Детектив США. Книга 2. - Джадсон Филипс

У Аннабелль похолодело внутри. Значит, «особый» и тридцать второго калибра.

— У меня есть пистолет, — она приложила все силы, чтобы не дать голосу дрогнуть. — Но я не помню ни его марки, ни калибра.

— Где этот пистолет, мисс Винтерс? — продолжал Хоган.

— В моем кабинете, в столе.

— Вас не затруднит сходить туда в сопровождении сержанта Телицки и принести пистолет мне?

Мы будем им содействовать на все сто процентов, вспомнились Аннабелль слова Крамера.

— Разумеется, нет.

Она повернулась и вышла в коридор. Телицки последовал за ней. В кабинете Аннабелль села за стол, не глядя на Телицки выдвинула правый нижний ящик и сунула руку за папки с бумагами.

И тут же во рту у нее пересохло. Она не нашла пистолет. Лихорадочно Аннабелль начала доставать папки, рыться в бумагах.

Пистолета не было.

Она взглянула на Телицки. Тот довольно улыбался.

Она перерыла остальные ящики.

Пистолета не было.

— Его нет.

— Может быть, вы переложили пистолет в другое место?

— Нет. Он лежал в нижнем ящике. Я не прикасалась к нему много месяцев.

— Интересное совпадение. Бредли Коннорса застрелили из пистолета марки «особый» тридцать второго калибра, а вашего пистолета, той же марки и того же калибра, нет на месте.

Он подождал, пока Аннабелль встанет и пойдет в кабинет доктора Нортона.

— Пистолета нет, — сказал он, когда они вошли в кабинет.

— Вы не знаете, где он, мисс Винтерс? — спросил Хоган.

Аннабелль покачала головой.

— Я… я давно не видела его. Он мне не требовался. Он лежал в ящике… за папками.

Хоган глубоко вздохнул.

— Я думаю, будет неплохо, если вы поедете с нами в участок и расскажете нам обо всем, мисс Винтерс.

— Я арестована?

— Конечно, нет, — ответил Хоган. — Мы ведем обычное расследование. Но, если вы не хотите ехать добровольно, мы можем вызвать вас официально.

— Я… я бы предпочла, чтобы меня вызвали. И я хочу переговорить с мистером Крамером, моим адвокатом.

Хоган помрачнел.

— Вы сможете позвонить ему из участка, мисс Винтерс, — он двинулся к Аннабелль.

— А как же контракт? — вмешался Эвери. — Мы имеем право разорвать его прямо сейчас. Я в этом уверен. Нарушение норм поведения. Думаю, этот вопрос следует решить немедленно.

— Мы решим его на заседании совета, — отрезал Марк. — А вам, Эвери, придется ответить там на несколько вопросов.

— Мне?

— Например, почему, обращаясь с жалобой в полицию, вы не поставили в известность совет просвещения? Если вы не хотели говорить с нами, почему не связались с директором школ штата, вашим непосредственным начальником? Почему полиция, Эвери? Она не имеет никакого отношения к школьной программе.

— В жалобе шла речь об аморальном поведении, — пришел на помощь Телицки.

Пальцы Хогана сомкнулись на руке Аннабелль.

— Нам лучше поговорить в участке, — мягко сказал он. — Оттуда вы позвоните Сэму Крамеру.

Глава 5

Однажды, сравнительно давно, Аннабелль побывала в полицейском участке. Ей исполнилось восемнадцать лет, и она пришла сдать экзамен на получение водительских прав. Седовласый, улыбающийся патрульный проверил остроту ее зрения по таблице на стене, ответ на билет по правилам дорожного движения, поездил с ней по городу в ее автомобиле. Аннабелль нервничала, но и радовалась своему очевидному успеху. Другого повода посетить полицейский участок ей уже не представилось.

Как преподавателю-воспитателю, Аннабелль приходилось иметь дело с лейтенантом Хоганом и одним или двумя полицейскими при разборе мелких нарушений правопорядка учащимися школы. Полицейские всегда были предельно вежливы, много шутили и не забывали, что перед ними красивая женщина. С Джорджем Телицки она лишь здоровалась при встречах на улице. Правонарушения малолетних не входили в круг его обязанностей.

До этого утра Аннабелль видела в полицейских умелых, благоразумных стражей общественного порядка.

В машине они не разговаривали. Родной город Аннабелль, ее мир, повернулся против нее. Несколько раз она открывала рот, чтобы высказать предположение насчет пропажи пистолета. Она случайно выбросила его с ненужными бумагами, отдала на школьные соревнования по стрельбе, забыла, что драмкружок не вернул пистолет после спектакля. Все знали, что у нее был пистолет. Возможно, его взяли на время, один из сторожей, кто-то из учителей, поехавший в банк с крупной суммой.

Но Аннабелль промолчала.

Полицейский участок оказался совсем другим. Никто не улыбался. Неприятно пахло хлоркой. Она видела блекло окрашенные стены.

Патрульный Маккарти, что-то печатавший на машинке, с интересом оглядел вошедшую Аннабелль с головы до ног. Телицки прошел к окну. Хоган сел за стол и углубился в лежащие перед ним бумаги.

Аннабелль осталась стоять у двери.

Наконец, Хоган посмотрел на нее.

— Давайте разберемся с пистолетом, — сказал он.

— Я бы хотела позвонить мистеру Крамеру, — настаивала Аннабелль.

Хоган повернулся к Маккарти.

— Позвони Сэму Крамеру в его контору в Латропе.

— Там вы его не найдете, — заметила Аннабелль. — Вы можете связаться с ним через редакцию «Вестника».

— Я предупреждал тебя, Пат, — тут же вмешался Телицки.

— Что он делает в «Вестнике»? — спросил Аннабелль Хоган.

— Мистер Крамер находится в нашем городе, — ответила Аннабелль. — Он просил позвонить в «Вестник», если мне понадобится его помощь. Вероятно, время от времени он сам звонит туда.

— Не надо звонить в «Вестник», — не уступал Телицки. — Мы должны искать Крамера в его конторе. Стоит позвонить в «Вестник», как Джейсон тут же прискачет сюда и напечатает в своей газете черт знает что. Нам это ни к чему, Пат.

После короткого раздумья Хоган велел Маккарти позвонить в Латроп и передать, что мисс Винтерс находится в полицейском участке и хочет поговорить с мистером Крамером.

Маккарти нашел номер в справочнике и снял телефонную трубку.

— Я вас слушаю, мисс Винтерс, — снова обратился Хоган.

— Я не знаю, где мой пистолет. Он лежал в ящике стола, когда я видела его в последний раз, несколько месяцев назад. Сейчас его там нет. Это все, что мне известно.

Хоган долго разминал сигарету, наконец закурил и прищурился на Аннабелль сквозь облако голубого дыма.

— Многие из нас совершают поступки, о которых потом сожалеют, — в его голосе слышалось неподдельное сочувствие. — Когда крыша рушится нам на голову, мы зачастую начинаем махать руками, не успевая подумать о том, что делаем. Нам кажется, что мы в безопасности, и вдруг — бум! Наши действия не поддаются логике. Мы безумствуем.

— Я не представляю о каких совершенных мной безумствах идет речь, — ответила Аннабелль.

Телицки отвернулся к окну, будто ему наскучила процедура допроса.

— Когда рушится крыша, мисс Винтерс, — продолжал Хоган, — начинают убирать обломки и вытаскивают на свет многое из того, что, казалось, исчезло раз и навсегда. Мы сталкиваемся с этим постоянно. Допустим, мы поймали парня, совершившего вооруженное ограбление бензоколонки. До этого он не попадался. Но вот его поймали, он признается, а потом оказывается, что он воровал еще в школе, но тогда отделался лишь воспитательной беседой. Мы выясняем, что он груб с женщинами, пьет слишком много, или играет на бегах, или что-то еще.

— В прошлую пятницу, когда ваши ученики погибли на холме Кобба, я бы собственными руками удушил человека, который вынудил их свернуть с дороги. Мы все еще ищем его. Но в результате аварии выясняется, что происходит с нашими детьми. Чему их учат? Кто их учит? Я доверял вам, как себе, мисс Винтерс. Но на заседании совета крыша обрушилась над вашей головой. И с этого момента на поверхность всплывают разные мелочи, давно похороненные на дне. Мне не следовало говорить вам об этом. Я должен говорить с вами жестко и сурово, но я представляю, что у вас сейчас на душе. Это ужасное чувство вины. Страх, страх и стыд. И вам станет гораздо легче, если спрятанное внутри вырвется наружу, станет достоянием гласности. Если мы с этим согласимся, признаемся в том, в чем должны признаться, и пойдем на это добровольно…

— Мне не в чем признаваться! — выдохнула Аннабелль. — Я не чувствую вины… или стыда. Страх? Да, я боюсь, потому что люди, похоже, сошли с ума.

— Господи, когда же это кончится? — воззвал от окна Телицки.