Месяц Седых трав - Андрей Посняков

– Так, может, и вам…

– Нет. Нас убьют. Так захотел предатель – Жорпыгыл Крыса!

– Жорпыгыл – предатель?

– А ты думаешь, почему нас держат в яме? Ладно, потом расскажу.

Побратимы быстро побежали к реке. Прохладная ночная темень окутывала берег плотным непроницаемым покрывалом. В кочевье запылали костры.

– Плыви, я скоро!

Свернув, Баурджин замедлил бег и осторожно пробрался к устам, за которыми устало стонала Джэгэль-Эхэ.

– Ну, наконец-то! – увидев вернувшегося жениха, воскликнула девушка.

– Тсс! – Юноша накрыл ее губы рукой. – Идем. Можешь не одеваться – удобнее будет плыть.

– Ага… Только потом – замерзнешь.

Джэгэль-Эхэ прихватила халат, пристроив его на шее этаким хомутом.

– Думаю, какое-то время у нас есть, – на ходу рассуждал Баурджин. – Пока соглядатаи выждут, пока осмотрят кусты, пока сообразят, что к чему… Осторожней, здесь круча!

Спустившись с обрыва, молодые люди бесшумно вошли в реку и быстро поплыли вниз по течению. Это хорошо, что язычники не пловцы, это очень хорошо! Они и рассуждали-то исходя из собственных представлений о мире, считая любую реку преградой. А ведь можно было посмотреть иначе, не преграда – путь! Этим-то путем и пользовались сейчас беглецы. Вода была теплой, словно парное молоко.

– Надо не просмотреть лес на том берегу! – отплевываясь, произнес Баурджин. – Слава Христородице, хоть ночь выдалась звездная.

Звезд в ночном небе и впрямь было много, а вот вместо полной сверкающей луны поблескивал лишь узенький серп месяца, даже не серп, а так – серпенок.

– Вон он, твой лес, – перебивая шум течения, выкрикнула Джэгэль-Эхэ, кивнув направо.

– Да, это он. – Баурджин улыбнулся. – Выбираемся.

Быстро выбравшись на берег, они побежали к лесу.

– Ты, Баурджин?! – негромко спросили из-за деревьев.

– Анда?

– Я! А кто это с тобой?

– Невеста. Где наши?

– В лесочке, как и договаривались.

Баурджин оглянулся назад и прислушался: никакого шума. Похоже, никто за беглецам не гнался, по крайней мере – пока.

– Анда, дай обниму тебя!

Побратимы заключили друг друга в объятия и некоторое время так стояли.

– А не пора ли нам идти? – несколько ревниво произнесла Джэгэль-Эхэ.

Друзья посмотрели на нее и дружно рассмеялись.

В лесочке – впрочем, лесочком это казалось лишь издалека, просто росли на вершине холма кусты да пара корявых сосен – собрались почти все, мокрые, исхудавшие, но довольные. Не было Гаарчи и Хуридэна… наверное, промахнулись, выбрались из воды не в том месте.

– Ничего, – махнул рукой Баурджин. – Утром их отыщем, пошлем кого-нибудь. Сейчас что будем делать?

– Я бы ушел как можно дальше от реки, – негромко промолвил Гамильдэ-Ичен. – Хотя бы во-он к тем сопкам. – Он показал рукою на север. – Там, кажется, настоящий густой лес – есть где укрыться на первое время.

Баурджин кивнул:

– Пожалуй, мы так и сделаем – оставаться здесь слишком опасно. Эх, жаль Гаарчу с Хуридэном, но уж ничего не поделаешь – нам их сейчас не найти. Правда, можно немного подождать, ведь погони нет.

– Да, подождем, – засмеялся Кэзгерул Красный Пояс. – Заодно и отдохнем малость, переведем дух. Как ты нас нашел, анда?

– Долго рассказывать. Не сейчас.

Безрезультатно прождав отставших, по прикидкам Баурджина-Дубова, примерно около часа, беглецы решительно зашагали по плоскогорью, спускаясь с холма в узенькую долину. Вот тут уже пришлось пожалеть, что ночь почти безлунная, темная! Того и гляди, можно было переломать ноги, а то и шею, угодив в расщелину или споткнувшись об какой-нибудь камень. Хорошо хоть в долине мягким ковром расстилалась под ногами трава. А сопки впереди уже были вот они – рядом. И точно – все покрытые лесом!

– Славно! – зябко потирая руки, радовался Гамильдэ-Ичен. – Уж в лесу-то нас никто не найдет, не догонит, уж там-то мы спрячемся. Жаль только, сложно идти по такой темени!

И, словно в ответ на его слова, темнота вдруг озарилась светом! Сотни факелов вспыхнули разом – ну, почти разом, – озаряя оранжевым светом долину. Баурджин похолодел – их окружала по крайней мере сотня конных воинов. А впереди, преграждая беглецам путь, сидя на белом коне, довольно ухмылялся… Боорчу!

Вот вам и пьяница!

Глава 14

Служить?

Лето 1196 г. Восточная Монголия

О, если б я мог, как живительная вода,

Быть жаждущим людям полезным и нужным всегда!

– Так вот зачем ты пробрался в мое кочевье, охотник-мерген! Я сразу узнал тебя, светловолосый! – глядя на связанного Баурджина, великий хан тайджиутских родов Темучин сурово сдвинул брови. – Тебе было мало тех милостей, которые я тебе оказал, возвысив твой род? Ты решил обмануть меня! Нанести мне вред! И, клянусь Тэнгри, если бы не мой верный Боорчу, ты, шелудивый пес…

– Не дело великого хана оскорблять безоружного пленника, – покачал головой Баурджин, не без интереса рассматривая Темучина.

Ну, да, именно его он тогда и встретил в охотничьем домике, в компании Джэльмэ. Повелитель… Властен, глаза желтоватые, тигриные, лицо, пожалуй, вполне обычное, не столь уж монгольское – без резко обозначенных выдающихся скул. Усы как у старшины Старогуба. Но взгляд, взгляд! Словно бы прожигал насквозь. Истинный Повелитель!

– Великий хан, позволь молвить, – с визгом выкатился под ноги хана грязный гнилозубый старик, растрепанный, с выпученными глазами и искаженным в гримасе ртом, вполне достойный украсить своей особой какую-нибудь психиатрическую лечебницу.

– Что тебе, мой верный Кокэчу? – Темучин покусал ус. – Ты хочешь сказать мне волю богов?

– Убей его, убей! – брызжа слюной, завизжал старик.

Баурджин даже попятился – до того было неприятно. Даже попросил:

– Убрал бы ты от меня этого сумасшедшего, великий хан. Крутится тут под ногами, смердит, мешает нам с тобой разговаривать – а мы ведь только начали беседу.

– Этот «сумасшедший», как ты выразился, – великий шаман Кокэчу, – жестко отозвался хан. – И за его оскорбление тебе сломают хребет.

– Дался тебе мой хребет… Мне уже его раз пять должны сломать, словно я тут невесть что наделал. А ведь всего-то – выручил своих друзей, – тут пленник вздохнул. – Вернее, попытался выручить, увы, неудачно.

– Значит, мои враги – те, что в яме, – твои друзья?

– Выходит так, великий хан. – Баурджин пожал плечами и попросил, если можно, развязать ему руки – затекли.

– Ха! – усмехнулся Темучин. – Вы только посмотрите на этого наглеца и предателя!

Юноша насупился:

– Вот уж предателем никогда не был. Обвинение твое необоснованно, великий хан.

– Как это необоснованно? – Вождь монголов откровенно забавлялся беседой с пленным. То ли не спалось ему, то ли просто так, развлекался.