Манипуляция сознанием 2 - Сергей Кара-Мурза

В этом случае Познер немедленно начинает «бередить старые раны», не давая давним противоречиям «забыться».

Смысл всех (и не только познеровских — Сванидзе, Разумовский и др.) передач на эту тему в дополнительном раскалывании российского общества. Подобная практика серьезнейшим образом ослабляет и общество, и форму его организации — государство. Вопрос «убирать из Мавзолея тело В. И. Ленина или не убирать?» исключительно удобен манипуляторам, так как позволяет снова и снова настраивать одну часть нашего общества против другой.

В передаче союзником Познера выступает писатель Аксенов, поддерживая теорию «перезахоронения тела Ленина» своим «писательским авторитетом». Он всячески очерняет действия большевиков (лидером и идеологом которых и являлся Ленин), и, в конце концов, С. Кургинян, выступающий оппонентом Познера, вынужден нанести контрудар по личности этого «певца демократии»:

«Василий Аксенов: Я согласен с вами. Пожалуйста, если есть завещание, которое может быть подтверждено как достоверное, тогда другое дело, тогда все в порядке. Но на самом деле вообще-то, простите, кто будет… Вот перенесли его. Как мы можем разграничить, если поставить вместе… Рядом можно поставить воинов с той стороны и с другой стороны, а как мы разграничим воина и палача? Может быть, многим духам того времени не понравится становиться рядом с палачами ЧК.

Сергей Кургинян: Вы знаете, как бы Булгаков знал этому цену и говорил: «Горит в ночи игла». Я с таким большим удовольствием читал вашу книгу «Любовь к электричеству».

Василий Аксенов: Да?

Сергей Кургинян: Да. Очень интересная была книга. Там была речь о героях ленинского периода и о Красине, обо всем прочем. Скажите, эта книга [автором ее был Аксенов] была искренней?

Василий Аксенов: Какая книга?

Сергей Кургинян: «Любовь к электричеству».

Василий Аксенов: Да-да. В общем-то, это было начато, как просто способ заработать деньги…

Сергей Кургинян: А-а-а, тогда, может быть, то, что сейчас — это [сегодняшние утверждения Аксенова, его антисоветская позиция] тоже способ заработать деньги? Если раз так человек пошел [лгать ради денег], то, может быть, так и всю жизнь уже [лжет ради денег]?

Василий Аксенов: Но это вы напрасно, мне кажется, обостряете…

Сергей Кургинян: А как же иначе?

Ведущий (Познер) [видит, что Аксенов разевает рот, как выброшенная на песок рыба, и явно не знает, что ответить]: Мы о любом человеке можем найти…»

После этого Познер поворачивается к Г. Зюганову, не просившему высказаться, и, не дослушав Кургиняна, быстро «передает ему слово».

С. Кургинян мастерски и исключительно наглядно показал продажность и беспринципность (а, заодно, и ограниченность) В. Аксенова, вынудив того сознаться в готовности «просто зарабатывать деньги» на своей личностной позиции. Действительно: если Аксенов мог «просто зарабатывать» тогда — почему же он не может так поступать сейчас? Что ему мешает? Тем более, что «сейчас» таких возможностей намного больше, чем «тогда», да и денег он получает не в пример больше. Аксенов не просто писатель, уличенный в продажности. Он символ «демократии в литературе», олицетворение идеологии «борьбы с советским монстром».

Демонстрация истинного лица этого «символа» может нанести ощутимый вред имиджу «рыночной демократии». Познеру это совсем не нужно.

Однако он уже совершил непростительную для него, как для манипулятора высокого уровня, ошибку: позволил Кургиняну «без присмотра» последовательно задавать «невинные» вопросы Аксенову, загоняя последнего в логическую ловушку. В итоге ловушка захлопнулась, на передаче Познера зрители увидели — что такое НАСТОЯЩИЙ демократ, насколько он продажен и глуп. Ведь Аксенов даже не нашелся, что сказать в ответ Кургиняну, невразумительно проблеяв: «Но это вы напрасно, мне кажется, обостряете». Теперь Познеру ничего не остается, как бросить отвлекающую фразу — «Мы о любом человеке можем найти…» — которая, на самом деле, просто затыкает рот Кургиняну, не давая ему возможности развить свою мысль. И, немедленно, дать слово хоть кому-то, кто готов его «взять». Это очень удачно подвернувшийся под руку Г. Зюганов. Познер вынужден был, несмотря на патологическую ненависть к коммунистам, дать слово ему ради того, чтобы лишить возможности говорить С. Кургиняна.

В этой же передаче Познер еще несколько раз применяет прием затыкания рта оппоненту. Его главный противник — С. Кургинян (Г. Зюганов выглядел как совершенно неумелый и беспомощный человек, умеющий лишь время от времени ретранслировать заезженные идеологические штампы), исключительно интеллектуальный рефлексивный боец, настолько же умный, насколько и хитрый. Открытый спор с ним ведущий неизменно проигрывал и вынужден был просто не давать С. Кургиняну высказываться:

«Сергей Кургинян: Он [В. И. Ленин] образователь великого государства, нашего, где размещены все наши смыслы наших жизней, жизней наших отцов, наших дедов. Это государство длилось 70 лет. И это великое государство, хотя бы потому, что оно победило фашизм. Если в этом великом можно найти гадость, то во всем великом можно найти гадость, она всегда есть. Можно найти ее в Великой французской революции, во всем. Весь вопрос заключается в том, есть ли что-то кроме нее, есть ли величие? Потому что бывает просто гадость и пошлость, а бывает это вместе с величием. Если это государство, наше советское, является просто пакостью…

Ведущий (Познер): Являлось.

Сергей Кургинян: Являлось, то мы все поражены в правах. Мы все, потому что мы все оттуда, мы все вышли из этой гоголевской «Шинели». Тогда нет народа, тогда народ кончен, тогда никакого разговора о великой России быть не может, потому что 70 лет маразма означают маразм навеки. Уже не будет будущего, и это ликвидация.

Ведущий (Познер): Интересно, что вы скажете по этому поводу. Все-таки довольно серьезное заявление, что если это было…

Василий Аксенов: В общем, это было царство маразма с самого начала.

Сергей Кургинян: Тогда все маразматики.

Ведущий (Познер): Вы посмотрите, в фашистской Германии это был маразм.

Сергей Кургинян: Отвечу.

Ведущий (Познер): Да или нет?

Сергей Кургинян: В фашистской Германии была мерзость и мрак.

Ведущий (Познер): Значит, все, кто оттуда вышел, вышли из мерзости и мрака?

Сергей Кургинян: Отвечаю. Вы помните, сколько это было лет?

Ведущий (Познер): 12.

Сергей Кургинян: 12. Значит парень, которому было 15–16 лет, когда это началось, он в 27 уже выходил из этого. И все равно поражение в правах немецкого народа обрушило немецкую историю. Это катастрофа, и это покаяние, покаяние, покаяние, денацификация, денацификация. Теперь смотрите, чуть-чуть немцы подняли голову…

Ведущий (Познер): Посмотрите, как они живут после всего этого.

Сергей Кургинян: Нет. Если мерить тем…

Ведущий (Познер): Я никогда не забуду, как советский генерал, командовавший танковой дивизией, рассказывал мне… он еще «л» не выговаривал, ну, такой танковый человек. Он говорил: «Володя, когда мы пересекли границу Германии, я вдруг увидел, что немцы после стольких лет войны живут лучше, чем мы жили до войны. Я не мог поверить своим глазам» [зрительская аудитория начинает хлопать].

Сергей Кургинян: Я вам отвечу королем Лиром: «Сведи к необходимому всю жизнь, и человек сравняется с животным, что значит: человек, когда его желания еда да сон, животное, не более» [аудитория взрывается аплодисментами; очевидно, что они целиком предназначены Кургиняну].

Ведущий (Познер) [старательно делая вид, что «не слышит» последней фразы Кургиняна и не замечает реакции зала, быстро обращается к Г. Зюганову]: Да, прошу, Геннадий Андреевич».

В словесном поединке Познер эффективно начинает апеллировать к «желудочной неудовлетворенности» аудитории (этот аргумент неплохо его характеризует). На какой-то момент это встречает одобрение аудитории. Но Кургинян мастерски показывает: переживать ТОЛЬКО о качестве еды и жилища есть удел животных. Да еще и цитирует при этом такого всемирного авторитета, как Шекспир.

Нет сомнений, что аудитория в этом утверждении поддержит его (и устыдится своей необдуманной поддержки Познера, доказывавшего обратное). Это нанесет сильный удар и по всей информационной конструкции передачи, и по имиджу ведущего. Поэтому последний, не найдя что возразить (спорить с Шекспиром ему крайне трудно, да и не умеет он вести дискуссию с сильным противником), просто «дает высказаться» Зюганову, демонстрируя «плюрализм мнений» и одновременно не давая Кургиняну развить его мысль…

Таким образом, можно сказать, что данный прием манипуляции сознанием показывает либо крайнюю слабость аргументации манипулятора, либо его глупость. Так как демонстрирует неспособность манипулятора в силу тех или иных причин вести честную дискуссию, отстаивая свою точку зрения.