Версальская история - Даниэла Стил

— Да, — кивнул он. — Просто я не хотел, чтобы у тебя возникли из-за меня лишние сложности с семьей. На мой взгляд, это слишком дорогая цена за… за наш роман.

Он говорил совершенно серьезно, сознавая свою ответственность перед ней, и Алекс не удержалась и поцеловала его снова.

— Я уже заплатила за все… — сказала она. — И по самой высокой цене.

— Я так и понял. — Куп подумал о ее несостоявшейся свадьбе, о женихе, который ушел от Алекс к ее сестре.

Остаток дня прошел спокойно. Они читали, загорали на террасе, потом ушли в спальню и долго занимались любовью. Подростки у бассейна в конце концов затихли, и перед ужином Алекс и Куп отправились туда, чтобы искупаться.

Вокруг бассейна все было убрано, шезлонги расставлены, и Куп удовлетворенно кивнул. Он сразу понял, что это Марк заставил «инопланетян» привести все в порядок.

Уже совсем поздно вечером они отправились в кино.

Когда Куп покупал в кассе билеты, на него все оборачивались, а двое или трое даже подошли попросить автограф.

Алекс это не смутило. Она уже привыкла, что, куда бы они ни пошли вместе, все на них таращились. Не обижалась она и в том случае, когда кто-то, желая сфотографироваться с Купом, просил ее отойти в сторонку. «Вы тоже знамениты?» — обычно спрашивали у Алекс. «Боюсь, что нет», — с улыбкой отвечала она. «Тогда не могли бы вы пока постоять вот здесь?» — говорили ей, и Алекс послушно отходила, вставала за спину фотографирующего и оттуда строила рожи, пытаясь рассмешить Купа.

После фильма они зашли в кафе, съели по сандвичу, запили кока-колой и вернулись домой. Алекс предстояло встать в шесть, чтобы быть в больнице к семи, однако, несмотря на то, что спать ей оставалось всего несколько часов, она была совершенно счастлива — уикенд прошел прекрасно. Алекс была бесконечно благодарна Купу за то, что он доставил ей такое удовольствие.

Утром она уехала. Алекс встала и собралась так тихо, что Куп даже не слышал, как она уходила. Зато в ванной комнате рядом с бритвенным прибором его ждала записка от нее:

«Дорогой Куп! Огромное спасибо за чудесные выходные! Я прекрасно провела время и отдохнула. Кстати, если хочешь получить от меня фотографию с автографом — позвони моему агенту. До встречи! Люблю. Целую. Алекс».

Отложив записку в сторону, Куп задумался. "Люблю.

Целую"… Да, он тоже может сказать ей, что любит ее. И это было удивительно для него самого. Сначала Купу казалось, что роман с Алекс будет своего рода приятной интермедией, призванной внести некоторое разнообразие в его жизнь. И она действительно была ни капли не похожа на тех женщин, с какими он обычно встречался. Должно быть, поэтому Куп был потрясен до глубины души, когда осознал, насколько сильно она ему нравится. Алекс была настоящей, живой, любящей, и Куп растерялся. Он не знал, что ему теперь делать. Будь на ее месте какая-то другая женщина, он наслаждался бы близостью, а потом спокойно оставил ради нового своего увлечения. Но с Алекс он так поступить не мог. Больше того, несколько раз Куп ловил себя на том, что все чаще и чаще задумывается о будущем. Об их будущем, о том, каким оно будет и на сколько лет счастья он может рассчитывать.

Не мог не думать Куп и о своем финансовом положении.

Правда, меркантильные интересы никогда не были для него главными, однако и слов Эйба он не мог забыть. Они занозой сидели у него в мозгу и начинали свербеть каждый раз, когда он доставал кошелек или кредитную карточку.

Если, чтобы спасти «Версаль», ему в конце концов все же придется жениться на состоятельной женщине (а в том, что он этого хочет. Куп даже сейчас не был абсолютно уверен), то лучше Алекс ему не найти. В ней Купу нравилось буквально все, и он понимал, что женитьба на дочери Мэдисона добавит ему значительности. Куп не сомневался — она никогда не упрекнет его в том, что он польстился на ее деньги. Однако, несмотря на это, ему почти хотелось, чтобы Алекс не была дочерью стального короля. Постоянно обманывать себя и не думать о ее богатстве он был не в состоянии.

Кроме того, Куп не был уверен, пришла ли бы ему в голову мысль о женитьбе, если бы у Алекс не было ее состояния.

Деньги все запутали; о чем бы ни шла речь, он ежеминутно, ежечасно сомневался в истинных мотивах своих чувств и поступков. Что, если им движут сугубо материальные соображения? И вместе с тем Куп был уверен, что любит ее, что бы это ни означало сейчас или в будущем.

— Расслабься и получи удовольствие, — сказал Куп своему отражению в зеркале. — Что тебе еще надо?

Но он не мог расслабиться. Так ли уж сильно он любит Алекс или просто видит в ней решение своих финансовых трудностей? Состояние Мэдисонов способно было решить все его проблемы раз и навсегда, если только отец позволит Алекс совершить подобный шаг. Куп так и не поверил до конца, что мнение отца для Алекс ничего не значит. Ведь что ни говори, а она тоже была Мэдисон, и это налагало на нее определенную ответственность — особенно в таких деликатных вопросах, как замужество, свобода распоряжаться капиталами, рождение наследников…

Подумав о детях. Куп невольно поморщился. Эта мысль по-прежнему была ему тягостна, хотя он вполне отдавал себе отчет, что, если они с Алекс в конце концов поженятся, их дети, кроме всего прочего, будут наследниками доброй половины, империи Мэдисон. Но лично для него дети олицетворяли собой шум, беспорядок, тревоги — словом, все, что он всю жизнь стремился избежать. Самому Купу никогда не хотелось стать отцом, но Алекс… Она была еще достаточно молода и могла испытывать стремление к материнству, и хотя они никогда не говорили об этой проблеме серьезно. Купу было совершенно ясно, что рано или поздно Алекс захочет родить ребенка, может быть, даже не одного.

Для него же это было слишком сложно, сопряжено со слишком многими неудобствами, необходимостью изменить свои привычки, поступиться чем-то удобным и приятным.

Пока Куп брился, в спальне несколько раз звонил телефон, но он не сразу взял трубку. Это была обязанность Паломы, и Куп довольно долго ждал, пока она наконец соизволит подойти к аппарату. Потом ему пришло в голову, что это может быть Алекс. Куп бросился к телефону, на ходу вытирая полотенцем мыльную пену с лица, но это была Шарлей.

— В чем дело, Шарли? — спросил он мрачно, даже не стараясь, чтобы голос его звучал любезно.

— Я звонила тебе на прошлой неделе, но ты так и не перезвонил мне. — Шарлей говорила обвиняющим тоном, и Купу захотелось швырнуть аппарат о стену.

— Я не получал твоего сообщения, — ответил он, сдерживаясь из последних сил. — Ты уверена, что оставила его на моей «голосовой почте»?

— Я разговаривала с этой твоей кубинкой, как ее там… — заявила Шарлей. Теперь в ее голосе сквозило сознание своей правоты, и Куп скривился. Шарлей и его короткое увлечение ее пышным бюстом и выдающимися ногами, казалось, случились в другой жизни. Теперь у него был серьезный роман с достойной женщиной, а не сексуальная акробатика с девицей, которую он едва знал. Шарлей и Алекс отличались друг от друга, как небо и земля; двух других таких непохожих женщин нельзя было найти в целом свете.