быть в тюрьме, Сермэк – в земле, а Чикаго – чистым городом, но мальчики Нитти продолжали подчищать ярмарку. И не фигурально выражаясь, а потому что они контролировали Союз уличных уборщиков и Союз студентов колледжей – рикш и извозчиков экипажей, – да и полдюжины других. Рестораном «Итальянская деревня Сан-Карло» тоже управляли люди Нитти. У них была концессия на поставку вареной кукурузы, полотенец, мыла и средств дезинфекции, на лотки, туалеты и парковку. Каждый проданный на ярмарке хот-дог или гамбургер был от них. Ральф Капоне, брат Аля, присматривал за тем, чтобы здесь не появился ни один существующий на свете безалкогольный напиток, кроме «кока-колы», если он не разлит на его собственном заводе. Почти все продававшееся здесь пиво шло, конечно, тоже от Нитти. Да и почему бы Нитти не делать деньги на Выставке? Ведь он ее строил.

Слухи, подкрепленные вначале Элиотом, а потом частной полицией, в которой я сейчас работал, следя за карманниками, были таковы – это Нитти руководил союзами и ассоциациями работников, контролировавшими перевозки и большую часть работ по сооружениям аттракционов на Северном острове, и также по превращению его берега в футуристический пейзаж геометрии и гигантизма; и все, имевшие контракты по строительству на Северном острове, добавляли к своим счетам 10 процентов – потому что Нитти эти 10 процентов и требовал для своей преступной организации.

Собственно, вслух никто об этом не говорил: ни газеты, ни парни Дэйвса. В конце концов, на определенные вещи нужно смотреть по-другому. Например, со всеми этими понаехавшими туристами проституция просто крыши с домов посрывала, так что отцы города потребовали: проституток зарегистрировать как «массажисток» и обязать еженедельно проверяться у назначенных докторов, которые должны их осматривать на предмет, так сказать, «кожных заболеваний». И немедленно по всему городу развесили неоновые вывески с надписью «Массажный салон», ну и что? Разве не признавался генерал мне однажды, что «он хотел бы очистить город, но в пределах разумного»? Мир не рухнет только из-за того, что какая-то важная птица из Далласа снимет девочку, но если мы хотим, чтобы он когда-нибудь снова появился по делам в Чикаго, лучше уж отослать его назад домой без гонореи.

Эта Выставка, которую Мэри Энн обошла всю, по сути с открытым ртом, не была «Городом будущего», это был еще один «Город Вечного Никогда», безобидный, но временный. Через несколько месяцев ярко раскрашенное дерево и стекло наверняка разобьют. Все эти туристы из Айовы да и из любого другого фермерского штата радовались, думая, что видят вокруг себя будущее, а некоторые несчастные даже воображали, что находятся в Чикаго. Но были они в Чикаго только в том смысле, что в Чикаго проходила Выставка, которую запланировали и осуществили Дэйвс, Сермэк и Нитти. В этом смысле туристы, несомненно, находились в Чикаго.

А во всяком другом смысле они были вместе с Мэри Энн.

Глава 26

– Что-то не видно, – заметил Мэри Энн, – чтобы ты искал моего брата.

Мы сидели за маленьким круглым столиком на открытой террасе казино Пабста «Голубая лента», осматривая красоты ярмарки у южной лагуны, куда как раз выходили зады «Павильона Голливуда». С озера тянул бриз.

– Собственно, – ответил я, наливая разрешенного пива из бутылки в бокал, – прошло-то всего две недели. Но, должен сказать, не без пользы для тебя.

Бен Берни и его парни как раз сделали перерыв. Они играли на круглой вращающейся платформе прямо на открытом воздухе рядом с выходящей в садик танцевальной площадкой под тентом. Мы ожидали, пока нас обслужат, не менее получаса; и это несмотря на то, что было всего полчетвертого – поздно для ланча и рановато для ужина. Но это был день открытия «Столетия прогресса», и казино Пабста (казино только в смысле выступления кабаре, без азартных игр) было самым большим и шикарным заведением на территории Выставки. Оно совершенно законно рекламировалось как место, где «можно пообедать и потанцевать со знаменитостями», и три круглых бело-красно-голубых, соединенных между собой, строения, одно из которых было вдвое больше остальных, были набиты под завязку.

Она помешивала гавайский салат.

– Прошло больше месяца с тех пор, как ты мне сказал, что у тебя «наконец-то есть зацепка». Помнишь?

– Ты права. А что я еще сказал?

– "Только не наседай на меня из-за этого". – Правильно.

Она еще больше увлеклась салатом. Потом взглянула меня, широко раскрыв глаза. Наклонилась вперед:

– Посмотри-ка назад через плечо.

Я посмотрел.

– И что? – спросил я.

– Не разглядел, кто идет в нашу сторону? – О, да. Это Уолтер Уинчелл. Он, Дэймон Раньон и прочие большие «шишки» из своры нью-йоркских гончих за новостями, съехавшиеся в наш город. Ну и что?

– Разве ты не говорил, что встречался с ним во Флориде?

– Правда, встречался.

– Он подходит! Представь меня, Натан! Если только он упомянет меня в своей колонке, в общем, это может означать... – Она замолчала. Уинчелл приближался.