Благородство и страсть - Барбара Пирс

– Ты не обязан отвечать за меня, Кенан Милрой.

– А ты за меня, – сказал он, почувствовав ее раздражение. – Тебя это не касается.

«А жаль», – подумала она, ведь он говорил правду.

– У тебя талант отделять душу от тела. Я не умею управлять чувствами, так что мне приходится выбирать.

Он подозрительно посмотрел на нее.

– Ультиматум, Уинни?

Она дернула плечами, снимая напряжение.

– Если тебе так нравится. Поскольку я не собираюсь замуж за лорда Невина, моя роль в твоей игре против твоего отца завершена. – Он хотел возразить, но она остановила его взглядом. – Ты рисковал жизнью, защищая мою честь. Я была твоей женщиной, так что мы квиты, и мощь больше не хвастать своим благородным поступком. В ужасе Милрой хотел подойти к ней, но остановился, Увидев, что Уинни отходит назад.

– Ты не моя женщина! – прогремел он.

– О, я даже этого не достойна.

Она попыталась не выдать боли, с которой ей дались эти слова.

– Нет! Я не то имел в виду, черт побери! Ты все переворачиваешь с ног на голову.

– Ты так и не впустил меня в свою жизнь. – Уинни посмотрела прямо ему в глаза. – Я знаю о твоей ненависти, о твоих амбициях. А как же любовь, Кенан? Может, в твоей жизни все же есть люди, на которых тебе не наплевать?

Казалось, этот простой вопрос взволновал его.

– Один-два есть, какая разница? Против ее воли слезы подступали к глазам.

– Неужели, сэр? Тогда почему же я ни разу не видела тех людей, для которых есть место в твоем сердце?

– Им нет места в твоем мире, Уинни. Как и мне…

– О, пожалуйста! Хватит придумывать всякие глупости. Я никогда не думала о тебе хуже, чем о других, из-за твоего плохого воспитания. Но мне не дает покоя, что ты стыдишься того, что хочешь меня.

Она отвернулась и быстро вытерла скатившиеся по щекам слезы. Пораженный, он схватил ее за руку, чтобы удержать.

– Стыжусь? Что за бред! У меня все внутри замирает только от того, что я вижу тебя.

– Думаешь, ты первый, кто сказал мне, что я красивая? – вырвалось у нее. – Десятки мужчин рассыпались передо мной в комплиментах в надежде завоевать мое сердце. Но я ничего не чувствовала, кроме сожаления, что не могу ответить тем же. Ты был единственным, кто вызвал во мне искренние чувства. Я все отдала тебе… рисковала всем, надеясь… – От боли голос ее оборвался.

– На что ты надеялась, Уинни? – спросил он. Она вскинула голову.

– Не важно. Я не могу дать тебе больше, не опустошив себя. Оставь мне хоть что-нибудь.

– Но мы не можем вот так со всем покончить!

Он хотел поцеловать ее, но от поцелуя обоим было бы только больнее. Уинни вырвала руку и отступила.

– Мы должны. Если не ради меня, то ради ребенка, который растет внутри меня.

Он был поражен.

– Ребенок… Ты уверена?

– Что ты отец? – Уинни отошла от него еще на два шага. – Никогда бы не подумала, что ты можешь быть так жесток.

– Я признаю ребенка, – сказал Кенан и подскочил к ней. – Я не мой отец!

Уинни вздрогнула. Она не собиралась обвинять его в подлости, за которую презирала Рекстера.

– Криком ничего не решишь. Я… я лишь хотела, чтобы ты понял, почему со всем надо покончить. Хватит с меня игр, Кенан. Придется тебе найти способ отомстить без моей помощи.

– Вот каково твое решение? Рассказать мне, а потом сбежать?

– Не сбежать! – Она тоже перешла на крик. – А продолжать жить! – Увидев боль на его лице, Уинни постаралась смягчить голос. – Моя семья не выбросит меня на Улицу умирать с голоду или продавать себя мужчинам. Мой сын не будет расти с желанием проучить тебя за то, что ты бросил нас.

Они оба ужаснулись слезам, наворачивающимся на его глаза.

– Я никогда не считал тебя трусихой, Уинни. Но сейчас мне страшно. Ты так быстро бежишь, что пыль и ветер ослепляют тебя.

– Я просто называю все своими именами. А ты просто бесишься, что я первая бросаю тебя.

– Я не отказывался от тебя.

– Но и не просил остаться. – Набравшись сил, она поцеловала его в щеку, мокрую от слез. – Я никогда не забуду тебя… – И подняла на него глаза. Негодуя, он сцепил руки за спиной, словно боялся, что не совладает с ними. – …и никогда не прощу тебя, Кенан, за то, что не принял большего.

Уинни вышла из комнаты, не внимая мольбе, которую она услышала в своем имени, когда он прокричал его.

Часами Кенан бессмысленно слонялся по городу. Его преследовал образ Уинни с бледным несчастным лицом. Она вежливо попросила его уйти. Нет, хуже, она порвала с ним. Даже ребенок, которого она носила под сердцем, не мог привязать ее к нему. Потеряв голову от отчаяния, когда она вышла из комнаты, Кенан бросился вслед.

Сэр Томас был не так доверчив, каким мог показаться. Он сам и три лакея схватили Милроя, прежде чем тот дошел до лестницы. Разгоряченный, отец Уинни со всего размаху ударил его в живот и приказал вышвырнуть из дома. Печально, но его попытка поговорить с Уинни доказывала лишь, что сэр Томас прав: он ей не подходит. Расстроенный, Милрой побрел прочь от ее дома.

Наконец подняв глаза, он увидел, что пришел не к себе домой, а в «Серебряную змею». Когда-то здесь был его дом.

Когда Бланш с мужем хотели приютить его под своей крышей, он был слишком озлоблен, чтобы принять их заботу. Великодушная и добрая, она не помнила его тогдашней грубости и со временем нашла место в его непробиваемом сердце. Теперь, когда ему было больно, Кенан понял, что Бланш Шатер стала для него семьей.

– Кенан, – поздоровалась она, поцеловала Кенана, взяла за руку и провела к свободному столику. Почувствовав его боль, она не удержалась от слез и, достав носовой платок, стала вытирать глаза. – Мне так жаль. Все твои планы рухнули. Хотя – прости, что я тебе это говорю, – так, возможно, будет лучше.

Теперь, когда его опасения были высказаны вслух, Милрою стало еще хуже. Боль от удара, что он получил в живот, отзывалась с каждым вдохом.

– Я все сделал не так.

Он залез в кармашек для часов и достал золотую цепочку. Вместо печатки к ней была прикреплена камея с выгравированным силуэтом Уинни, который они сделали на ярмарке. Кенан провел пальцем по ее профилю, вырезанному в камне. Недавно эта безделушка была символом всего, чего он добился; теперь превратилась в жестокое напоминание обо всем, что он потерял.

– Это нормально, что тебе плохо. Что бы ты ни говорил, ты не хотел его смерти.

В смятении он сжал в кулаке камею, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

– Смерти? Я убью любого, кто посмеет причинить Уинни боль!

Не понимая, о ком говорит Кенан, Бланш посмотрела на него сквозь слезы.

– Уинни? Это твоя дама сердца?

– Черт, женщина, я не в настроении сплетничать. Пусть только попробуют тронуть ее.